Читать книгу "Чудаки и зануды - Ульф Старк"

Тёмный деревянный инструмент разразился последним божественным смехом.

Всё кончилось.

Последние звуки, лёгкие, как пух одуванчика, летели над вереском, над водой и устремлялись к небу. Мгновение дедушка сидел не шевелясь, зажав смычок в руке. Глаза его сияли. Он казался усталым, словно после тяжёлой работы. Дедушка поднял виолончель над головой и разбил её о камни.

— Мелодия допета, — сказал он с тусклой улыбкой.

В печи трещали дрова. Мы с мамой улеглись спать, а дедушка всё сидел у окна. Я слышала, как он бродил по дому, выдвигал ящики, открывал шкафы, а часы всё тикали, приближая утро. Когда оно наступило, я обнаружила на кровати цветастое шёлковое платье.

— Это тебе, моя голубка, — сказал дедушка. — Оно было на Катарине в день нашей первой встречи.

Настало воскресенье. Днём мы отправились в обратный путь. Дедушка всё прибрал, подмёл и проветрил. Навёл порядок. По дороге к парому он позволил нам усадить его в кресло и держал на коленях огромный самовар, похожий на блестящую трубу. Решил забрать его с собой. Вообще-то не мешало бы набить его углями и раздуть. Снова похолодало, и я зябла.

Глава одиннадцатая,

в которой я иду к Катти на вечеринку, спотыкаюсь о ботинки Ингве, получаю оплеуху и бросаю вызов тому, кого люблю

Я пришла поздно. Поначалу хотела вообще отказаться, и это было бы самое правильное, но в конце концов напялила Ингвину шикарную рубашку в голубую полоску и чёрные ботинки из его же гардероба и отправилась в путь. Рубашка и ботинки были мне велики на несколько размеров. Я едва ковыляла и, как и накануне, ужасно мёрзла. С озера дул резкий промозглый ветер. Он забивался под воротник и раздувал рубашку, делая меня похожей на надувного человечка, каких крепят над кабинами грузовиков дальнобойщики. Когда я заявилась, вечеринка была уже в полном разгаре.

Агнета Фельтскуг ревела из усилителей «The heat is on», но я всё равно не могла согреться. В доме было полно ребят. С банкой кока-колы и горстью раскрошенных сырных чипсов я протиснулась к окну в огромной гостиной. Бассейн в саду светился, как аквариум для любителей зимнего плавания. А чуть дальше виднелось настоящее озеро — чёрное, без огней.

Я укрылась за гардиной, зарыла в ворсистый ковёр непомерно большие клоунские ботинки, чтобы они не привлекали внимания, и подумала: «Может, свалить по-тихому, пока никто меня не заметил?» Но что-то меня удерживало. Я осмотрелась. Чего я, собственно, ожидала? Компания расфуфыренных задавал из северного пригорода, чавкая, пожирала креветок из большой стеклянной миски. Они манерно тянули гласные, словно вытягивали их из тесных воротников, перехваченных узкими галстуками. Многих я узнала. Водяной, Данне и Стефан изо всех сил накачивались лимонадом, объедались чипсами, хрустящими палочками, арахисом и сластями. Мурашка и Пэра развалились на золотисто-жёлтом плюшевом диване, похожем на огромный сырный рогалик. Фрида и Нетта слонялись в центре комнаты, там, где, видимо, расчистили место для танцев. А Пепси то раскручивал, то вновь собирал напольную лампу. И тут я заметила их.

Катти обвила рукой его шею. Я могла различить светло-голубые глаза. Но он меня не видел, смотрел на Каттино напудренное белое лицо с чёрной подводкой вокруг глаз и огненно-красным пятном вместо рта. Чёрная шевелюра почти целиком заслоняла его лицо. Мне показалось, что, прежде чем я их обнаружила, кто-то смотрел на меня из того угла. Наверное, я ошиблась.

Я решительно направилась в их сторону, хотя и понимала, что это делать не стоит.

Оба ничего не видели и не слышали. Я просунула голову сквозь копну чёрных волос.

— Ну как язычок, милашка? Не болит? — поддразнила я Катти.

— Ой, это ты, што ли? — удивилась она. — Вше нормально. Ш яшиком вше в порядке.

— Класс, — кивнула я, чувствуя, как холод пробирает меня до костей, и обернулась к Исаку: — А ты как?

— А что?

— Может, ещё птички нужны? — спросила я с ледяной улыбкой. Я чувствовала, как во мне опять поднимается злоба.

— Ты что, ревнуешь? — невозмутимо поинтересовался Исак.

Эта невозмутимость меня взбесила. Я готова была броситься на него с кулаками. Но Исак уже выскользнул из Каттиных объятий и направился к чипсам и прочей жратве. Головокружительный миг, когда жизнь представилась мне как медленный поток, где радость и горе сливались в звуках виолончели, соединявшей всё вокруг, — этот миг прошёл. Я снова очутилась один на один со своими проблемами.

Ревную? Неужели правда? Стою тут, как шут гороховый, изображаю неизвестно кого и ловлю косые взгляды начернённых глаз, а тот, с кем мне хочется быть, уходит жрать всякую гадость. Весело, нечего сказать!

— Пошшли. — Катти потянула меня за собой. — Пойдём продолжим то, што не доделали в прошлый раш.

Я вытянула шею и вроде бы разглядела вихры Исака, а Катти меж тем тащила меня по бесконечному ковру, усеянному хлебными крошками.

Хриплым голосом она мурлыкала мне на ухо:

— Штей. Ай вонт ю ту штей…Мейк ап йор майнд, дишайд.Ви куд би мейкинг лав тунайтТелл ми йеш энд нот ай майт…

И тут я споткнулась. Чёртовы ботинки!

Чтобы не упасть, я обеими руками уцепилась за Катти. Клоунские ботинки наехали один на другой, согнулись и в конце концов зарылись носами в ковёр, словно два сбитых самолёта.

Мы протаранили толпу и спикировали прямо на стол с креветками. Миска вдребезги разбилась, ударившись о горшок с экзотической пальмой, а мы приземлились на ковре. Падая, я треснулась обо что-то головой, так что всё поплыло перед глазами. Я лежала на Катти, обхватив её руками.

— Уф! — простонала Катти. — Зашем так горяшиша!

Я попыталась оторваться от пола, но, падая, мы стащили со стола скатерть и запутались в ней. Выбраться никак не удавалось.

Каттины глаза смеялись, а мне было не до смеха.

— Что это вы там делаете на полу? — крикнул один из задавал.

Катти чмокнула меня в щёку.

— Мошет, ещё полешим, милый, — проворковала она мне на ухо.

— Нет уж, — отрезала я.

Наконец мы снова были на ногах. Все, ухмыляясь, таращились на нас. Я была просто вне себя от злости, вдобавок меня жутко знобило. Всё же я попыталась изобразить улыбку. Сколько ещё это может продолжаться? Куда Катти меня снова тащит?

В этот миг Пепси включил-таки напольную лампу, с которой возился весь вечер. Она замерцала и замигала, рассыпая вокруг яркие красные лучи, отчего площадка в середине комнаты сразу преобразилась в дискотеку, где «Siouxie» и «Banshees» выли свои унылые песни прямо в наши жаждущие уши.

— Пошли потаншуем. — Катти потащила меня в центр мигающего светового круга.