Читать книгу "С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях - Юрий Сенкевич"

Как представлялось нам в ту пору предстоящее плаванье?

О, во всех подробностях.

Мы могли без запинки рассказывать о путешествиях древних мореплавателей, лихо обосновывали принцип действия рулевых весел, брались с точностью до суток вычислить момент перехода из течения в течение, —

Но попробуй нам кто-нибудь напророчить, что весла тут же сломаются, что без них мы пойдем не хуже, что ужасный мыс Юби дастся легче, чем безобидный архипелаг Зеленого Мыса, что выкинем еду и распилим спасательный плот!

И уж, конечно, никак не могли мы себе представить, что ровно год спустя снова окажемся в море, на почти том же корабле и почти в той же компании.

Сегодня особенно отчетливо ощущалось: не было перерыва, не было – так, наверно, спортсмен не различает, где кончилась первая попытка и началась вторая, – разбежался, прыгнул, сбил планку, отбежал на исходную, снова разбегается – снова и снова, пока не перепрыгнет.

Тур Хейердал управляет лодкой. 1969 г. Фото Юрий Сенкевич.

А вместе с тем, если припомнить, – сколько всего случилось за этот минувший год.

Взять хотя бы одного из нас, Сантьяго.

В промежутке между плаваниями ему пришлось:

a) оставить работу в университете, поскольку по-хорошему его в экспедицию не отпускали, – правда, ежели путешествие завершится удачей, его наверняка примут обратно;

b) основательно поболеть;

c) вербовать индейцев-строителей, везти их с озера Титикака в Сафи, следить за сооружением папирусного судна.

Вон сколько выпало на его долю. Немудрено, что он порой грустноват, надо устроить так, чтобы он поменьше утомлялся, пока не войдет в колею. Об этом мы по секрету условились с Туром, стояли рядом на мостике, тихо беседовали и медлили разойтись, когда разговор исчерпался, – я закурил трубку, он задумчиво щурил голубой глаз, – а день проходил, наш праздничный день, и не было у нас в его честь ни салюта, ни фейерверка.

Помню шумные праздники на «Ра-1», в прошлом году мы увлекались ими – Первая тысяча миль, Полдороги, и просто Давайте-встряхнемся, и Не-поесть-ли-русской-икорки… Карло готовил особенно вкусный и обильный обед, раскупоривалась бутылка «Кон-Тики» или «Аку-Аку», крепкого, густого, Тур прозвал его «винным супом». Бравурно звучала губная гармоника Нормана, Жорж срывал с меня панаму, швырял ее на ящик и показывал, как мексиканцы пляшут вокруг брошенного наземь сомбреро…

Нынешнюю дату отметили неожиданно тихо. Видно, особая это годовщина – годовщина начала пути.

А ночью океан преподнес нам подарок, лучший, какой только мог. Мы благополучно миновали мыс Юби, спокойно, как по маслу, даже не заметив, – лишь из утренних выкладок Нормана стало ясно, что событие, к которому напряженно готовились, – позади.

В прошлый раз по поводу Юби тоже было много тревожных предчувствий. В решающую ночь вызвался дежурить Сантьяго, он глядел во все глаза и слушал во все уши, поутру в тусклой дымке увидел приближение чего-то непонятного и разбудил Тура. Непонятное надвигалось неотвратимо – и оказалось не мысом и не рифом, а танкером из Гавра. Танкер оглушительно проревел сиреной, описал вокруг нас приветственный круг и удалился, а Юби, как выяснилось, был уже далеко за кормой.

К вечеру разгулялся ветер. С наступлением темноты он стал очень сильным. На вахте был Кей, Тур, уходя спать, спросил его: «Как дела?» – «Нормально».

Через пять минут пушечно хлопнул парус – и началось.

Мы вылетели на палубу, в кромешную черноту. Тур ринулся на нос и кричал оттуда, чтобы выбирали правый шкот. Мы так и делали, но ответов наших он не слышал из-за ветра и кричал все истошнее. Впрочем, не один он – все кричали и суетились, отвыкли от авралов. Норман пытался развернуть корму веслом, его сменил Жорж – безрезультатно, парус бешено бился, и рей колотил по мачте, и корабль трепетал под ударами волн.

Осознав, что подобными средствами положения не изменить, решили выбросить плавучий якорь, он вроде парашюта, наполняется водой и тормозит, помогает стать по ветру. Норман занялся якорем, я – веслом, оно рвалось из рук и пару раз вздернуло меня над бортом, спасибо страховочному концу, хоть он и чуть не перерезал меня, впившись в живот. Я греб минут пятнадцать, корабль начал разворачиваться, теперь скорей потравить натянутый шкот, вернуть парус на место – но все забыли, что якорь уже не полезен, а вреден, не вытащили его, и «Ра» закрутило вновь.

Начинать сызнова – зла не хватало. Попробовал было грести, но руки одеревенели и не слушались. Налег на весло телом, прижал его к стенке хижины – и почувствовал, что корму повело, повело, – это на носу Норман и Жорж вытащили левую гуару. Раньше бы додуматься – кили ведь тоже как рули, для того мы их и ставили.

Эй, про якорь опять не забудьте!

Конец якорного линя был в руках Мадани. Мадани, как мне показалось, что-то не слишком напрягался, – я подскочил со зверской рожей, кляня его на чем свет, перехватил веревку, дернул – и осекся.

Тянули «парашют» в шесть рук – как в сказке про репку – Мадани, я и подоспевший Сантьяго, подтягивали, гасили купол и за этим занятием чуть не проворонили шкот, едва успели перезакрепить его в последнюю секунду, иначе прибаутка была бы другая, про белого бычка, – мало радости и вообразить такое.

Настала пора перевести дух. Кей, бедняга-вахтенный, места себе не находил от горя: столько доставил хлопот! Мы хором утешали его, убеждали, что он ни при чем, что это ветер переменился, что на «Ра-1» это случалось с нами едва ли не каждый день.

Постановили, что до утра вахты будут сдвоенные: в одиночку корабль на курсе не удержишь. Ничего, зато отлично идем: семьдесят три мили за сутки, очень даже неплохо. Нам скорость жизненно важна, как самолету, теряющему высоту. Дело в том, что мы тонем.

Нет, это, пожалуй, слишком громко и безответственно сказано; мы всего лишь оседаем, набухаем, пропитываемся – естественный процесс, чуть-чуть более интенсивный, чем ждали.

Жорж со смехом рассказывал, как во время аврала, вытаскивая гуару, они с Норманом внезапно превратились в штангистов: между гуарами и корпусом лодки были проложены тонкие папирусные снопики, чтобы кили не терлись о борт, – так вот, эти снопики оказались словно не из соломы, а из свинца. А между прочим, их, по теории, не должно было смачивать: перед отплытием их специально покрыли вазелином.

– Мне почудилось, что я на «Ра-1», – веселился Жорж.

Я подумал: похоже. Только сейчас у нас десятый день пути, а тогда беспокойство возникло уже на третьем, туманное, смутное, – мы даже перед собой стеснялись его обнаружить:

«…Предыдущую ночь дрейфовали, держа в качестве стабилизатора плавучий якорь, что слегка повредило нам – правая сторона кормы осела больше левой, вообще мы с самого начала (еще в Сафи) перегрузили правую сторону, а кроме того, и волны, и ветер идут все время справа. Корабль слегка косит на правый бок…»