Читать книгу "Практика на Лысой горе - Марина Комарова"

Обложечка миловидная: два статных блондина в голубых камзолах, их под ручки держит рыжая красавица. Все трое так улыбаются, будто им сообщили про выигрыш в лотерее. Девочка еще ничего, но вот парни – пересахаренный десерт без вишенки.

– Хованец сунул, – буркнула Таня, – это, видимо, затаил злобушку, что я вовремя не сдала учебники с первого семестра.

– А читать-то зачем? – удивилась я, откладывая книжку в сторону.

– Интересно стало, – призналась она, – решила проверить – гожусь я в девочки или как.

– И как?

Ответить не успела, в окно что-то со стуком ударило. Как по команде мы подскочили вместе и кинулись к нему. Внизу стояли Виталька и Коля Малявкин, последний махал рукой и подавал условный знак, мол, впускайте.

Танька только ухмыльнулась:

– Принесло наших балбесов. Сейчас тебе будут и эльфы, и принцы, и…

– Два коня, – не разделила ее веселья я, сплетая заклинание и посылая его к стене. В ней тут же образовался маленький проем, и в комнату рухнул рюкзак Кольки. Подбежав к нему, мы дружно заглянули внутрь.

– Вино, – прицокнула Таня языком, – то-то и не рискнули мимо нашего цербера нести. Впрочем, это уже мелочи. Что там еще?

Я чуть нахмурилась, разглядывая содержимое рюкзака:

– Не поверишь – колбаса.

– Ничего вы правильного в закуске не понимаете, – заявил появившийся на пороге Малявкин. – Колбаса – это сила и процветание.

– Меньше пафоса, – буркнул протиснувшийся мимо него Виталька и плюхнулся на мою кровать. – Куда коменданта дели? Прикопали под фикусом?

– Зануда, – поморщилась Таня, быстро закрывая дверь на замок и накидывая охранное заклинание. Конечно, пропустить – пропустит гостей незваных, но хоть предупредит.

– Погода дурацкая, – Виталька повертел в руках бутылку вина, – даже никуда не выйдешь. Хорошо, Колька хоть достал топлива, как-то отпразднуем.

– Что именно? – поинтересовалась я. Чего это он совсем не в духе? Какая-нибудь мамзель отказала? Или чувствует себя нехорошо?

– А у меня день рождения! – весело заявил Малявкин, помогая Тане нарезать колбасу, хлеб и вынырнувший из глубин рюкзака кусок сыра. – Был… недавно.

– Надо же, – я озадаченно уставилась на одногруппника. Неужели пропустила? У меня же записаны все даты! Как я могла прогавить[10]?!

– А когда именно? – подозрительно уточнила Таня.

– Ну-у-у… – Коля сделал загадочное лицо, – пятого… июля.

– Дурак, – вспыхнула я и ткнула его кулаком в плечо.

– Ой-ой-ой, – притворно заголосил Малявкин, – убива-а-а-а-ают! Красу и ум всея 1-М группы! А что ж вы без меня делать будете? Да как же… Эй! Багрищенко, а ну-ка положь на место!

Но Танька даже и не подумала, с удовольствием продолжая уплетать сдобную булку.

– Вкусно, молодцы. Садись уже давай.

Виталька покосился на меня. За время всего представления я не проронила ни слова. Почему-то повеселиться хоть и хотелось, но не получалось.

– Дин, ты чего? – тихо спросил он.

– Да…

Ответить не дал Малявкин, тут же встрявший со своим мнением:

– Да все и так понятно, думу тяжкую думает. Как ей… – он кинул быстрый взгляд на оставшуюся на кровати книгу, – эльфа какого соблазнить. Ты, видишь, Красавич, не хорош да не пригож, а сердцу девичьему тоскливо и… Ой!

На этот раз ткнули его с двух сторон мы с Танькой одновременно. Виталька только скривился. Видимо, даже Колькины пляски с бубном никак не воздействовали. А еще у меня про настроение спрашивает!

– Да в целом, – буркнула я. – Вон, Дожденко такой реферат задал, что ума не приложу, как быть. Теорию еще нарою, а вот как практическое обрисовать…

Я развела руками. Так-то Ярослав Олегович мужик нормальный, но порой как чего даст, так все студенты в шоке бегают. А Хованец проклятый только посмеивается и советует «подключить фантазию».

– Озверел он совсем, – сообщил Коля, всунув мне стаканчик с вином. – Второй раз за год на него нас сваливают. А у него еще свои.

– Малявкин, иногда ты так здраво рассуждаешь, что я теряюсь, – заметила Танька и подняла тост: – Ну, давайте, чтоб у нас наконец-то все наладилось!

Стаканы звякнули, все сосредоточенно отхлебнули.

– Ничего так, – резюмировала Танька.

– Сильно сладко, – буркнул Виталька, – я больше у Шинкаря ничего брать не буду.

Мне поддержать беседу было нечем. На вкус вроде приятно, сомелье мне никогда не стать, так что молча стянула бутерброд и принялась жевать.

– Шинкарь – вот такой мужик, между прочим, – хмыкнул Колька, показав большой палец, – только ему надо говорить почетче, тогда и даст что надо.

– Он не мужик, он нечисть, – вставила я, делая еще глоток и чувствуя, как внутри разливается приятное тепло. – Я раз из универа вышла, смотрю: одни красные сапоги бодро шагают по дорожке, только каблучки и поцокивают. Сразу чуть за сердце не схватилась! А он облик принял и давай извиняться: шановна[11] панночка, да я ж не хотел, простите старого, тьфу…

О том, что потом меня неделю кормили обедами-извинениями, говорить не стала. А то все ломанутся к бедняге Шинкарю, он же так и прогорит!

– Ну, любит он шутки, любит, – хмыкнул Коля, – что поделать. У нас тут почти весь универ такой – надо хоть кому-то и что-то учудить.

– А все же жалко, что у нас не Чугайстрин, – неожиданно протянул Виталик. – С ним хоть поговорить можно было. Сам нормальный, объяснит, расскажет, да и по характеру тоже ничего.

Танька начала сосредоточенно уплетать колбасу.

– Интересно, долго ли он там будет?

– Где? – удивилась я.

– В лазарете, – постучал пальцем по лбу Коля, – панна Гуцол, вы что-то совсем того, где еще больным быть?

– Да нет его в лазарете, – хмуро отозвался Виталик, и мы все замерли. – И не пяльтесь так, – неожиданно почти зло огрызнулся он, – то, что я не всегда контрольные пишу на отлично, не значит, что балбес полный. Я лазарет прощупал полностью, нет там ничего. Даже намека на пространственный карман.

Мы все задумались. С одной стороны, оно, конечно, верно, кто положит препода рядом со студентом? С другой… Лазарет был всего один! Оборудовать другое помещение слишком много сил требуется, стоит огромнейших денег и целесообразно ли?

– Значит, есть что-то другое, – задумчиво протянула Таня. – Тут вообще куча таких местечек, что ни один студент нос не сунет. А уж коль и расхаживают древние… – она передернула плечами.