Читать книгу "Операция "Трест". Шпионский маршрут Москва - Берлин - Париж - Армен Гаспарян"

Все… Андрей Павлович… Фомичев… Шешеня… А Сергей? Сергей, наверное, уже расстрелян…

Я прошу разрешения взять из сумочки носовой платок. Мне отказывают. Но молодой военный приносит мне один платок.

Констатирую, что его только что надушили…

– Почему вы тотчас же арестовали нас, не дав нам возможности предварительно увидеть Москву? Мы были в ваших руках.

– Вы слишком опасные люди.

Нас обыскивают. В отношении меня эту операцию проделывает совсем молодая женщина. Она очень смущена. Чтобы рассеять ее смущение, я рассказываю ей о том, что делается в Париже.

Она вскоре возвратилась с моими вещами и даже двенадцатью долларами, которые нашли у меня зашитыми в складке моего платья.

Возвращаюсь в столовую.

Отъезд в Москву…»

На следующий день в газетах появилось правительственное сообщение:

«В двадцатых числах августа сего года на территории Советской России ОГПУ был задержан гражданин Савинков Борис Викторович, один из самых непримиримых и активных врагов рабоче-крестьянской России. (Савинков задержан с фальшивым паспортом на имя В. И. Степанова.)»

Из этого можно было сделать вывод, что легендарный террорист сам явился в СССР, где и был благополучно арестован контрразведчиками. Действительно, ошибки в этом никакой нет. Савинков перешел границу добровольно, но только спустя несколько лет станут известны причины, побудившие его на такой поступок. Тогда, в августе 1924 года, нельзя было раскрывать всех подробностей существования организации «Либеральных демократов», не говоря уже о деталях операции «Синдикат-2». Ведь в этот самый момент активно проводилась работа в рамках операции «Трест» и точные сведения о задержании Савинкова могли вызвать вполне резонные подозрения.

Заместитель начальника Контрразведывательного отдела ОГПУ Р. А. Пилляр

В Москве Савинкова прямо с Белорусского вокзала отправили в камеру-одиночку внутренней тюрьмы на Лубянке. С первым допросом не спешили. Чекистов прежде всего интересовало поведение Савинкова. Не впадет ли он в прострацию по примеру многих своих соратников? Признает ли свою вину перед партией большевиков? Пока же в газетах появилась короткая заметка:

«Арестованному в двадцатых числах августа Борису Викторовичу Савинкову в 23 часа 23 августа было вручено обвинительное заключение, и по истечении 11 часов, согласно требований Уголовно-процессуального Кодекса, в военной коллегии Верховного Суда СССР началось слушание дела о нем. Состав суда: председатель товарищ Ульрих, члены суда товарищи Камерон и Кушнирюк».

Савинков полностью оправдал самые смелые ожидания чекистов. На следствии он во всем сознавался, признавал свою вину, каялся, постоянно заявляя о своей любви к трудовому народу. К примеру, 21 августа 1924 года в собственноручно написанных показаниях он отмечал:

«Раньше чем отвечать на предложенные мне вопросы, я должен сказать следующее: я – Борис Савинков, бывший член боевой организации ПСР, друг и товарищ Егора Сазонова и Ивана Каляева, участник убийства Плеве и великого князя Сергея Александровича, участник многих других террористических актов, человек, всю жизнь работавший только для народа и во имя его, обвиняюсь ныне рабоче-крестьянской властью в том, что шел против русских рабочих и крестьян с оружием в руках. Как могло это случиться? Я уже сказал, что всю жизнь работал только для народа и во имя его. Я имею право прибавить, что никогда и ни при каких обстоятельствах не защищал интересов буржуазии и не преследовал личных целей. Будущее показало, что я был не прав во всем».

Глава 7

Встать, суд идет!

Схема избранного Савинковым способа защиты строилась на его блестящем умении вести полемику. Мол, да, всю свою жизнь я был за народ, а боролся только против большевиков. Но я всегда руководствовался убеждениями, которые мне диктовала совесть, а значит, как и все люди, мог заблуждаться. Чего было в этой позиции больше – хитрости и надежды на то, что он сможет обмануть чекистов, или той самой исключительной политической наивности, о которой столько рассуждал сам Савинков на примерах Керенского, Деникина и Врангеля? Склонен думать, что все же Савинков полагался на объективность суда. Почему-то ему вдруг поверилось, что красный террор остался далеко в прошлом, а ныне советский суд – вполне цивилизованный орган, который действует исключительно в рамках закона. Но уже после первых заседаний суда он понял, что обречен. Поэтому в своем последнем слове изменил тональность:

«Граждане судьи! Я знаю ваш приговор заранее. Я жизнью не дорожу и смерти не боюсь. Вы видели, что на следствии я не старался ни в какой степени уменьшить свою ответственность или возложить ее на кого бы то ни было другого. Нет! Я глубоко сознавал и глубоко сознаю огромную меру моей невольной вины перед русским народом, перед крестьянами и рабочими. Я сказал “невольной вины“, потому что вольной вины за мной нет.

Когда случился ваш переворот, я пошел против вас. Вот роковая ошибка, вот роковое заблуждение! Один ли я был в этом положении? И почему случилась эта ошибка? Скажу вам, был случай, может быть, заурядный случай, но этот случай сразу оттолкнул меня от вас. Да, я поборол потом в себе его, и я никогда не мстил за него, никогда в моей борьбе с вами он не играл роли, но вы поймете меня, когда я скажу, что он оттолкнул меня от вас, что он сразу вырыл пропасть. Случай этот был такой. У меня была сестра, старшая сестра; она замужем была за офицером. Это был тот единственный офицер петроградского гарнизона, который 9 января 1905 года отказался стрелять в рабочих. Помните, когда рабочие шли к Зимнему дворцу? Так вот это был единственный офицер, который отказался исполнить приказ. Это был муж моей сестры. Вы его расстреляли в первый же день, потом вы расстреляли и ее. Я говорю: никогда во время борьбы моей с вами я не помнил об этом и никогда не руководился местью за то личное и тяжкое, что пережил я тогда, но в первые дни это вырыло пропасть. Психологически было трудно подойти, переступить через эти трупы. И я пошел против вас…»

Спустя два месяца в савинковской газете «За Россию!», издававшейся в Варшаве, появилась крайне любопытная статья. Ее автором был один из видных членов Союза защиты Родины и свободы Пасманик. Как говорили в то время в Советском Союзе – злейший враг трудового народа, руки которого по локоть в крови рабочих и крестьян. И вот что он писал:

«Если он кого-нибудь обманывал, то лишь самого себя. Это мое глубокое убеждение, в этом разгадка савинковской трагедии, ибо, что ни говорили бы нынешние противники, мы присутствуем не при пошлом фарсе, а при тяжкой трагедии, прежде всего трагедии лжи. Теперь Савинков лжет, когда пишет в интимном письме из московской тюрьмы: “Весной 1923 года для меня стало ясно, что с красными бороться нельзя, да и не нужно”. Лжет, когда он в том же письме пишет: “Готового заранее решения я не имел”. Когда он решил ехать в Россию, его решение было определенное: ехать и бороться с большевиками до последней капли крови, до последнего издыхания.