Читать книгу "Летний понедельник - Люси Уокер"

— И я пришел туда. Она сказала, что от меня воняет. Сказала, что я грязный и от меня пахнет потом. Я спросил, о чем это тот парень толковал, и она сказала… она сказала… «Да. Ты все равно когда-нибудь узнал бы. А за что, по-твоему, ты мне нравился? За то, что ты большой, красивый и сильный?» И она захохотала. Захохотала, говорю тебе, прямо мне в лицо. И красота ее куда-то подевалась. И она уже больше не была милой чистенькой девочкой. Она оказалась самой грязной…

— Знаю, — поспешно выпалила Денни. — Не говори больше ничего, Джек. Я понимаю.

Она понимала Джека Смита даже лучше, чем он сам себя понимал. В этом жестоком мире, где его обижали и унижали, нашелся всего один человек, который полюбил его. И у этой женщины, которая любила его, был пунктик. Извращенка, одним словом. Она любила его потому, что презирала. Она призналась ему в этом, и он убил ее.

Денни уперлась невидящим взглядом в свою пустую чашку.

В бытность репортером она считала, что слышала все грустные истории мира, что знает все о зле, грехах, жестокосердии, жадности и подлости людской, о том, с каким грузом на сердце старики сходят в могилу. История Джека Смита оказалась самой жалостливой. Что он сказал, когда пришел к ней в первый раз? «Я три дня ни с кем не разговаривал. Чуть с ума не сошел в этом буше наедине с собой. Я уже и с коровой был рад поболтать, так приперло».

В Берил он нашел спасение от одиночества, а она в нем — грязного, неотесанного бандита, достаточно странного с виду, чтобы удовлетворить ее извращенные потребности. И она призналась ему в этом. Глаза его налились кровью, а стальные пальцы, которые могли бутылочную крышку без труда согнуть, вонзили нож в ее грудь, такую белую, гладкую, чистую и душистую…

Джек Смит больше не сказал ни слова. Он лежал грудью на столе, дыхание его стало прерывистым. Денни ушла в себя и сидела, уставившись на кончик сигареты. В этот момент она была на волосок от гибели, но не знала этого и никогда не узнает. Джек Смит чуть не пристрелил ее, желая в ее лице отомстить всем женщинам, которые обижали и унижали его. Налитые кровью глаза Джека Смита видели перед собой Берил с маленькими, ровными, как у куклы, зубками. Или как у ребенка. Он начал задыхаться, в голове стоял туман, глаза закатились, на губах выступила пена.

Денни ничего не замечала. Она думала о том, что Джек Смит рассказал ей чистую правду. Она видела однажды в суде подобную Берил Ситон, такую же белокурую невинную девочку, чья история порока потрясла воображение даже видавших виды судей.

В реальность Денни вернул странный звук: Джек Смит отбивал чечетку под столом.

Забытая сигарета обожгла ей палец, и она бросила окурок в блюдце.

— Господи! — воскликнула девушка. — Ты что?

От падения Джека Смита спасло только то, что он навалился грудью на стол. В глазах — пустота. Рука, в которой он держал сигарету, била по столу. Ноги долбили по полу. С нижней губы стекала пена.

— Господи! — прошептала Денни.

Стоило ей подняться, как в его глазах появились проблески мысли, рука на столе и ботинки — ботинки Макмулленза — почти прекратили безумную пляску. Он глубоко вздохнул, медленно поднял руку, будто она весила не меньше тонны, и вытер рукавом губы.

— В чем дело? — резко бросила Денни.

— Ни в чем, — измученно проговорил он. — Ни в чем. Я спать хочу. Господи, как же я спать хочу. Я хочу лечь поспать. — Он внимательно поглядел на пол, будто искал что-то. С огромным трудом поднялся со стула, стул со стуком упал на пол. Правая рука потянулась к ружью и неуклюже вцепилась в него. — Надо взять это… — прохрипел он, сделал несколько шагов и повалился на колени.

Денни следила за ним как завороженная. Медленно, словно в кино, Джек Смит завершил падение. Ружье легло рядом, правая ладонь — на ствол.

— Просто поспать, — пробормотал он. — Просто поспать.

Денни пришло в голову, что эти слова он произнес уже во сне. И еще — это у него болезнь какая-то. Она не видела, как все началось. Но случилось что-то такое, над чем он был не властен.

Казалось, худшее осталось позади. Ей надо только открыть дверь и убежать. Через минуту, когда он совсем заснет, ей надо просто наклониться и взять у него ружье. Он станет беспомощным раз и навсегда. И надо прихватить ружье с собой, когда она побежит. Иначе, когда она вернется с помощью, он забаррикадируется в доме с оружием, если, конечно, выйдет из этой странной спячки. «Хотя с одной пушкой против полиции делать нет чего», — подумала Денни.

А вдруг он выйдет из дому и заляжет в саду? Она не имеет права подвергать опасности жизни других людей. Конечно, помощь может подождать до утра, но как она тогда польет растения и накормит своих питомцев, если Джек Смит выберется из дома и его не смогут сразу найти? Он подстрелит ее, словно бутылку на заборе, как бы выразился Бен.

Нет, растения и животные тоже не должны пострадать. Да уж лучше она сама под пули ляжет, чем увидит, как жаркое солнце губит плоды ее многолетнего труда.

Денни стояла и смотрела на Джека Смита. Его правая рука сжимала ружье, указательный палец — рядом с курком.

Она не сможет забрать у него ружье и сбежать, так ведь? Если она потянет, палец может застрять. И он проснется.

Денни не собиралась бежать и придумывала себе всякие отговорки. Он лежал на полу, глаза закрыты, жилка на сонной артерии ровно подрагивает. Спит, словно пьяный. И все же она не собиралась бежать.

Когда он упал на пол, она сказала себе: «Все, он проиграл. Готов. Обречен». Если она, Денни, сбежит, то Джек Смит — мертвец. Если она сбежит — на шее у него затянется веревка.

Поэтому Денни не собиралась убегать. Пусть кто-нибудь другой затянет у него на шее петлю. Только не Денни Монтгомери.

До сих пор она справлялась с ситуацией, остается дойти до конца. Она понятия не имела, каков будет этот конец, но он должен быть логичным и, если можно так выразиться, окончательным. Ей хотелось, плакать, потому что она прекрасно понимала, что попала в собственную ловушку — не Джек Смит ее тут держит. Но слез не было.

«Надо провести телефон прямо на следующей неделе, вот что, — сказала она себе, достала из его пачки сигарету и прикурила. — Почему я не могу сдвинуться с места? Почему не могу ничего предпринять? Все дело в моих куриных мозгах… Бен знал бы, как поступить. Он бы не стал ждать. Сестренки связали бы этого Джека Смита или еще что придумали». Да уж, Монтгомери в чрезвычайных ситуациях голову не теряют. Непременно соберется семейный совет. «Конференция за круглым столом» — так называла его мама. Все будут говорить наперебой, выдавать советы и рекомендации.

Такое случалось перед каждым Рождеством, когда принималось решение, у кого встречать праздник, кто что принесет и кого приглашать. Перед свадьбами и крестинами тоже. Каждая лучше других знала, что нужно делать, убедить никого ни в чем было невозможно. Надо, правда, признать, что у двух или трех сестер точка зрения всегда совпадала и оставшимся приходилось смириться. Джерри редко участвовала в подобных сборищах — просто являлась на торжество в последний момент. А вот Викки, Теодора и Мэри — не такие. Они никогда ни от чего не отлынивали. Чуть что, сразу хватались за телефон и начинали обзванивать все семейство.