Читать книгу "Средство от страха - Андрей Курпатов"

Однако Лоренц был завсегдатаем упомянутого кафе и потом ещене раз видел эту собаку. И вот что он пишет: "С тех пор она избегала нетолько всех вообще вращающихся дверей, но также, очень специальным образом,даже отдаленной окрестности того места, где она пережила травму. Если ейприходилось пробегать по соответствующей улице, то еще до приближения к этомуместу она кидалась на противоположный тротуар и мчалась мимо гостиницы галопом,поджав хвост и опустив уши.

Вот, собственно, и вся история. А мораль ее такова:испугавшись, не бегите, а то впоследствии будете бегать до бесконечности.

Подготовленная почва!

У кого-то, возможно, возникает вопрос: «А почему у меняименно такой страх, а не другой? Почему я боюсь сердечного приступа, он –нападения, а она – поездки на авто?». Что ж, это действительно интересная тема,как, впрочем, и любая другая, непосредственно связанная с работой мозга. Итак,почему у нас тот страх, который мы испытываем, а не какой-то другой?Просмотрите свою жизненную историю, и вы узнаете, откуда «ноги растут» у вашегостраха – мостов, инфарктов или собак. Механизм тут, в принципе, очень простой.Сначала мы получаем какую-то психологическую травму – переживаем ту или инуюнеприятность. Поскольку же подавляющее большинство неприятностей «падают» нанашу голову неожиданно, то испугаться этого мы просто не успеваем, а простозанимаемся «разбором» внезапно возникшего «завала». Но в мозгу возникает, каксказал бы И. П. Павлов, «больной пункт» – мозг запомнил случившуюсянеприятность.

Потом, спустя какое-то, зачастую очень значительное время,нам на глаза попадается некая информация, которая по системе ассоциативныхсвязей, незаметно для нашего сознания, связывается с тем, прежним «больнымпунктом», и... Мозг переживает своего рода взрыв, он идентифицирует эту новуюинформацию или ситуацию как «опасную», «чреватую», мобилизуется и формируетфобическую конструкцию. Далее остается только натренировать свою привычкутревожиться, а для этого, как известно, достаточно просто несколько раз«сбежать».

Первая обязанность человека – преодолеть страх. Пока учеловека трясутся поджилки, его действия останутся рабскими.

Томас Карлейль

Для иллюстрации этого психического механизма приведу своюсобственную историю. Дело было во время моего обучения врачебному делу.Образовывался я в Военно-медицинской академии, где любят всякие военные сборы ипрочие учения. На конце второго курса всех нас забросили на полигон,предназначенный для учений по развертыванию прифронтовой медицинской службы.Разумеется, дело не обошлось без установки госпитальных палаток. Участвуя вэтом мероприятии, я слегка поранил глаз – мы сколачивали металлические распоркидля этих палаток, и вот...

Тогда я не придал этому никакого значения, промыл глаз, ивсе. Спустя какое-то время, выходя из лекционного зала, я услышал от своегосокурсника встревоженное: «А что у тебя с глазом?». Оказалось, что один мойглаз стал бордовым – натурально! Пошел в медсанчасть, и там выяснилось, что вглазу у меня металлическая стружка, которая еще и заржавела там, стала, таксказать, разлагаться. Установка полевого госпиталя даром не прошла!

Потом я «оттрубил» семь операций по изъятию этой стружки иржавчины из глаза, прошел курс реабилитации и совершенно забыл о происшедшем.Даже несмотря на то, что мои лечащие врачи пугали: «Может сказаться назрении!». Ну не сказалось же! Обошлось, и слава богу! Вижу, слышу и хожу сам –супер! Но... Я-то забыл, а мозг мой запомнил, и вот как я узнал о его«памятливости».

Прошло два года, наступил мой черед обучаться офтальмологии.Наука эта интересная, даже увлекательная, учение проходило на легендарнойкафедре и не без удовольствия, в общем, все замечательно. Но вот однажды назанятии, посвященном травмам глаза, наш преподаватель рассказал такую историю.Что был у него такой больной, который поранил глаз, когда проходил мимодворника, скалывавшего лед – льдинка (прямо как в сказке про Снежную Королеву)отскочила от колуна и попала ему в глаз. Все бы ничего, да с льдинкой попала игрязь, а с грязью инфекция. Глаз этого человека воспалился, его лечили, но всебез эффекта, затем, когда глаз уже совсем погибал, было принято решение егоудалить, да поздно, воспаление уже перекинулось и на второй глаз... Корочеговоря, этот больной ослеп – трагично и нелепо.

Вот такая история – обычная в педагогическом процессебудущих докторов, таких и подобных им историй нам за время нашего обучениярассказали сотни, если не тысячи. И эффект на всех нас она произвела небольший, чем все прежние, а уж по сравнению с дежурствами в «травме» и работойв морге – это и вовсе ерунда! Однако же всегда есть исключение из правил, и вэтот раз мой случай был таким исключением – мозг вашего покорного слуги,имевший в себе по поводу травмы глаза «больной пункт», взял эту историю воборот.

Дело было зимой, льда было предостаточно, и дворников, какоказалось, тоже. Я, признаться, и не думал, что столько у нас на улице работаетдворников! А теперь, вы не поверите, стал их всех замечать. Иду себе по улице,вижу дворника и как только равняюсь с ним – давай голову отводить! И зачемотвожу, сам не знаю. Автоматически как-то отводится, сама! Дальше – больше,вижу дворников и думаю: «Может, на другую сторону улицы перейти?».Представляете?! Много вы видели людей, которые на другую сторону улицыпереходят, только бы с дворником, скалывающим лед, не столкнуться! Вот и я невидел, так что пришлось задуматься...

Задумался и понял: «Дружок, а ты ведь боишься! Боишься, чтонекая льдинка тебя поджидает и об одном только мечтает – как бы тебе в глазпопасть!». «Так это же невроз чистой воды!» – воскликнул будущий докторКурпатов, а пока только слушатель академии, и принялся лечить сам себяпресекновением бегства. Признаюсь, что большего стресса я, наверное, непереживал в жизни! Я стал требовать от себя не только не отворачивать голову отработающих дворников, скалывающих лед, а напротив, вставать рядом с ними и,максимально широко раскрыв глаза, следить за тем, как они это делают.

Единственное, чего нам следовало бы бояться, так этособственного страха.

Франклин Рузвельт

Все во мне протестовало! Я чувствовал, что мой мозгбуквально сходит с ума, ноги не слушались и пытались нести меня прочь от«поганого места», голова не слушалась и пыталась как угодно вывернуться, нотолько бы не смотреть на весь этот «ужас», глаза сами щурились, словно отяркого света или песочной бури! А сознание – то и вовсе рассказывало мне такиевещи, что лучше и не вспоминать! Короче говоря, все во мне восстало итребовало: «Беги! Беги! Беги!».

Но я знал, что стоит мне поддаться своему страху и убежать,хотя бы голову отвести, и страх мой сразу усилится. А через какое-то время ябуду бояться выходить на улицу: зимой – «потому что лед скалывают», летом –«потому что ветер песок поднимает». Стать же калекой по психпрофилю, причем наровном месте, в мои планы не входило. И свою норму я отстоял, рядом сдворниками, перебоялся и успокоился, а «больной пункт» в моем мозгу«схлопнулся». Травмы, разумеется, даже с учетом своих широко распахнутых глаз яв процессе этой «экзекуции» не получил, потому что знал главное – знал, чегобояться: не осколков льда, а своего страха, своего желания «сделать ноги» ииспортить тем самым свою жизнь на долгие лета.