Читать книгу "Чернильная кровь - Корнелия Функе"

Она снова посмотрела на него, и, отвечая на ее взгляд, Сажерук не пытался скрыть свою боль, как делал обычно.

— Где ты ее похоронила?

Она кивнула на двор.

— За домом. Там, где она всегда играла.

Он повернулся к открытой двери, чтобы увидеть хотя бы землю, под которой лежит его дочь, но Роксана удержала его.

— Где ты был? — прошептала она, прижимаясь лбом к его груди.

Он погладил ее по голове, по тонким седым прядкам, паутинкой опутывавшим черные волосы, и уткнулся в них лицом. Она по-прежнему кладет апельсинные корки в воду, которой моет голову. Этот запах поднял такую волну воспоминаний, что у Сажерука закружилась голова.

— Далеко, — сказал он. — Я был ужасно далеко.

И так и стоял, прижимая ее к себе, не в силах поверить, что она снова здесь, не как бледное, ускользающее воспоминание, а из плоти и крови… и не прогоняет его.

Сколько они так простояли, он не знал.

— А старшая? Как поживает Брианна? — спросил он наконец.

— Она живет в замке, вот уже четыре года, в услужении у Виоланты, невестки герцога, которую все называют Уродиной.

Роксана высвободилась из его объятий и пригладила туго затянутые в узел волосы.

— Брианна поет для Уродины, присматривает за ее избалованным сыном и читает ей вслух. Виоланта помешана на книгах, но у нее слабое зрение, поэтому она не может читать сама, не говоря уж о том, что ей приходится делать это тайком. Герцог считает, что читающая женщина — это неприлично.

— Но Брианна умеет читать?

— Да, и моего сына я тоже научила.

— Как его зовут?

— Йехан. Как его отца.

Роксана подошла к столу и потрогала стоявшие на нем цветы.

— Я его знал?

— Нет. Он оставил мне эту усадьбу. И сына. Разбойники подожгли наш амбар, он побежал туда, чтобы спасти скотину, и погиб в огне. Странно, правда — я любила двоих мужчин, и одного огонь сожрал, а другого защищает.

Она долго молчала, потом заговорила снова:

— Поджигателей послал тогда Огненный Лис. Под его водительством они обнаглели еще больше, чем при Каприкорне. Баста и Каприкорн исчезли тогда же, когда и ты — ты это знал?

— Да, я слыхал об этом, — пробормотал он и не мог оторвать от нее глаз. Как она хороша! Невероятно хороша. Смотреть на нее было почти больно.

Роксана снова подошла к нему, и теперь каждое ее движение напоминало Сажеруку о том дне, когда он впервые увидел черноволосую танцовщицу.

— Феи и вправду хорошо постарались, — сказала она тихо, гладя его лицо. — Если бы я не знала, как все было, я бы подумала, что шрамы у тебя на лице нарисованы серебряным карандашом.

— Какая милая ложь, — ответил он так же тихо.

Роксана знала, откуда взялись шрамы, лучше всякого другого. Они оба никогда не забудут этот день — день, когда Змееглав приказал ей петь и танцевать для себя. Каприкорн тоже был там — с Бастой и прочими поджигателями, и Баста таращился на Роксану, как кот на вкусную птичку. Он повсюду таскался за ней, обещал ей золото и драгоценности, льстил, угрожал, а она все отказывала ему — и наедине, и при всех. И тогда Баста велел разузнать, кого она ему предпочитает. Он подстерег Сажерука на пути к ней с двумя помощниками, которые держали его, пока Баста кромсал ножом его лицо.

— Ты не вышла больше замуж после смерти мужа?

«Идиот! — мысленно обругал он себя. — Ревнуешь к мертвецу».

— Нет. Единственный мужчина в этой усадьбе — Йехан.

Мальчик появился в дверном проеме так внезапно, словно все время подслушивал и только ждал, когда же произнесут его имя. Он молча протиснулся мимо Сажерука и сел на скамью.

— Цветы стали еще больше, — сказал он.

— Ты не обжег о них пальцы?

— Только чуть-чуть.

Роксана поставила перед ним кувшин с холодной водой.

— На, обмакни их туда. Если не поможет, я разобью яйцо. От ожогов лучше всего помогает яичный белок.

Йехан послушно обмакнул пальцы в кувшин, не сводя глаз с Сажерука.

— А он никогда не обжигается? — спросил он мать.

Роксана невольно рассмеялась:

— Нет, никогда. Огонь его любит. Он лижет ему пальцы и целует его.

Йехан уставился на Сажерука так, будто Роксана открыла ему, что пришелец не из людского племени, а из рода фей.

— Не верь, мать дурит тебе голову, — сказал Сажерук. — Конечно, он и меня кусает.

— Шрамы у тебя на лице — это не от огня.

— Нет. — Сажерук взял еще кусок хлеба. — Эта Виоланта… Небесный Плясун говорил, что ее отец — Змееглав. Она так же ненавидит комедиантов, как он?

— Нет. — Роксана погладила Йехана по черным волосам. — Если Виоланта кого-нибудь ненавидит, так это своего отца. Ей было семь лет, когда он отослал ее от себя. В двенадцать ее выдали за Козимо, спустя шесть лет она стала вдовой. И вот теперь она сидит в замке своего свекра и пытается делать то, что он от горя совсем забросил, — заботиться о своих подданных. Виоланта жалеет слабых. Вдовы с голодными ребятишками, крестьяне, которые не в силах заплатить налоги, — все стекаются к ней. Но Виоланта — всего лишь женщина. Если у нее есть немного власти, то лишь потому, что все боятся ее отца, даже по эту сторону леса.

— Брианне нравится в замке. — Йехан обтер мокрые пальцы о штаны и озабоченно рассматривал покрасневшие кончики.

Роксана снова сунула его пальцы в холодную воду.

— Да, к сожалению. Нашей дочери нравится донашивать за Виолантой красивые платья, спать в пуховой постели и выслушивать комплименты от знатных господ. Но мне это не нравится, и она это знает.

— За мной Уродина тоже иногда посылает! — В голосе Йехана слышалась гордость. — Чтобы я играл с ее сыном. Якопо мешает им с Брианной читать, а больше никто с ним играть не хочет, потому что он сразу начинает визжать, если с ним дерешься. А когда Якопо проигрывает, он орет, что велит отрубить тебе голову.

— Ты позволяешь ему играть с княжеским отродьем? — Сажерук с тревогой взглянул на Роксану. — Не нам дружить с князьями, сколько бы им ни было лет. Ты забыла об этом? И с их дочерьми тоже, а уж тем более, если это дочь Змееглава.

— Мне не надо напоминать, кто такие князья, — сказала она. — Твоей дочери пятнадцать лет, и моих советов она давно уже не слушает. Впрочем, кто знает, может быть, она послушается отца, хотя не видела его десять лет. В воскресенье Жирный Герцог празднует день рождения своего внука. Пойди туда, если хочешь. Ловкому огнеглотателю будут очень рады, тем более что все эти годы им приходилось довольствоваться Коптемазом. — В дверях она остановилась: — Пойдем, Йехан! С пальцами твоими ничего страшного не случилось, а у нас еще много работы.