Читать книгу "Ключи наследия - Елена Самойлова"

– А раз на границе сейчас жарко, – не отступала я, – то у его сиятельства каждый меч должен быть на счету. Не думаю, что он откажется от добровольной помощи.

– Уж не слишком ли ты самоуверенна, девонька?– уже раздраженно выдал Родомир, неодобрительно хмурясь. – Думаешь, если в дорогу за мужиком сбежала, так и в воины можешь податься?

– Я – чего? – опешила я, округлив от удивления глаза. Так вот почему меня не воспринимают всерьез, знахарь подумал, что я из дома за Рейном сбежала, вот и относится как к глупенькой девочке с мечом за плечами. Стоп, а оружие-то он хоть видел?

Я озадаченно завела правую руку за плечо, коснулась чуть теплой рукояти клинка – вроде бы на месте – когда Родомир остановился столь резко, как будто споткнулся, и уже совсем иным тоном сказал:

– А ну-ка, покажи свое оружие. – Я покосилась на Рейна, но тот только плечами пожал, оставляя решение на моей совести. Ну да ладно, показать – не отдать.

– А вам зачем? – поинтересовалась я, все-таки вытягивая меч из ножен и показывая его мгновенно посерьезневшему знахарю.

Тот провел ладонью над клинком, не касаясь чуть дрожащими пальцами самого лезвия, и кивнул.

– Эльфье оружие с собой носишь, девонька. Не боишься? Не для людей оно создано, людям и не подчиняется. Поговаривают, что подобное оружие в бою поворачивается против своего владельца, только герцог не боится им пользоваться, ну на то он и герцог. Сколько лет уже его замок стоит в Приграничье – охраняет нас от лесного народа.

Я только плечами пожала, убирая клинок обратно в ножны и чувствуя себя несколько неуютно под пристальным взглядом Родомира. Зато хоть теперь знаю, что меч мне достался эльфийской ковки, наверное, поэтому я не заметила большой разницы в весе. Н-да, будь у меня в руках обычный меч – ох, намучилась бы я с ним. Хотя средний вес среднестатистического одноручного меча в Средние века не превышал полутора килограммов, кто знает, какие образцы куются здесь. Вручили бы лом в три кило весом – и вертись как знаешь. А так хоть с оружием повезло.

– Вот и Луговень, – негромко проговорил знахарь, указывая на высокий крепкий забор, опоясывающий прижавшиеся друг к другу чуть кособокие избушки.

Н-да, до частокола заборчик явно не дотягивал – всего-то высотой с человеческий рост. Хотя, думаю, что от волков зимой вполне защищает, да и скотина домашняя не разбредается, но для нежити или разбойников это явно не преграда. Рейн, судя по всему, пришел к точно такому же выводу, потому что окинул забор крайне скептическим взглядом, но все-таки смолчал.

Правильно, нечего лезть в чужой монастырь со своим уставом, хотя с Рейна может статься: выдать пару лекций о более эффективных оборонных сооружениях было бы в его духе. Родомир, не останавливаясь, для того чтобы прочитать нам отрывок из краткой экскурсионной программы по деревне Луговень, приоткрыл небольшую калитку и шагнул внутрь, делая нам знак следовать за ним. Рейн, вопреки правилу, по которому даму следовало пропустить вперед, пошел следом за знахарем, мне же уже ничего не оставалось, как войти в гостеприимно распахнутую калитку…

За раскрытыми настежь ставнями медленно сгущалась ночь, опускаясь одеялом сумерек на притихшую Луговень. К исходу дня поднялся сильный ветер, который сейчас гнал по сиреневому небу, окрашенному на западе в малиново-алый цвет заходящего солнца, седые облака, с земли кажущиеся рваными клоками шелка. В деревне кое-где еще лаяли собаки, хозяева которых спешно загоняли скотину в хлева, хлопали запирающиеся ставни, а я сидела на подоконнике раскрытого окна в избушке знахаря и вяло прислушивалась к негромкому разговору, который вели Рейн с Родомиром в горнице.

После истории с забредшим в деревню хадаром-заклинателем селяне волками смотрели на любых чужаков, появившихся у забора, и только присутствие уважаемого во всей деревне знахаря да в очередной раз упомянутое имя «господина Авдотия» удержало их от того, чтобы не вооружиться всем, что под руку попадется, и не погнать нас взашей. Ладно, не только присутствие знахаря – поблескивающие рукояти мечей, выглядывающие у нас из-под плащей, тоже настраивали на нейтралитет. Селяне идут с вилами против захватчиков с клинками, когда уже становится понятно, что больше терять нечего, но вот проливать кровь из-за чужаков, решивших переждать ночь в деревне, никому не хотелось. Только староста, хмурый мужик с пудовыми кулаками и красным лицом, мрачно обозрел нас с Рейном с головы до ног и громогласно повелел знахарю, чтобы нас с рассветом в деревне уже не было. А раз уж тот привел нас в Луговень, то пусть ночлег у себя в избе и предоставляет. Такое решение устроило всех, кроме меня и, пожалуй, Родомира, которому, по-видимому, тоже не понравилась идея разместить нас у себя, но деваться было некуда – коль зазвал, то сам и принимай гостей. Я же по жизни очень не любила кому-то навязываться, поэтому, когда тоскливо вздохнувший знахарь повел нас к небольшой ладной избе у самой околицы, с трудом удержалась, чтобы не отказаться от ночлега. Переубедил только тот факт, что больше нас к себе никто не пустит, а куковать ночью на улице мне пока что не хотелось.

Поэтому-то я сейчас и сидела в маленькой комнатке, единственной спальне во всей избе, которую мне уступил Родомир, видимо проникшись моим замученным и уставшим видом, и бездумно смотрела на небо. Тусклый огонек небольшой кривоватой свечки освещал только сам себя, может быть, еще небольшой кусочек широкой деревянной лавки, стоящей в углу комнаты напротив грубо сколоченной кровати, вот помещение и терялось во тьме сумерек, приобретая какие-то зловещие очертания.

Честно говоря, с детства не выношу темноту замкнутого помещения, причем это относится только к комнатам – мрачных пещер я почему-то не боюсь, а вот сейчас мне было очень и очень не по себе. Причину этой странной фобии я не помнила, хотя мама рассказывала, что когда-то, когда я была совсем еще маленькой и мы жили на даче, в комнату ночью пробралась соседская кошка. Как – мама сама не знала. Но светящиеся кошачьи глаза в темноте детской и я, в страхе сжавшаяся под одеялом, но не смевшая кричать, напугали даже ее. Собственно, с тех пор я себя ощущаю неуютно ночью в закрытой комнате – кажется, что вот-вот в темноте зажгутся круглые зеленые глаза… Поэтому-то я и не захлопнула ставни, несмотря на предупреждение Родомира. И дело не в том, что я не сильно поверила в рассказы знахаря о бродящей в окрестностях нежити, – скорее, просто состояние было такое: возможный призрак, скребущий в окно, беспокоил меньше, чем события прошедшего дня, слишком длинного для меня. А закрытые ставни еще сильнее раздражали бы мои нервы, но выйти к мужчинам со словами, что мне одиноко и страшно, не позволяла банальная гордость.

Слишком много всего навалилось, а события, не поддающиеся осмыслению, сыпались на голову, как из пресловутого рога изобилия. И куда мне от них деваться, а? Я еще как-то нормально восприняла то, что Рейн тоже энергетик, что мы перенеслись из современной Москвы черт-те куда и что в результате всех этих перемещений у меня радикально сменился имидж. Ладно, хрен с тобой, неизвестная золотая рыбка, устроившая нам этот «праздник», но вот ощущение абсолютной нереальности происходящего подкосило меня сильнее эпидемии гриппа в феврале! Похоже, я в лучших традициях фэнтези очень хочу домой и подозреваю, что дальнейшие мои действия будут направлены на исполнение этого желания.