Читать книгу "Пленница в раю - Марианна Лесли"

У нее в голове не укладывалось, зачем миллионеру Луису Ламберту понадобилось похищать такую обыкновенную, ничем не примечательную девушку, как она, Эвелин Дарси. Зачем было устраивать весь этот спектакль с похищением высоко в горах, когда он прекрасно знал, что окажись он чуть понастойчивее, и она сама пришла бы к нему.

Эвелин тяжело и прерывисто дышала, приказав себе думать. Какую угрозу для себя он мог усмотреть в ней?

– Эвелин, – вдруг услышала она его голос и оцепенела от ужаса и неожиданности. – Я знаю, что вы уже не спите.

Она медленно подняла тяжелые веки. Ее разум противился, отказываясь принять то, что с ней произошло, как будто это могло хоть как-то изменить жестокую реальность.

Яркий свет ослепил ее, больно ударив по глазам. Она снова закрыла их и, закусив губу, тихо застонала.

Но он был беспощаден.

– Все, давайте просыпайтесь.

Поморщившись от боли, она открыла глаза, повинуясь его жесткому голосу.

– Негодяй! – произнесли ее дрожащие губы.

– Сожалею, – проговорил он безразличным, равнодушным тоном. – Понимаю, что вам сейчас очень плохо, но это скоро пройдет.

Внезапно она осознала, что лежит под тонким покрывалом совершенно голая. Ее прошиб холодный пот. Дрожа всем телом, она судорожно сглотнула и хрипло спросила:

– Что вы со мной сделали?

– Ничего. Только раздел. Я постарался сделать это как можно быстрее и даю вам слово, что не дотрагивался до вас больше, чем это было необходимо.

Значит, он ее раздел. Раздел быстро и цинично, а потом так же быстро овладел ею.

К горлу снова подступила тошнота. Он подошел к стоявшему возле двери столику и вернулся со стаканом воды.

– Выпейте, – сказал он, протягивая ей стакан.

Ей не хотелось принимать ничего из его рук, но он приподнял ее голову над подушкой и поднес стакан к губам. Чувствуя, что, если она попытается отказаться, он вольет в нее насильно, она сделала несколько глотков. Кроме того, во рту у нее все горело от страшной сухости. Когда она выпила всю воду, он поставил стакан на пол, сел на стул возле кровати и посмотрел на нее в упор.

Отводя в сторону глаза, чтобы не смотреть на него, она огляделась по сторонам. Комната была небольшой: голые стены, забранное деревянными ставнями окно, кафельный пол. Из мебели только кровать, единственный стул и маленький столик у двери. Ничто в комнате не указывало на ее предназначение. Не было ни картин, ни каких-либо украшений или безделушек. Ничего такого, что делает помещение жилым и уютным.

Тюремная камера, подумала она, и от ужаса у нее засосало под ложечкой.

– Зачем… почему вы сделали это? – прошептала она.

– Мне кажется, вы сами прекрасно знаете почему, – ответил он жестким, непреклонным тоном после долгой паузы, в течение которой, видимо, обдумывал ответ. – А если не знаете, что ж, так даже лучше.

Прежде чем она успела сообразить, что это могло означать, он поднялся и направился к двери.

– Постойте, – закричала она, обезумев от страха и попытавшись сесть. Все закружилось у нее перед глазами, и она снова рухнула на подушку.

– В чем дело?

– Что вы собираетесь со мной делать?

– Ничего такого, о чем вы могли подумать. – В его голосе проскользнули язвительные нотки. – За дверью ванная. Когда захотите есть, вас накормят. А пока лежите и поправляйтесь. – Он ушел.

Она закрыла глаза и снова забылась тяжелым сном.

Когда Эвелин проснулась, в комнате было совсем темно и только из-под полуоткрытой двери пробивался свет. Она с трудом поднялась с постели и, слегка пошатываясь, направилась к двери, босыми ступнями ощущая приятную прохладу кафельного пола.

Ванная была совсем маленькой, даже крошечной, и вмещала только самое необходимое. Она вымыла руки, умылась и, набрав в ладони воды, попила. Утолив жажду, с облегчением отметила, что болезненные ощущения в голове исчезли, хотя она по-прежнему оставалась тяжелой. Мысли еле шевелились, и Эвелин со смутной тревогой подумала, что, наверное, он вколол ей какую-нибудь гадость.

Сразу пришла мысль о наркотиках, но, не зная точно, каково бывает их воздействие, она не могла сказать ничего наверняка. Нет, подумала она, скорее всего, это было какое-то мгновенно действующее сильное снотворное.

Она пощупала то место на шее, где почувствовала укол, но не обнаружила ни отека, ни болезненности. Видимо, укол был сделан профессионально. Что, всех миллионеров учат хитроумным приемам работников спецслужб?

Но главная мысль, которая тревожно сверлила мозг, не давая ей покоя, была: зачем он сделал это? Какую такую опасность она может представлять для кого бы то ни было? Что за бред?

Она не находила никакого ответа, никакого объяснения произошедшему. Ведь не может же он в самом деле знать, зачем она хотела познакомиться с Сандрой. Или может? От этой мысли все внутри у нее похолодело.

Эвелин подергала ручку и громко позвала его по имени. Она напряженно ждала ответа, отчаянно надеясь, что вот он сейчас появится и скажет, что дверь заклинило, а все остальное ей просто приснилось и не было никакого похищения. Но по-прежнему было тихо, и надежда растаяла, словно туман с первыми лучами солнца, и она не находила никакого выхода из ситуации, в которой оказалась.

Страх заставил ее сильнее подергать ручку, но дверь не поддавалась. Она бросилась назад в комнату, чтобы проверить замок на ставнях. Они тоже были заперты на ключ и сделаны из такого крепкого дерева, что сломать их было невозможно.

Эвелин невидящим взглядом обвела комнату, ставшую теперь ее тюрьмой.

Она всхлипнула, проглотив застрявший в горле ком, на негнущихся ногах подошла к узкой кровати и села, обхватив голову руками.

Зачем? Зачем? Зачем?

В голове вертелись всякие жуткие предположения, одно другого страшнее, но все они казались неправдоподобными. Коварный дьявол, ведь наверняка он знал, что никто не ждет ее возвращения и не хватится ее! Она больно закусила губу, проклиная свою наивность. Ну что, что ему от нее нужно?

Луис Ламберт производил впечатление совершенно нормального человека, чтобы можно было заподозрить его в каких-то тайных извращениях, для которых он заточил ее здесь. Но, с другой стороны, она же знает его всего несколько дней. Как она может быть уверена, что он не страдает какими-нибудь отклонениями? Неужели он получает извращенное сексуальное удовлетворение от того, что таким вот образом запугивает женщин?

Черный ползучий страх пробирался ей в душу. Она начала всхлипывать и закрыла глаза, не желая верить в этот кошмарный сон. Собрав в кулак всю волю, она постаралась подавить в себе этот гнетущий страх. Да это просто смешно. Конечно, она недостаточно хорошо знает этого человека, но в том, что Луис никакой не садист, она совершенно уверена. Да, он жестокий, но не извращенец. Нет, нет и еще раз нет.