Читать книгу "Мнимая измена - Лори Брайт"

— Божественная красота! — воскликнул Маркус, любуясь обнаженной девушкой и поглаживая живот и бедра. Дженна застеснялась и покраснела всем телом. В это мгновение Маркус склонился над ней и начал ласкать языком источник наслаждения. Девушка застонала от пульсации крови в животе и вспыхнувшего острого желания. Она так была поглощена новыми приятными ощущениями, что не заметила, как Маркус разделся. Он накрыл ее своим телом — девушка невольно вскрикнула: острая боль пронзила живот, спустилась к ногам и вернулась блаженством, которое зависело от ритма движений Маркуса.

— Еще, еще, — повторяла она, едва выговаривая слова от возбуждения, — дорогой…

Он целовал ее, приподнимаясь на сильных руках, и вновь погружался в женское лоно, из такого же он и сам некогда появился на свет…

— Любимая…

Поцелуй, такой же прекрасно-жгучий, как вначале, завершил танец любви.

Дженна лежала без сил, капли пота стекали через ложбинку между грудей на живот и щекотали кожу. Она открыла глаза. Маркус, со смешанным чувством нежности и удивления, смотрел на нее. Затем наклонился, поцеловал и, обняв, прошептал:

— Спасибо, я тебе очень благодарен. Ты подарила мне наслаждение, которого я еще не знал.

— Ты тоже подарил мне много. Я счастлива.

— Но твой подарок бесценен: я у тебя первый.

Он принялся целовать ее ноги, а затем осторожно подхватил Дженну на руки. Поставив ее в ванну розового цвета и поддерживая одной рукой, осторожно открыл воду другой и с помощью душа сначала смыл кровь, а затем начал поливать водой от макушки до пят. Дженна ежилась и вздрагивала под упругими струями и тихонько хихикала от щекотки, когда вода попадала на интимные места.

— Ну, хватит, а то я потребую повторения, — решительно и в то же время смущенно сказал Маркус, завернул девушку в простыню и отнес обратно в постель.

— Я принесу воды. Тебе со льдом?

— Да, и приходи как можно скорее, я стану без тебя скучать.

Маркус прошествовал к холодильнику. Девушка уже без стеснения рассмотрела его. Крупный, плечистый, с узкими бедрами и рельефно выступающими мышцами, он был похож на ожившую статую древнегреческого бога Аполлона. От плеч по спине к ягодицам сбегала полоска потемневших от пота завитков волос. Дженна залюбовалась своим избранником.

— А вот и я! — он подал Дженне запотевший стакан с водой. Отпил из своего и поставил на прикроватный столик. — Что мы с тобой сделали: мы согрешили.

Он закрыл ей рот поцелуем, не давая в ответ вымолвить ни слова. Распахнув простыню, прижал к себе, не торопясь, погладил одной рукой спину, а другой — живот. Дженна, не раздумывая, прильнула к нему.

— Если это грех, Маркус, — сказала она между поцелуями, — то я заплатила за него кровью и готова отдаваться до тех пор, пока он не станет заметен.

— Ты говоришь загадками, девушка, но от сладости твоего плода я отказаться не в силах. — И их тела соединились.

Незаметно подкрались сумерки. Уставшие, насыщенные друг другом, они заснули. Маркус прижал Дженну к себе, словно боясь, что она вспорхнет и улетит. Когда за окном потемнело, Дженна проснулась.

Она, наконец, попала в сказку.

Глаза Маркуса были закрыты, верхнее веко венчали густые ресницы веером, сквозь смуглую кожу на щеках пробился румянец. Дженна не удержалась и поцеловала его в полуоткрытые губы.

— Попалась! — Маркус охватил ее кольцом рук, и она ощутила кожей прикосновение завитков волос на его груди.

— Так ты не спишь!

— Как и ты, дорогая. Не пора ли нам что-нибудь перекусить?

— Правильная мысль, если учесть, что я почти ничего не ела сегодня.

— У тебя был постельный режим, какие могут быть завтраки, обеды или ужины?

Она рассмеялась его шутке и потянулась.

— Приготовь мне сэндвичей. И — побольше!

— Слушаю и повинуюсь.

Маркус отправился к плите, стоящей в углу столовой и скрытой от остального помещения стойкой бара.

Дженна встала и накинула шорты и майку — любимую домашнюю одежду. Подошла к Маркусу сзади и поцеловала его в спину, погладила рукой. Он замер, затем повернулся и сказал:

— Ты можешь мне не верить, но я всегда знал, что нам суждено стать любовниками.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Они сидели за столом и не столько ели, сколько поглощали друг друга взглядами. Со стороны могло показаться, что они не виделись сто лет или только что познакомились.

— Господи, Джен, мы столько времени потеряли, хотя могли бы быть вместе давным-давно.

— Я думаю о том же самом.

— Почему ты не обращала на меня внимания? Я тебе не нравился?

— Ты казался мне недосягаемым. Старший брат — это почти как бог, а бога любят только платонически.

— Стыдно признаться, но я влюбился в тебя, когда увидел на вечере выпускников школы. То розовое платье, русые прямые волосы, открытый взгляд с ожиданием чуда… гибкая, легкая и очень красивая.

Дженна не могла поверить своим ушам: недоступный Маркус влюблен в нее уже давно? И ни разу не дал об этом знать? Невероятно!

— Почему ты никогда даже не обмолвился о своих чувствах?

— Неправда. Кроме вечера выпускников были семейные праздники, поездка в Австралию — везде я старался быть рядом. Но тебе явно было не до меня. — Он горько улыбнулся. — Ты ведь любила Дина.

— Да, но не бегала за ним, заметь.

— Не бегала, но и не отказывалась от его предложений. Например, вы целовались.

— Тебе Кейти рассказала?

— Нет, мне говорил об этом Дин и утверждал, что ты сохнешь по нему.

Дженне стало неприятно. Она не скрывала от Маркуса сейчас былой любви к Дину — она отказывалась от пошлости, за которой частенько прячется неумение выразить чувства или вообще их отсутствие. Дин хотел любить, но не сумел понять, где физиология, а в чем поэзия любви. Дженна надеялась, что за торопливыми полудетскими поцелуями последует романтическое ухаживание и расцвет глубоких чувств, а Дин в ее порыве разглядел только одно: «сохнет».

— Почему ты замолчала?

— Мне грустно, что Дин ничего не понял: ни до отъезда в Штаты, ни сейчас, когда навязывает свою любовь. Мы по-разному ее понимали и понимаем.

— А что ты скажешь о моей любви?

— Она неожиданна для меня, как снег в джунглях.

— Оригинально сказано. А если снег растает?

— То есть если ты разлюбишь меня?

Маркус явно смутился от этого уточнения, но кивнул головой.

— Что ж, пожелаю тебе найти истинное счастье.

— А ты нашла его?