Читать книгу "Ловушка для опера - Алексей Сухаренко"

Надо понимать мента, что бы понять какие душевную муки испытывали Бодряков и Грозный. Настоящий милиционер, облеченный властью, без определенных ее атрибутов, становится беззащитным как младенец. Одно дело когда на тебе бронежилет, автомат или на худой момент резиновая дубинка, называющаяся в народе «рычаг перестройки» или «демократизатор», и совсем другое когда ты без штанов в общественном месте. Ладно оперативники более рискованные и авантюрные ребята, и им бывает достаточно и одой муровской ксивы, но когда даже «мурку» не куда заныкать – это уже перебор. Но есть у оперов такое понятие как профессиональный кураж. А когда этот кураж подогрет литром водки, тогда мент может выполнить любое задание. Пока Бодряков с Грозным пили «Русскую» пеняя друг другу на профессиональные издержки, их коллеги заполняли химические ловушки радомином. Эти спецсредства были придуманы милиционером – Кулибиным, и не смотря на свою простату, помогали раскрывать преступления и проводить их профилактику очень эффективно. В красивую картонную коробочку ставилась маленькая металлическая катапульта – наперсток, в емкость которой насыпался радомин – химическое вещество по цвету напоминающее марганцовку, с той только разницей, что открывший коробочку потенциальный вор, получал в лицо и на тело этот порошок, который не смывался даже с ацетоном. Чем больше поймавшийся на этой химловушке вор стряхивал с себя вещество, тем сильнее оно въедалось в кожу, принимая ярко малиновый цвет. Обычно это спецсредство использовалось на больших предприятиях, в организациях где в родном дружеском коллективе заводился вор. На эту коробочку из иностранного каталога вырезалась и наклеивалась провоцирующая вора картинка драгоценностей или парфюмерии, и после ее открытия красная от радомина личность с позором изгонялась из родного коллектива «за недоверием».

Сегодня согласно намеченной операции, оперативники должны были кроме проведения личного сыска по обнаружению вора, еще и положить к своей одежде красивую приманку в виде этих химловушек. «Заминировать» – как было принято говорить на их рабочем жаргоне. Сами же они должны были уйти от одежды по дальше, рассчитывая, что вор соблазненный этой легкой добычей обязательно клюнет. Наконец Бодряков и Грозный дошли до такого состояния, когда появиться без трусов на пляже им уже не казалось чем-то из ряда вон выходящего. Группа выехала. Жара уже немного спала, но в жаркой машине пьяные опера «поплыли» еще не доехав до реки. Как ни странно, но в полусвинском состоянии снять трусы особого труда не составило. На последнем дыхании Сергей Иванович сложил одежду, подложил в нее заправленную химическую «мину» и отойдя метров пять упал на живот. Через пять минут он пришел в себя от холодной воды, которой его окатил веселый Грозный, которому здесь даже очень понравилось.

– Ну чего лежишь, пойдем сыском заниматься, – он был весь мокрый, видимо только вылезший из реки, – я пока ты дрых искупался с двумя русалками так сразу пришел в себя.

Сергей Иванович огляделся по сторонам. С большими интервалами, в метров десять-двадцать, лежали и стояли голые мужчины и женщины. Рядом с ними тут же носились и ребятишки, с любопытством рассматривая анотомические подробности взрослых. Кроме детей, других явно любопытствующих здесь не было. Ну кроме Грозного, а теперь и Бодрякова. К Сергею Ивановичу вернулось сознание, а вместе с ним и стыд. Он ни как не мог себя заставить встать в полный рост, и поэтому он по-пластунски прополз в сторону от своей одежды с химловушками еще на пять метров. Рядом с ним шел Грозный, и все посмеивался над его комплексами, но тут в их сторону пошла одна из обнаженных купальщиц с идеальными женскими формами, и Грозный, видимо почувствовав какие-то изменения, происходящие в его организме упал рядом с Бодряковым. Женщина продолжала приближаться, напрягая в прямом и переносном смысле оперативников, которые готовы были уже начинать рыть под собой ямку.

– Ребята, пойдемте в волейбол поиграем – обратилась она к лежащим на животах новым членам нудисткого коллектива.

Сергей Иванович зажмурился от резающих глаза соблазнительных форм. Грозный наоборот открыл их так широко, что стал похож на филина.

– Да мы это, как его, попозже… – пробормотал он пересохшим от волнения голосом.

– Смотрите, а то вы совсем бледненькие, а загар за волейболом лучше ложится – она удивлено рассматривала их бледные задницы, ни как не походившие на шоколадные ягодицы ее соплеменников.

– Первый раз у нас? – не выдержала любопытная Афродита, поймав на своем интимном месте глаза «филина».

– Агу! – выдохнул Грозный.

– Пойдем охладимся, а то я себя выдам – когда голая женская натура отошла, обеспокоенный за конспирацию предложил коллега Бодрякова.

Сергей Иванович с радостью согласился. Они пошли, точнее поползли или что-то в этом роде, своими движениями напоминая больных церебральным параличом. Вода охладила их пыл, и заставила немного подумать о работе. Из воды они стали выглядывать оставленную на берегу одежду. Их одежда, казалось, ни кого не интересовала, но через несколько минут они заметили молодого человека лет двадцати пяти, который проходя мимо одежды Грозного, остановился и скосил в ее сторону взгляд. Затем он стал смотреть на купающихся, пытаясь определить хозяина. Опера не сговариваясь поднырнули, стараясь не привлекать его внимание, а когда вынырнули, то его уже не было. Выбравшись на берег, и подбежав к одежде они не обнаружили заложенной в нее химловушки. Грозный выругался, но видно было, что его больше беспокоило наличие своей одежды.

– Ни чего, ребята выходы перекрыли, ему не уйти – Грозный стал поспешно одеваться, – я пойду им на помощь, а ты полежи еще минут десять. Мало-ли что. Может он не один «пашет».

Сергею Ивановичу не хотелось оставаться на пляже одному, но в словах коллеги была определенная логика. Грозный ушел, а Бодряков принял исходное положение на животе, притворившись спящим, но сквозь прищуренные глаза внимательно следя за оставленной одеждой. Тут и появилась Галина. Живое воплощение Афродиты. Она попросила зажигалку и «контуженый» ее прелестями Бодряков кивнул в сторону своей одежды, совершено забыв про химловушку. Он вспомнил когда она достала красивую коробочку, но было уже поздно. Афродита покрылась химическим реактивом и по инерции стала отряхивать красный порошок со своего шикарного тела.

– Не надо перепачкаетесь – Бодряков, виноватый в произошедшем, попытался уберечь ее от еще более страшных последствиях, но девушка его не слушала.

– Дурацкие у Вас шутки – хмурилась она видя приближающего Сергея Ивановича, и размазывая химикат по лицу и телу.

Пришлось Бодрякову объясниться, и рассказать, что здесь он вроде как на работе. Галина узнав, о хитром химическом соединении, заойкала и побежала к воде.

– Не надо! – в очередной раз, совершено бесполезно, пытался остановить ее оперативник.

Солнце стала идти на закат. Бодряков наблюдая за, становившейся все розовее от воды с реактивом девушкой, испытывал глубокий конфуз. Сначала от того, что ее тело и лицо стали ярко малинового цвета, а потом от того, что в закате солнца это было по особенному сексуально. Женщина, с остервенением оттирающая с помощью речного песка въедливую краску была похожа на грациозную речную птицу, чистящую свои перышки. Ну прямо как розовая фламинго. Дальше, после взгляда в зеркало, были обильные ручьи слез, и неуклюжие попытки Бодрякова успокоить перепачканное существо. Прибежал Грозный с радостной вестью о задержании вора, но Бодряков уже решил остаться со своей «пернатой» жертвой. Тем более, что она на отрез отказалась в таком виде ехать домой. Так он и просидел с ней всю ночь, успокаивая ее и прося прощение. Галина простила Сергея, и в доказательство того пошла даже на большее… и достала презерватив. В свой список Бодряков ее внес по причине того, что изделие из латекса порвалось. Видимо день такой был – магнитных бурь. Правда скорее всего даже не из-за этого, а из-за банального брака китайских товарищей или, что тоже вполне реально, из-за разъедающего свойства химического реактива, обильно покрывающего тело «фламинго».