Читать книгу "Моряки. Очерки из жизни морского офицера 1897-1905 гг. - Гаральд Граф"

В назначенный день (25 июня 1903 г. – Примеч. ред.), под вечер, на горизонте показались дымки и стали вырисовываться мачты и трубы отряда. Через час он вышел на рейд и встал на якорь. Нам приказали переехать на «Корнилов», а «корниловцам» – на баржи. За короткий промежуток встречи с ними мы успели обменяться впечатлениями о проведенной части кампании. То, что удалось узнать о порядках на «Корнилове», всех испугало. Предстояли неприятности. На «Корнилове» мы быстро устроились, осмотрелись и принялись за занятия и несение вахты.

При этом самым неприятным было исполнять обязанности «вахтенного», которого посылали с докладами к адмиралу, командиру[47]и старшему офицеру[48]. С трепетом, бывало, подходишь к двери в адмиральский салон и слегка стучишь. От волнения иногда не расслышишь ответа и повторяешь стук, тогда раздается сердитый и раздраженный голос адмирала: «Что же вы не входите, сколько раз надо отвечать». Входишь в салон и в первый момент ищешь глазами, где находится адмирал, а он уже грозно и вопросительно осматривает вошедшего своим сверлящим взглядом. Становится совсем жутко, и даже язык начинает заплетаться, и того и гляди вместо: «ваше превосходительство», скажешь: «ваше высокоблагородие», или доложишь так неясно, что адмирал заставит пойти переспросить вахтенного начальника, а тот, конечно, тоже будет недоволен. Вообще, при этих докладах выходило много трагикомических сцен, которые мы потом со смехом вспоминали.

Уж очень большой страх нагонял адмирал, и этот страх усиливался главным образом теми рассказами, которые о нем ходили. Во всяком случае, если доклад сходил благополучно, то вылезаешь по трапу с облегченной душой, точно гора с плеч, а ведь и доклад‑то бывал в большинстве случаев самым пустяковым, вроде: «Ваше превосходительство, с моря идет учебное судно “Верный” и показывает свои позывные» или: «Ваше превосходительство, без двух минут подъем флага», а то и просто: «Ваше превосходительство, командир учебного судна “Князь Пожарский” едет» и т. п.

Также много волнения доставляло стояние на вахте «при вахтенном начальнике», когда нам самим приходилось командовать. Наиболее сложными вахтами были те, на которых спускали и поднимали флаг, тем более что это почти всегда происходило «с церемонией», и, следовательно, соответствующие команды отдавались при фронте офицеров, гардемарин и команды. И странное дело, за редким исключением, у большинства как то всегда случалось, что или голос сорвется, или глупейшим образом перепутаются командные слова, несмотря на всю их несложность. Но особенно мы путались с принятием рапорта от караульного начальника и передачей его старшему офицеру.

Также нередко чревато последствиями было несение обязанностей караульного начальника в судовом карауле. Он вызывался «наверх» при спуске и подъеме флага и при приезде на корабль адмиралов и командиров судов 1‑го и 2‑го рангов для отдачи им почестей. На флагманском корабле такие приезды были часты, так что приходилось весь день сидеть, так сказать, на «товсь», и как только заслышится дудка: «караул наверх, четверо фалрепных на правую», лететь сломя голову по трапу, чтобы не опоздать его встретить.

В не менее напряженном состоянии находились и офицеры, не исключая и командиров, ожидая всяких напастей. Командирам, пожалуй, приходилось хуже, чем другим, так как они отвечали за всех, и часто на «Корнилове» поднимался сигнал: «Адмирал приглашает командира такого‑то корабля». Когда адмирал был особенно раздражен, он ждал их на верхней палубе, и даже пока они шли по трапу, слышались уже его сердитые вопросы. Иногда объяснения доходили до криков и угроз, иллюстрируемых весьма нелестными эпитетами. И ничего не поделаешь, приходилось все выслушивать и капитанам 1‑го ранга, убеленным сединами.

Хуже всего было, когда адмиралу приходила охота устраивать общие парусные учения или совместное маневрирование всех судов отряда. Тогда обязательно что‑либо не ладилось и от недостатка практики и просто от сознания, что сам адмирал зорко за всеми следит в свой одноглазый бинокль с кормового мостика «Корнилова». Обычно во время таких учений то тому, то другому кораблю поднимались сигналы с выговором, и все очень удивлялись, если учение проходило без этого.

Но под влиянием строгости адмирала весь отряд сильно подтянулся, и даже кадеты и гардемарины старались вести себя так, чтобы не подводить своего корабля под гнев начальника отряда.

Как‑то раз на одном корабле, зная, что предстоит общее парусное учение, кадеты решили незаметно забраться на марс, чтобы, когда начнется аврал, быть уже на местах. Забрались они туда, воспользовавшись тем, что вахтенный начальник был чем‑то занят и этого не заметил. С палубы своего корабля их не видели, так как этому мешала площадка марса. Кадеты нетерпеливо ждали сигнала о начале учения, и вдруг взвился сигнал с позывными этого корабля. Разобрали, и оказалось, что он означает: «Отчего у вас на марсе находятся люди?» Вышел командир, старший офицер, все смотрят наверх, спрашивают вахтенного начальника и остаются в полной уверенности, что в сигнал вкралась какая‑нибудь ошибка. А адмирал в это время все следит за кадетами на марсе и видит, что они продолжают там оставаться. И поднимается сигнал: «Убрать людей с марса». Злополучных кадет нашли, но не успели еще пробрать как следует, как на «Корнилове» появился новый сигнал: «Прислать адмиралу тех, которые были на марсе».