Читать книгу "Диагноз: Любовь - Мегги Леффлер"

Быстро стянув в пучок мокрые волосы, я надела юбку и блузку, накинула поверх белый халат и проверила содержимое маминой врачебной сумки: дезодорант, чистая смена белья, перчаточная марионетка (для самых маленьких пациентов). Убедившись, что все на месте, я накинула на шею стетоскоп и отправилась на встречу с мистером Денверсом, мастером устранения последствий несчастных случаев.

Почти сразу я обнаружила, что упомянутый «Аквариум» не имеет ничего общего ни с водой, ни с рыбами. Он оказался комнатой с громадной доской, на которой были записаны имена пациентов и их основные жалобы. Под этой «великой стеной проблем» толпились медсестры в белых платьях и врачи в белых халатах, пытаясь стереть имена.

Пробившись сквозь этот хаос, я заметила Эда, стоявшего возле самой доски. На секунду я припомнила, как Мэттью Холемби писал перманентным маркером на нашей доске, очень похожей на эту, и решила считать такое совпадение добрым знаком. Когда Эд повернулся ко мне, все мысли вмиг вылетели у меня из головы. Его темная челка упала на лицо, закрыв один глаз и распушившись на щеке, но он быстрым жестом заправил волосы за ухо. Наверное, чтобы лучше видеть меня. Я подошла к посту медицинской сестры.

Может, все дело в его униформе. Может, в том, что его руки способны ввести катетер в шейную вену толстой леди с таким же умением, как это делал Мэттью Холемби. Но при этом Эд выглядит куда более впечатляюще. А может, все дело в том, что он доктор и я доктор, и мы говорим на одном языке. Так или иначе, но парень с железнодорожной станции вдруг стал выглядеть вполне привлекательно. «Вероятно, я просто хочу, чтобы у меня были красивые дети», — мелькнула у меня мысль. У Бога — или у мамы — точно был свой план.

— Снова привет, Берта. Не ожидал увидеть тебя так быстро, — с улыбкой произнес Эд. В его улыбке было что-то такое, что заставило меня остановиться. Я знала эту улыбку. Я помнила ее с третьего класса начальной школы.

— Быстро? — переспросила я, а потом почти без паузы выпалила: — Вообще-то меня зовут Холли. Холли Кэмпбелл.

Я внимательно следила за его реакцией на мое настоящее имя. Если он меня узнает, значит, я не ошиблась и он настоящий Эд из начальной школы Мисти Крик. Но вместо того чтобы как-то отреагировать, Эд сунул пейджер в мою протянутую для рукопожатия руку.

— Денверс сказал сразу же передать тебе эту пищалку. В неотложке действовать тоже придется… неотложно.

— Неотложно? — повторила я, изучая пейджер с таким вниманием, словно мне в руки попала деталь НЛО. — Пищалка?

— Так его здесь называют, — ответил Эд, кивая мне. — Наш сосед отправил сообщение, что пожарные заливают его дом.

— Был пожар? — в ужасе воскликнула я.

— Нет. Они всего лишь практикуются, — медленно проговорил Эд, а потом снова улыбнулся мне. От его улыбки у меня перехватило дыхание. — Конечно же, был пожар.

— Ох, я просто… — Мой пейджер прервал наш разговор требовательным писком. Писк сопровождался фразой с сильнейшим британским акцентом: «Красный код. Опекунство Виктории. Красный код».

— Красный код, — повторила я. — Доктор должен отзываться на красный код?

— Только если доктор любит возиться с огнетушителями. Это пожарным, — со смехом ответил Эд. — Тебе нужно ждать синего кода, остановок сердца.

— О’кей. Поняла, — кивнув, сказала я и вытерла пот со лба.

Эд хохотнул и громко спросил:

— Что, у всех сегодня пожар?

Интересно, он хоть догадывается, что мы уже встречались, и не только на станции? Или это все же не он? Почему он не в Огайо? Чем дольше я на него смотрела, тем более вероятной мне казалась версия о том, что судьба снова свела меня с мальчишкой из третьего класса начальной школы. Правда, из него вряд ли получился бы хороший врач. Эдвин был оболтусом. Любимцем учителей — да, всеобщим любимцем — тоже да, но все-таки оболтусом.

— Имя Берта тебе… немного не подходит. Это что, второе имя или что-то вроде?..

— Нет. Нет, ничего подобного, — перебила я его. — Слушай, ты не мог бы кратко рассказать мне об этих пациентах? — Я показала на висящую перед нами доску.

— Не могу. Да и не должен. Тебе все расскажет доктор… Например, мистер Денверс.

— А почему его называют «мистер» вместо «доктор»? — поинтересовалась я.

— Это более высокий титул. Он означает, что Денверс уже превзошел хирургию. Ты никогда не услышишь, чтобы он называл себя доктором, разве что ему вдруг понадобится выбить себе хорошее место на автостоянке или захочется, чтобы его имя звучало гордо, — объяснил Эд.

— Понятно, — спокойно произнесла я, хотя, признаться, ничего не поняла. — А почему ты не можешь ввести меня в курс дела?

— Потому что я санитар.

— О, — только и сказала я.

Стыдно признаться, но мне внезапно стало наплевать на свои дела, на пожар в доме мистера Денверса. Меня жутко разочаровала профессия Эда: то, что он санитар, означало, что его используют только как грубую силу. Он перевозит пациентов, выносит тазики с рвотой и моет полы, если пациент вдруг промахнулся мимо утки. Его зовут, когда нужно придержать больного, пока кто-то, пусть даже я, наложит шов на разбитую голову. Эд разносит комплекты инструментов и следит за тем, чтобы все они были правильно разложены по полкам. Короче говоря, никакого знака судьбы здесь нет и не могло быть. Просто интересный побочный эффект энтропии — такой же случайный, как счастливый шанс, или еще одно подтверждение простого правила теории вероятности. Из миллионов молекул, которые вьются вокруг нас, две могут столкнуться, разделиться, а затем каким-то образом снова встретиться.

— Черт, не везет же людям. — Эд указал на колонку «Основные жалобы», которая шла после колонки с именами пациентов. — Бодли — боль в груди. Франклин — ярко-красная кровь из прямой кишки…

— Помнишь миссис Сэндлер, классную руководительницу в начальной школе Мисти Крик, в Колумбии, штат Мэриленд? — скороговоркой выпалила я.

Когда Эд развернулся ко мне, я заметила желтые крапинки на радужке его широко раскрытых темно-карих глаз. Похоже, мне только сейчас удалось по-настоящему привлечь его внимание.

— Кто ты? — спросил он.

— Холли Кэмпбелл.

— Откуда ты меня знаешь?

— Мы учились в одном классе.

— В Мисти Крик я проучился всего три месяца, потом мы переехали.

— В Огайо, — добавила я.

— В Айову, — поправил он.

— Правда? Но я могла бы поклясться… впрочем, тебе лучше знать.

— И ты меня запомнила?

— Все дело в твоем имени. Мне никогда больше не попадался Эдвин Клеменс.

— А когда я называл тебе свою фамилию? — спросил он.

— Секунду назад. Я думала, ты сказал… А может, и нет… — начала я, а затем оборвала себя, качая головой. Не собираюсь же я признаваться, что узнала его по улыбке, которую помнила с тех самых пор, как мы расстались. Он тогда стоял на самом краешке бордюра и смотрел, как радуга из воздушных шаров разлетается по всему небу, направляясь в Калифорнию, Новую Шотландию, в другой мир, а два моих шарика запутались в кроне вяза и пытаются догнать остальных. Он протянул руки вслед за шариками, ветер треплет его волосы, а улыбка зачаровывает тебя почти так же, как тающие вдалеке разноцветные воздушные шарики. Глядя на него, я тогда подумала, что ему не важно, как высоко поднялись воздушные шары. Он летит рядом с ними.