Читать книгу "Свекруха - Надежда Нелидова"

Аннин сын порядочный, сразу бы повёл в ЗАГС. Да и Анна сама бы на этом настояла. Она бы не допустила, чтобы сын начинал жизнь с подлости, с убийства маленькой жизни.

Но не получилось у девочки. И вот она безнадёжно, робко заговорила на тему замужества. И такой удар: жёсткое испуганное «нет». Потому что (считает сын) в брак вступают, когда любят: дышать не могут, когда две трепетные души в едином порыве устремляются в небесную синь и райские кущи, когда двое – как единое целое.

Но вот он пожил и понял, что уже не испытывает этих чувств – тех, что были раньше. Но раньше девушка молчала, боясь спугнуть.

А тут ещё будущая свекровь Анна тихо и упорно вела свою линию: «А хорошо ли ты подумал, сынок? А твоя ли это судьба? Ведь у тебя никого до неё не было, и сравнить-то не с кем. Ботинки ищешь (снова ботинки, будь они прокляты!) – весь рынок обойдёшь, перемеряешь.

А тут не ботинки, а на всю жизнь: чтобы попались прочные, ноские, влагоустойчивые. Не какой-нибудь Венерин башмачок: эфемерный, пугливый, чуть что, тонет в слезах. Красив, а сорвёшь – даже в букет не годится. Тут же увянет, поникнет головкой.

Да… Как говорится, жена не башмак – с ноги не сбросишь. А вдруг встретишь настоящую судьбу, полюбишь – а будет уже поздно?»

… Девочка и в лучшие времена была худенькая, бледная, с огромными синими пятнами под глазами. Глаза у неё на маленьком личике большие и как будто заранее наполнены неизбежным страданием, как у маленькой старушечки. Будто полны непролитыми слезами. Такие глаза пишут на иконах. Иконописное лицо.

– О господи! Прекрати ты уже этот плач Ярославны, – злится подруга. – У тебя началась явная идеализация прошлого.

– …И всегда между мной и новой сыновней избранницей будет стоять обиженная девочка. Её зыбкая тень, – упрямо твердит Анна.

– Ты маразматичка, что ли?! Давай ещё приплети тень отца Гамлета. Из мухи раздуваешь слона.

– И ещё, – мысленно обращается Анна к сыну. – Хочу тебе торжественно обещать, сынок, что никогда больше не буду слушать разных подруг с их сомнительными советами. И не буду бесцеремонно лезть в твою жизнь.

Ты только, сынок, это… Избегай знакомиться с женщинами с ребёнками, ладно?! Упаси тебя бог! Ты будешь вкладываться в этого ребёнка, воспитывать, растить – но навсегда останешься для него чужим человеком. Как волка, (дитё, то есть) ни корми – всегда будет тянуться к родной крови, к родному отцу…

– Ой, – мысленно испуганно прихлопывает Анна рот ладошкой. – Опять меня понесло с советами! Молчу, молчу…

ТИХОНЯ ДЕРЕВЕНСКАЯ

Нынче летом наша семья участвовала в сложной продажно-обменной квартирной сделке. Нас крутило где-то посередине цепочки, нашу двухкомнатную квартиру покупали мать и сын, из района. Первое, что спросила мама у риэлтера:

– Подскажите, на кого лучше оформить квартиру: на меня одну или на нас двоих? Сын у меня единственный, сейчас живёт с женщиной. Не зарегистрированы, но ведут совместное хозяйство.

– Если хотите быть спокойны, оформляйте на себя одну, – посоветовала риэлтер. – Тогда никто, кроме вашего сына, на неё не вправе претендовать. Если же запишете на сына – сами знаете, дело молодое… Могут с женой не сойтись характерами, может быть ребёнок – придётся делить квартиру.

– Да она уже беременна! – закричала предусмотрительная мама так, как если бы речь шла о заложенной бомбе. – Вот видишь, – она победно, поучительно оглянулась на сына. – Хорошо, что вовремя грамотный человек подсказал. Может, ты ещё пять раз подженишься, пятеро детей нарожаешь – они тебя потом на улицу выкинут. Вон, по телевизору, сколько угодно таких случаев. А так квартирка целёхонька, как яичко.

Когда мы спустя неделю приехали забирать из «двушки» вещи, уже на лестничной площадке услышали из-за двери ругань, женский плач. Раздражённый мужской бас гудел:

– Чего ты выступаешь, не понимаю? Квартира куплена на наши с мамой деньги, твоей тут ни копейки!

– Так значит я здесь никто? – звенел женский голос. – Дешёвая рабочая сила для отделки квартиры твоей мамочки?! Нашли дурочку, тихоню деревенскую.

– Но мама старается ради нас. Жить-то здесь будем мы с тобой.

– Ну хорошо, ты не любишь меня. Но о нашем ребёнке ты подумал?!

В квартире вовсю шёл ремонт, пахло краской. Молодой мужчина (сын дальновидной мамы) стучал молотком. Его гражданская жена – совсем девочка, с наметившимся животиком – обдирала обои. У него было красное злое лицо, у неё – заплаканные глаза.

Мы быстро собрали вещи и в тягостном настроении покинули квартиру. Вот так – в скандалах, во взаимных подозрениях и упрёках – начинает свою счастливую жизнь в новых стенах молодая семья. И всё это слышит малыш: ещё на свет не появился, а уже втянут во взрослые квартирные дрязги.

Едва за нами захлопнулась дверь, препирательства возобновились с новой силой.

А вот ситуация, повёрнутая на 180 градусов.

В далёком 1948 году в городе строился мощный завод. Со всех концов страны сюда приезжали лучшие молодые специалисты. В их числе – молодой инженер Павел Ильич, специалист по запуску опытных установок. Появились семья, дети, на заводе дали просторную трёхкомнатную квартиру улучшенной планировки, в новом доме. На пенсию он вышел главным инженером конструкторского бюро.

После смерти жены встретилась душевная женщина. Расписались, стали жить у ней в однокомнатной квартире. Свою опустевшую трёхкомнатную он продал, чтобы помочь детям, уехавшим в Питер.

Новая жена (хотя какая новая, вместе девять лет) Анна Максимовна всю жизнь отдала фабрике. Её «однушка» находилась в новом фабричном доме. На той же лестничной площадке, по соседству, в трёхкомнатной квартире жил сын с семьёй. До этого он ютился в бараке с женой-студенткой. Привёл, помнится, из общежития с одним чемоданчиком – деревенскую, тихую, вежливую.

Как она выбивала для сыновней семьи ту квартиру – целая история. У сына, работника той же фабрики, стаж был всего шесть лет, и квартира ему не полагалась. Но у Анны Максимовны характер боевой. Мобилизовалась: нажала на всевозможные рычаги, подключила все имеющиеся связи – выбила, выездила, выхлопотала, выплакала-таки трёхкомнатную квартиру. Спасибо, начальство пошло навстречу: исключительно из уважения к заслугам Анны Максимовны.

Сначала всё шло хорошо. Невестка училась, работала, ездила на курсы повышения квалификации. Анна Максимовна нянчилась с внучатами. Дальше у молодых начались крупные нелады. Всё кончилось тем, что сын развёлся, оставил трёхкомнатную квартиру жене и перешёл жить к матери. При приватизации своей «однушки» Анна Максимовна записала квартиру на двоих: сын всё-таки. А вскоре произошло несчастье: сын погиб в автокатастрофе.

Хорошо, что Анна Максимовна не осталась одна. Вместе с Павлом Ильичом они собрались потихоньку доживать отведённый богом век в уютном семнадцатиметровом гнёздышке. Заботиться друг о друге, гулять, поддерживая друг дружку под локоток, подавать стакан воды… Тихая тёплая, укрытая от жизненных невзгод осень человеческих отношений – разве они этого не заслужили?