Читать книгу "Мой путь к истине - Федор Конюхов"

Сын Николай, учениями различными и чуждыми не увлекайся, ибо хорошо благодатию укреплять сердца, а не едой, от которой не получишь пользы.

«Живые знают, что умрут, а мёртвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению» (Екк. 9:5).

«Двоим лучше, нежели одному, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их. Ибо если упадёт один, то другой поднимает товарища своего. Но горе одному, когда упадёт, а другого нет, который поднял бы его. Также если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?» (Екк. 4:9–4:11).

Тот, кто ставит целью взойти на вершину Эвереста, или прийти пешком на Северный полюс, или увидеть мыс Горн с палубы парусной яхты, должен преодолеть самого себя и углубиться в самоизучение, и только тогда стоящая перед ним дорога или подъём к вершине превратятся в символ, в инструмент связи с внешним миром и познания предела человеческих возможностей.

Моё шестое чувство – опыт; седьмое – вера, великая Вера в жизнь; восьмое – предчувствие: предугадать, что принесёт следующий день. Человеку дана жизнь, чтобы она ему служила, а не он ей служил. Много раз я был в путешествиях, в опасностях на реках и морях, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях в городах, в опасностях в пустыне, в опасностях между лжебратиями.

Учитель говорил: «Будьте тверды в своей верности и усердии в учении, до конца держитесь истинного пути. В страну, где неспокойно, не ходите. В стране, где смута, не живите. Когда в стране царит справедливость, будьте на виду. Когда справедливости нет, уйдите от мира. Когда в стране справедливость, стыдно быть бедным и ничтожным. Когда справедливости нет, стыдно быть богатым и знатным».

Глава 2

Лучше не уничтожать зло, а растить добро.

«Хороший сторожевой пёс лает, когда приходят воры. Когда воры убегают, он прекращает лаять. Если же пёс лает беспрерывно, то хорошим сторожем его не назовёшь». (Паисий Святогорец)

Пост и молитва помогают мне сохранить вкус к пище, я лучше стал понимать голодающих не по своей воле. Постясь, становишься ближе к Господу.

Я понял: если выдать человеку жёсткую постель, лишить хлеба, свободы, он становится к людям терпимее. Лучше не уничтожать зло, а растить добро. Одевать людей получше, чтобы не носили лохмотьев. Сытнее кормить детей, чтобы они учились молиться, не мучаясь голодными резями в животе.

Я плыву на своей лодке, едва касаясь поверхности воды океана. Я скольжу по нему, а не углубляюсь в него.

Если мои художественные работы запереть в залы музея, где их будут смотреть двое-трое праздных зевак и бездушных засыпающих смотрителей? Ценится лишь то, на что затрачено немало времени, мои картины рождались на склонах Эвереста или в бушующем океане в сороковых широтах Южного полушария.

Со своей судьбой я связал неспокойный океан, пристально вглядываюсь в небо, взвешиваю тяжесть туч, определяю высоту волн, измеряя силу ветра. Моя жизнь зависит от туч, ветра и волн. Я не пришёл сюда, чтобы любоваться океаном, я не могу идти куда хочу, я не имею права повернуть назад с полпути. Для меня это долг. Долг не выбирают, долг – это божественный узел, что связывает всё воедино. Но я смогу дойти до финиша только тогда, когда долг станет для меня неоспоримой необходимостью, как благодатная молитва к Господу, на которую отвечают тишиной.

Что такое океан для моряка? В нём нет стен, ты можешь смотреть и чувствовать весь мир, даже тот мир, который ты не любишь.

Храм для меня – прибежище тишины и молитвенного раздумья. Я много прожил и видел, с какой злостью разрушали храмы, и сейчас вижу, с какой радостью и трудом строят новые храмы. На склоне дней (готовясь вступить в обитель нашего Господа Бога, где моё тело отдохнёт от бесчисленных дорог и экспедиций, по которым пришлось пройти на заре жизни) я оглядываюсь на прошлую мою жизнь. Я уже несколько раз садился с попыткой написать автобиографию, но я не знаю, как и с чего начать писать. Я сам потерялся в своей жизни, в своих поступках, в своих грехах и в своих достижениях.

Помню я только берег Азовского моря, когда я стоял на глиняной круче, а моя душа уносилась далеко-далеко. Мне в то время было не больше семи-восьми лет. Я пришёл в этот мир уплатить вам, друзья, долг. Долг, который не смог уплатить (осуществить) Георгий Яковлевич Седов в начале XX века. Я взял его ношу и дошёл до Северного полюса, так я оправдал азовских рыбаков, Седов был сын рыбака с Азовского моря. Я тоже.

Сын Николай и внук Аркадий, может быть, вам, юным исследователям и путешественникам, пригодится мой опыт по сохранению продуктов. Когда-то я в молодости работал охотником-промысловиком в Уссурийской тайге. Возле моего зимовья я сделал навес на четырёх столбах размером примерно 1–2 метра, высотою 1,5 метра, накрыл корой, сверху – хвоей. Добытое мясо оленя, кабарги, дикого кабана и т. д. я резал на тонкие ленточки и складывал на сырую кожу убитого зверя, солил, завёртывал. За ночь она успевала просолиться. Затем куски развешивал на тонкие палочки, уложенные между перекладинами под крышей коптилки, и разжигал под ними костёр. Дрова для коптилки должны быть не смолистые, преимущественно тополёвые, которые не горели бы жарко, а дымно тлели. В такой несложной коптилке под дымом мясу достаточно провисеть пятнадцать часов, чтобы получилась хорошая копчёнка.

Чем более наше тело изнежено и выхолено, тем слабее становится наш дух. Всякая роскошь только растлевает наше тело и ослабляет нашу душу.

Сын Николай, в стихах ради денег не бывает поэзии. В картине ради денег не бывает вдохновения. В путешествии ради денег не бывает духовности. На храм, строящийся без веры, не исходит Святой Дух. За что бы ты ни брался, у тебя должны быть вера, вдохновение, бескорыстие. Твоё сердце окаменеет без молитвы о страдающем мире. Чем более наше тело изнежено и выхолено, тем слабее становится наш дух. Всякая роскошь только растлевает наше тело и ослабляет нашу душу. Диакон, пристрастный к мирскому, уже не диакон; священник, жестокосердный, уже не священник; художник, не пишущий картину, уже не художник; путешественник, не путешествующий, уже не путешественник. В событии не бывает причин, они просто происходят. «Порядок – это форма, которую принимает жизнь, но никак не причина жизни» (А. С.-Экзюпери).

Я прислушиваюсь к шуму дождя.

Сын Николай и внук Аркадий, я запрещаю вам судить и осуждать людей. В своих одиночных экспедициях я понял: если хочешь понять человека, не слушай его. Я прожил много лет, но так и не понял, где добро, где зло. Искореняя зло, вы можете убить добро.

Я осуждаю в себе тщеславие и становлюсь гордым, а гордость – корень всех грехов, семя смерти. Чтобы избавиться от этих пороков, я раз за разом ухожу в одиночное плавание или в экспедицию, а там нет у меня врагов. Далеко от людей враг становится моим другом. Моё дело путешествовать, пока жив. Но я презираю в людях самодовольство. Приходя в храм, я молюсь не камню, из которого созидают храм; смиренно молиться Богу значит быть послушным людям; то и другое – единый путь.