Читать книгу "Ничего святого - Александр Зорич"

– Хорошо. И после этого ты продолжаешь утверждать, что гипервирусы безопасны?

– Они совершенно безопасны. Ученые предусмотрели все мыслимые варианты поведения гипервирусов в крови человека. Они эффективно уничтожаются иммунной системой в любом случае.

– Тогда доставь мне удовольствие. – Ресту-Влайя протянула мне инъектор.

– Ты хочешь, чтобы я принял новостную пилюлю?

– Да.

«А ведь она не знает, что именно нужно для ввода новостных пилюль! – осенило меня. – Значит… Значит, ничто не мешает мне…»

– Подай мне, будь добра, вон ту коробочку… Благодарю…

«Ну что, полковник Искандер Эффендишах… Сейчас или никогда!» – сказал я себе и, не изменившись в лице, продолжил:

– Так, а теперь сними со своего топора вон то кольцо.

– Зачем?

«Уклоняться от прямых ответов! Во что бы то ни стало!»

– Ты слишком подозрительна и слишком любопытна. Ты хочешь, чтобы я сделал себе инъекцию? Или без лишних проволочек пойдем дальше?

Ресту-Влайя повиновалась. После встречи с Байонсом она имела некоторые основания доверять мне, не так ли?

Я взмолился, чтобы мое многострадальное кольцо не оказалось намертво пригоревшим к железу топора. К счастью, оно держалось на наконечнике лишь за счет трения. Ресту-Влайя с третьей попытки сняла его и дала мне.

Я взял кольцо. Рука моя не дрогнула.

Оно было сплющено, на его некогда матово-серой поверхности появилась синюшная окалина и несколько ржавых пятнышек крови. Я осторожно сжал кольцо двумя пальцами, добиваясь, чтобы оно приобрело форму, близкую к изначальной.

В итоге кольцо-катализатор превратилось в квадрат со стороной под два сантиметра. Но уродский дизайн и безразмерный размер меня не смущали. Для того чтобы кольцо послужило катализатором «горячего» режима, требовалось лишь символически надеть его на любой из пальцев до упора.

– Так, теперь смотри, как это делается…

С этими словами я надел кольцо на средний палец правой руки.

Ресту-Влайя не сводила с меня глаз.

Я не сводил глаз с кольца.

Ничего не произошло.

Совсем ничего.

Катализатор не работал.

Оставалось лишь делать вид, что так и надо.

Я зарядил новостную пилюлю в инъектор и безучастно наблюдал, как она превращается в прозрачную, будто слеза, водичку.

Конец. Это конец.

Спасения нет.

* * *

И все-таки повстречаться с дружиной ее двоюродного брата мне было не суждено.

Прошли еще два времени суток. Лес сменился лабиринтом коралловидного кустарника. Вдали торчали белые башни, сотканные из облаков, которые, казалось, вырастали прямо из земли и уходили в серые тучи. Таких облаков я не видел ни до, ни после. Это были выбросы мусорной материи над тойлангскими стрельбовыми телепортерами в районе замаскированного под заурядную сопку объекта, который впоследствии получил в наших документах название «Оазис Мальстрим».

Да-да, то, что не удалось Сверхчеловечеству, было, как оказалось, достоянием цивилизации тойлангов. На Утесе наша армия впервые столкнулась со стрельбовыми телепортерами, через которые тойланги перебрасывали прямо с Эрруака свои дружины и их амуницию. Вот откуда взялось самоуверенно-ироническое «Ресту-Влайя не летает»: именно при помощи телепортера она намеревалась убраться с планеты восвояси. Что ей и удалось – только без меня.

Но когда мы, качаясь от усталости, стояли на опушке леса, я ничего не знал об Оазисе Мальстрим. Просто смотрел на сгущенное молоко дивных облаков и прикидывал, суждено ли мне в этой жизни когда-нибудь поспать на нормальной кровати, а поутру съесть пару ложечек хотя бы вот сгущенного молока.

– Я ложусь спать, – сказала Ресту-Влайя.

Не успел я промычать что-нибудь вроде «спокойной ночи», как она завалилась на бок. Похоже, она крепилась до последней секунды в надежде, что мы вот-вот дойдем до тойлангских передовых дозоров. Но не рассчитала силы и мгновенно отключилась, даже не позаботившись о том, чтобы связать меня своей чудо-лентой.

Допускаю, что после встречи с Байонсом у нее возникли излишне романтические представления о моей персоне. Что я привязался к ней, как к родной мамочке, внутренне преобразился и мечтаю остаток жизни провести в обществе тойлангов. А возможно, она была уверена, что мне не хватит смелости пойти куда глаза глядят. Ведь до тойлангских передовых дозоров и впрямь было уже очень близко, а где находится наш десант, оставалось лишь гадать.

Я постоял над ней. Послушал, как она посапывает во сне.

Прикинул, имеет ли смысл попытаться завладеть ее топором. Проснется? Не проснется?

Игра не стоила свеч. Мне все равно не хватило бы духу пустить его в ход против Ресту-Влайи. А таскаться с лишней тяжестью мне не хотелось.

Я зашел в лес, сорвал два гриба – с желтой и красной шляпками. Загадал, что если красная шляпка упадет правее желтой, то пойду направо, и наоборот.

Подбросил шляпки, ознакомился с результатами гадания и пошел налево – держась под деревьями метрах в тридцати от опушки.

Не скажу точно, сколько я шел. Наверняка не так долго, как мне казалось. От жажды я не умер, а ведь отсутствие питьевой воды было первейшей гарантией того, что полковник Эффендишах больше сорока восьми часов не прогуляет.

Помню только, как в голубом мареве Кетрарии А увидел огромную перепаханную поляну, наши инженерные танки и два тяжелых коптера, закрывших полнеба…

Меня вывезли на госпитальный транспорт Пятого Флота, отпаивали и откармливали, а потом потребовали объяснений. Я изложил все очень близко к фактам, даже не нашел возможным скрывать историю с Байонсом. Опустил только две-три подробности – совсем уж незначительные с точки зрения разведки.

Мои действия в плену признали в целом адекватными, но капитан первого ранга Алонсо ар Овьедо де Мицар счел крайне подозрительной ту легкость, с которой я убежал от Ресту-Влайи. За это уцепились и поставили мне в вину задержку катализации активантов в бою на просеке. И предложение об эвакуации десантного корпуса сочли пораженческим. Даром что к тому моменту, когда я смаковал в госпитале куриный бульон, от корпуса остались два полка, а на Утесе сражалось несколько свежих соединений.

В итоге я лишился дубовых листьев и оказался на «Бетховене».

5Голова – на шее, воздушный крокодил – на привязи

«Аль-Тарик» на связи. По приказу Ставки атаковал Франгарн-164 торпедами. Веду бой с превосходя…»

Сообщение обрывалось на полуслове.

Я весь ушел в воспоминания о своих злоключениях на Утесе. Поэтому воспринять одновременно две новости – хорошую и плохую – был совершенно не готов.