Читать книгу "Неизвестные страницы Великой Отечественной войны - Армен Гаспарян"

ГАСПАРЯН: То есть, это правда показана?

АНИЧКИН: Это правда. Добежать до опорного пункта заставы — это, конечно, гораздо ближе. Там буквально 500 м и даже меньше, но все равно это уже под огнем. При этом немцы прекрасно знали, где находятся казармы пограничных застав. И на них был сконцентрирован первый удар.

ГАСПАРЯН: Коли мы уже затронули 22 июня, я хотел бы, чтобы вы по возможности развеяли некоторое количество мифологем, которые возникли вокруг пограничных войск в последние годы. Первое. Пограничные войска, как и вся остальная кадровая Красная армия, настолько люто ненавидели товарища Сталина, настолько яростно сопротивлялись всему большевизму, я не употребляю другое слово, которое идет приставкой к слову большевизм, поскольку необходимо соблюдать некую политкорректность. Ну, вы понимаете, о чем речь идет. Что при первой же возможности, ну, едва ли там не в полном составе сдались в плен и потом ждали, когда им дадут оружие, чтобы наконец-то свести уже счеты с ненавистными всем Советами.

АНИЧКИН: Честно говоря, про Красную армию я такой миф слышал, про пограничные войска слышу это впервые.

ГАСПАРЯН: Пограничные войска ведь входят в Красную армию?

АНИЧКИН: Нет.

ГАСПАРЯН: Это для вас понятно как историка. Я говорю про социум, про восприятие.

АНИЧКИН: Если брать пограничные войска, во-первых, был гораздо более сильный отбор. Это же все-таки войска НКВД. Кроме того, нам Родина доверила ходить по последним метрам родной границы. То есть был более жесткий отбор, чем в Красную армию. Войска в целом были даже грамотней, чем если брать Красную армию. И сопротивлялись они очень жестоко. Немцы оценили сопротивление пограничных войск. Спустя некоторое время был издан приказ, который гласил примерно следующее — пограничников в плен не брать. На Ленинградском фронте этот приказ был немного переформулирован после столкновения с первым батальоном Новопетергофского военно-политического училища, когда был приказ в плен не брать красных юнкеров.

ГАСПАРЯН: То есть пограничники вдруг стали красными юнкерами?

АНИЧКИН: Нет. Это были курсанты Новопетергофского военно-политического училища, красные юнкера их называли. Немцы столкнулись с первым батальоном Шорина, к несчастью, майор Шорин был тяжело ранен. В общем, от 500 человек батальона в живых осталось к моменту переформирования 50 человек. Но они задержали немцев под Ленинградом. Не только они. Но они создали ядро и смогли остановить отступающие части.

ГАСПАРЯН: С чем связано, что немцы уделили такое внимание именно пограничным войскам? То есть был же, насколько я помню, приказ расстреливать комиссаров.

АНИЧКИН: Комиссары, евреи.

ГАСПАРЯН: И почему вдруг пограничники? Это только в связи с тем, что относились к войскам НКВД?

АНИЧКИН: Это войска НКВД, во-первых. И во-вторых, это очень ожесточенное сопротивление на границе. Сопротивление действительно было такое ожесточенное, что немцы этого просто, они не ожидали встретить такое сопротивление.

ГАСПАРЯН: А почему? Сами посмотрите. Большинство генералов вермахта — это ведь в принципе ветераны Первой мировой войны, с опытом. Многие воевали на Восточном фронте. Соответственно многие знали о том, что русский солдат не труслив. Он далеко не глуп. Русские — это явно не те унтерменши, которые воспеваются там в этих бульварных газетах типа «Дер Штюрмер». Почему вдруг они считали, что они придут в Россию, здесь их будут встречать хлебом с солью и вообще не будет сопротивления?

АНИЧКИН: Во-первых, это была именно политика. То есть считалось, что русскому человеку уже все-таки надоели большевики. Кроме этого, если взять, например, тот же самый «Майн кампф», если взять Альфреда Розенберга, люди считали то, что русские, да, они храбрые, да, их, как говорил Фридрих Великий, мало убить, надо еще и повалить русского солдата. Но у них сейчас верхушка, по мнению Гитлера и Розенберга, верхушка была немцы. После революции немцев перебили, в верхушку встали евреи. Ну, было у них такое… И, кроме того, достаточно вспомнить о том, что Гитлер говорил о том, что восточный поход будет не сложнее, чем игра на ящике с песком. О том, что достаточно постучать в дверь, и колосс на глиняных ногах рухнет. И, кроме того, если не брать вот эти политические закидоны, которые на самом деле в вермахте были достаточно сильно распространены. А проблема сложилась в том, что они очень прекрасно знали численность. Пограничная застава на западной границе охраняла от шести до восьми километров государственной границы.

ГАСПАРЯН: Это много или мало?

АНИЧКИН: Я сейчас объясню. Иногда 10 километров. Согласно полевому уставу 1839 года И километров — это зона обороны дивизии. Дивизия насчитывает 18 тысяч человек. Артиллерийский полк. Пограничной заставе по штату полагалось 62 человека, вооруженные — три пистолета-пулемета Дегтярева, два-три ручника Дегтярева, ну, и парочка станковых пулеметов «максим». А иногда и «максимов» не было. Остальное — трехлинейки.

ГАСПАРЯН: Это определение, которое и сегодня действительно популярно в России, с трехлинейками против танков — это, получается, правда. В первые дни войны, по крайней мере.

АНИЧКИН: В отношении пограничных войск — правда. Пограничные войска не приготовлены драться с полевыми войсками противника.

ГАСПАРЯН: И при этом оказывали такое сопротивление. За счет чего?

АНИЧКИН: И при этом оказывали сопротивление. Это вот сложный вопрос, потому что…

ГАСПАРЯН: Героизм понятен, обреченность тоже понятна. Но ведь этого же явно недостаточно?

АНИЧКИН: Уровень подготовки пограничных войск, он был все-таки повыше. И, кроме того, дело в том, что эти 6–8 км границы пограничные войска, они не обороняли. Основные схватки происходили именно в районе застав, на опорных пунктах застав. То есть пограничные заставы были просто обыденно по флангам. И это было вполне понятно. Основные драки происходили непосредственно в районе застав. И здесь сказывается уже боевая подготовка. Во-первых, небольшое подразделение. Несмотря на то, что застава считается ротным звеном, это все-таки взвод, пускай даже усиленный взвод. И, во-вторых, несколько больший уровень лучшей подготовки, чем в целом в Красной армии. Потому что пограничный наряд, там два-три человека, в случае обнаружения банды он должен связать эту банду огнем и вызвать помощь. И молиться, что помощь успеет.

ГАСПАРЯН: Почему молиться? Я полагаю, в то время не совсем все-таки звучало…

АНИЧКИН: Да. Ну, тем не менее, очень надеяться, что помощь успеет. Потому что иначе… Это уровень подготовки. В то же время заставы гибли. В Брестском погранотряде неизвестно о некоторых заставах вообще ничего, что с ними стало.

ГАСПАРЯН: До сих пор неизвестно?

АНИЧКИН: Никаких документов не сохранилось. Ну, это не только Брестский погранотряд. Это, на самом деле, по всей линии границы. Исключение, пожалуй, может составить только Любавский погранотряд. То есть известно о том, что делали заставы Любавского погранотряда до 22 июня. Их просто стянули к комендатурам, переформировали в стрелковые роты. Большей частью Любавский погранотряд погиб уже именно при обороне Любавы. А на протяженности всей границы заставы просто пропадали без вести.