Читать книгу "Клятва француза - Фиона Макинтош"

– Я хочу вырастить настоящую прованскую горную лаванду и продавать ее парфюмерам Грасса.

Сердце Лизетты гулко билось, в ушах стучало. Она схватила мужа за руку и нежно сжала ее.

– Мы недолго, – сказала она Марчентам.

– Ничего страшного, мы не торопимся, – ответил Том. – Мне тут еще ограду надо проверить. Пойдем, Нелл! – Он шутливо подтолкнул жену в бок, а она шлепнула его по плечу.

Лизетте очень понравились Марченты: они станут хорошими друзьями и добрыми соседями. Она помахала Нелл, и пары разошлись в разные стороны. Поднялся легкий ветерок, обдул разгоряченные щеки Лизетты, принес запах лаванды с полей.

Люк восторженно вздохнул при виде зарослей лаванды.

– Regardes, mon amour, ils nous attendaient depuis toutes ces années[8], – прошептал он.

– Говоришь, эти поля много лет нас ждут? – шутливо повторила Лизетта. – Ох, Люк, ты безнадежный романтик, но я все равно тебя люблю.

Он притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

– Пойдем!

Лизетта осторожно отстранилась.

– Нет уж, иди один. Мне все равно, где будет наш новый дом, главное, чтобы ты и Гарри были рядом со мной. Лаванда – это твои владения. Осмотрись, вспомни бабушку и принимай решение самостоятельно.

Она не стала говорить мужу о внезапном приступе головокружения, прекрасно понимая, что это означало. Несколько лет назад с ней такое уже случалось. Врачи называли это «утренней тошнотой беременных», но Лизетта испытывала ее ближе к вечеру. О своем состоянии она пока никому не говорила, но догадывалась, что именно поэтому ее мучали кошмары: на ранних стадиях беременности часто появляются необычные симптомы.

Люк поднимался по склону среди густых зарослей лаванды. Кусты расступались перед ним и смыкались позади, распространяя вокруг тонкий, пьянящий аромат. Люк склонился, сорвал головку цветка, растер в ладонях, рассеянно понюхал. Лизетта, прикрыв глаза ладонью против солнца, наблюдала за мужем, вспоминая, как впервые увидела его холодной ноябрьской ночью 1943 года. Их жизни висели на волоске, кругом шла война, но Люк был полон уверенности в себе и в своих способностях. Похоже, теперь уверенность в своих силах снова вернулась к нему, он заново обрел место в жизни.

Люк сгреб в ладонь горсть красно-рыжей земли, размял комья пальцами, попробовал щепотку на вкус и рассеянно вытер руку о штанину новых брюк. Лизетта взмолилась всем богам, чтобы почва оказалась подходящей. Пиджак остался в машине. Люк закатал рукава рубашки, ослабил галстук, расстегнул воротник и выпрямился, оглядывая окрестности. Лизетта проследила за его взглядом. Бескрайние холмистые просторы уходили к далекому горизонту, над ними простиралось высокое безоблачное небо необычайной синевы, цветом похожее на глаза Люка. На севере Европы небо было бледно-голубым и водянистым даже посреди лета. Сердце Лизетты забилось сильно и часто, она глубоко вздохнула. Если не сложится жизнь в Австралии, деваться больше некуда… Вдобавок, к Рождеству у них будет еще один ребенок.

Люк обернулся. У Лизетты перехватило дыхание.

В абсолютной тишине он произнес:

– Будем растить лаванду.

Лизетта нервно всхлипнула, взбежала на холм и, залившись слезами, бросилась в объятия мужа. Люк подхватил ее на руки и закружил.

– Обещаешь? – спросила она, уткнувшись заплаканным лицом в плечо мужа.

– Да, да! Мы купим этот участок и прилегающие к нему земли, начнем разводить лаванду. А название нашей ферме придумаешь ты.

Она осыпала его поцелуями.

– Жаль, правила приличия не позволяют большего, – вздохнул Люк.

Лизетта рассмеялась:

– Какая разница! Том и Нелл нас поймут.

– Нет, не стоит шокировать наших новых друзей, – улыбнулся он.

– Ну и как назовем твою ферму? – спросила Лизетта, прижавшись к мужу.

– Нашу ферму, – поправил он.

– По-моему, подойдет только одно название.

– Какое? – удивился Люк.

– Лавандовая ферма Боне, – шепнула Лизетта. – Возродим прошлое.

Он вздрогнул, кивнул и задумчиво коснулся мешочка семян на шее.

– Разумеется, все местные жители будут называть ее фермой Боннетов, – заметила она, стараясь отвлечь его от горестных воспоминаний.

Люк расхохотался.

– Это неважно. Итак, миссис Рэйвенс, добро пожаловать в ваш новый дом, на ферму Боне.

Часть вторая

1963 год

Глава 8

Лозанна, Швейцария

– Макс, у меня для вас печальные новости, – сказал врач. – Понимаю, с этим тяжело смириться, но ничего не поделаешь. Ваша матушка по праву гордится вами.

Доктор Кляйн много лет был семейным доктором Фогелей, но стал близким другом семьи в последние три года, за время болезни матери, Ильзы, страдавшей раком груди. Хирургическое вмешательство – двойная радикальная мастэктомия – воздействия не оказало, и некогда очаровательная блондинка потерпела поражение в борьбе с тяжким недугом. Впрочем, еще совсем недавно однокурсники Макса, к его невообразимому смущению, называли пятидесятисемилетнюю Ильзу Фогель «самой соблазнительной матерью студента».

Однако же больше всего в Ильзе привлекал зажигательный характер. Несмотря на отсутствие мужа, ее наперебой приглашали на коктейли и званые ужины в самые фешенебельные дома Лозанны. Очаровательная Ильза Фогель отличалась не только красотой, но и необычайно глубоким умом и, если бы не война, стала бы одним из величайших европейских ученых. К сожалению, ее карьера безвременно оборвалась в 1938, когда Ильза вернулась из Германии в лозаннский особняк родителей, немки Ангелики и швейцарца Эмиля Фогеля.

От отца Ильза унаследовала рост и голубые глаза, от матери ей достались грива золотых волос, безупречная кожа и обаятельная улыбка. Увы, болезнь сломила ее, и сейчас прежняя красавица исчезла без следа, узнаваемым остался только глубокий, низкий голос.

Они с сыном жили в Женеве, но сейчас Макс учился в Страсбургском университете во Франции. После операции Ильза вернулась в Лозанну, в родной дом на берегу озера Леман, где Ангелика и Эмиль, восьмидесятилетние старики, заботились о своей дочери и готовились проводить ее в последний путь.

Макс, задумчиво глядя на гладь озера, стоял у окна рядом со спальней матери, на третьем этаже роскошного дома. В такой солнечный летний день нелепо было думать о смерти: по берегу гуляли счастливые семьи, велосипедисты катались по набережной, влюбленные шли, обнявшись или держась за руки, ели мороженое, целовались. Отовсюду доносились радостные крики детей и веселый щебет птиц. Макс поджал губы, холодным взглядом серо-голубых глаз окинул залитый солнцем пейзаж. Он считал себя предателем, потому что наслаждался теплом солнечных лучей после долгой зимы.