Читать книгу "В когтях тигра - Анна Одувалова"

– Если хотите, мы можем вызвать полицию… – Ком Хен проследил за моим растерянным взглядом.

– Ага, спасибо! – Я отмахнулась. – Они уже были вчера, я еще не соскучилась. К тому же ничего не пропало. Вы серьезно считаете, что полицейские нам чем-то смогут помочь?

– Не смогут, – равнодушно отозвался Ком Хен.

– Вот именно!

Я наконец-то нашла нужные вещи и, собрав их в охапку, отправилась в ванную переодеваться, резюмировав:

– А раз они нам не помогут, не будем терять зря время. Я просто не могу смотреть на этот бардак! Если задержусь здесь хоть на минуту, начну реветь и разбираться. Так что лучше поедемте в клуб.

– Не нужно реветь, – испугался Ком Хен. – И разбираться не нужно, иначе мы никуда не успеем. Только вот ночевать здесь нельзя. Пожалуй, придется вам остаться у меня.

Не сказать, что меня предложение расстроило. Ночевать в своей квартире я точно не хотела. Тут было страшно и неуютно.

Перед зеркалом меня ждал сюрприз. Сначала я даже не поверила, а потом испугалась. Мои царапины и синяки исчезли. У Ком Хена дома я не обратила на них внимания, поскольку в зеркало не смотрела, а то, что синяков на запястьях нет, просто не заметила, но сейчас разглядывала себя и так и этак и не обнаружила даже тонкой полоски на шее, оставленной лезвием ножа корейца.

– Это что? – Я вылетела в коридор и едва снова не наткнулась на Ком Хена, стоявшего, словно изваяние, в коридоре. Он, похоже, так и не нашел, куда присесть, а трогать мои вещи принципиально не стал. То ли из-за врожденной скромности, то ли из-за брезгливости.

– Где «что»?

Он шарахнулся так резво, что мне даже стало неудобно. Я приближаться к нему и не думала, но в прихожей разминуться было сложно. Соблюдать дистанцию в помещении метр на полтора проблематично. Тут и одной-то тесно. Чтобы не пугать преподавателя, пришлось прижаться к двери в ванную и повторить свой вопрос еще раз с уточнениями.

– Почему у меня пропали ссадины и синяки?

– Чай, – честно сознался Ком Хен, – и…

– Его чудодейственные свойства? – прищурив глаза, уточнила я, чувствуя, что начинаю сердиться.

– В целом верно. – Он неопределенно пожал плечами и опустил глаза.

– Так вы еще и целитель, получается?

– Я не целитель, – четко произнес Ком Хен, вскинул голову и посмотрел на меня в упор. Даже мурашки по спине пробежали от пронизывающего насквозь взгляда. – Я не могу лечить, но заживить два синяка и одну царапину в состоянии. Не больше.

– Две царапины, – педантично поправила я.

– Та, что была на щеке, сама бы сошла к вечеру. Анжелика, ну зачем вы снова нервничаете? Вы сами придумываете проблемы. Разве плохо, что теперь вам не придется неделю носить шарф и кофты с длинным рукавом? К некоторым вещам стоит относиться проще.

– Не плохо, конечно. Но могли бы предупредить… – Я надулась, признавая его правоту. На самом деле так даже удобнее. Уж если жить в мире сверхъестественного, так пусть в этом мире будут плюсы, хотя бы такие маленькие, как своевременно пропавшие синяки.

Я уже немного успокоилась, выдохнула и вернулась в ванную, проигнорировав комментарий:

– Так я предупреждал! Говорил, что чай особенный!

«Особенный чай у него!» – бухтела я себе под нос, натягивая чистые, пахнущие стиральным порошком джинсы. На их фоне я чувствовала себя особенно грязной, но времени принять душ не осталось, и так стрелки на часах приближались к двенадцати ночи, а мы еще даже до клуба не добрались.

То, что у меня до сих пор дрожат руки, я поняла, когда начала краситься перед зеркалом. Стрелки пришлось перерисовывать два раза. Ком Хен, наверное, уже протер дырку в стене, пока ее подпирал, но собраться быстрее я была не способна. Даже привычные действия давались с трудом.

Зато и результатом в конечном итоге я осталась довольна, так как впервые больше чем за сутки выглядела прилично и была похожа на саму себя, а не на побитого грязного котенка. Которого, безусловно, жалко, но и брать на руки противно.

Макияж смоки айс[7]сделал глаза больше и загадочнее. Матовые тени подчеркнули глубину взгляда, подведенные карандашом брови стали более четкими, а на бледных щеках появился румянец. Губы я красить не стала, чтобы вызывающий макияж не выглядел вульгарно, лишь слегка тронула нежным фруктовым блеском, чтобы они смотрелись чуть объемнее.

Гладкие длинные иссиня-черные волосы в особом уходе не нуждались, стоило их расчесать, и они падали шелковой волной на плечи. После пробежек под дождем волосы выглядели не лучшим образом, поэтому, подумав, я забрала их в «конский» хвост. Так вышло даже не хуже. Прическа подчеркивала высокие скулы и миндалевидный разрез глаз.

Я бросила последний взгляд в зеркало и выскочила в коридор с криками:

– Уже все! Совсем-совсем все!

Но Ком Хен удивил меня и на этот раз. Он в той же позе подпирал дверной косяк и задумчиво изучал цветочный орнамент на обоях. Кричать и ругаться он даже не думал. Это удивляло. Папа и брат всегда громко возмущались, даже если ждать им приходилось всего ничего – минут пятнадцать.

На мои вопли мужчина повернулся и замер. На его лице застыло подозрительно странное выражение. Взгляд мазнул по губам и спустился ниже, изучая.

– Так сойдет? – несколько неуверенно спросила я. – Меня пустят?

– Более чем сойдет, – буркнул он и, казалось, потерял всякий интерес. Это обидело. Захотелось кинуть в Ком Хена сапогом. Неужели я даже при параде и с макияжем не вызываю хотя бы чуточку интереса? Я же не прошу большего! Просто хочется хоть на миг почувствовать себя красивой и… достойной, наверное.

Все удовольствие от сборов исчезло. Я вспомнила, что квартира разгромлена, а меня хотят убить страшные монстры и, может быть, корейские парни, если я не отдам им пинё. Сапоги натягивала, злобно пыхтя себе под нос неприличные ругательства.

Ком Хен тактично молчал и делал вид, что не слышит моего нецензурного бормотания.

Я и забыла, какая эта обувь неудобная! Платформа была огромной, шпилька высоченной, и стояла я на них очень неуверенно.

– Вы готовы? – поинтересовался Ком Хен.

Пришлось, стиснув зубы, кивнуть. Сапоги смотрелись просто сногсшибательно, но вот как в них передвигаться? Одна надежда, что ходить много не придется и ноги привыкнут.

Ком Хен вышел за дверь, а я посеменила следом и, конечно, на первой же ступеньке споткнулась, зацепилась каблуком и полетела бы вниз, если бы он не успел меня удержать за талию. Я мертвой хваткой вцепилась в плечо, чтобы сохранить равновесие. Ком Хен даже немного покачнулся, но устоял.

– Спасибо! – пискнула я, уставившись в темные непроницаемые глаза. Его руки застыли там, где заканчивалась укороченная меховая курточка, на тонкой ткани топика и казались обжигающе горячими. Дыхание перехватило, и я судорожно сглотнула, увязая в черном омуте глаз, словно в болоте.