Читать книгу "Заложник. История менеджера ЮКОСа - Владимир Переверзин"

Наши вопросы остаются без ответа. Обвинитель невнятно сообщает, что объяснит доказательственное значение оглашенных документов в конце процесса, после их оглашения. Позже она подведет черту, сказав общую фразу: «Оглашенные документы доказывают вину обвиняемых». Ни больше ни меньше. Виноваты, и все! И никакой тебе причинно-следственной связи. Чего напрягаться-то и заморачиваться, когда моя заработная плата, как выясняется, является моей долей от награбленного… от тринадцати миллиардов долларов! «Эх, ребята! Мы явно продешевили», – хотел было пошутить я, но мне было уже не до шуток.

Шляева врет без устали, нагло и безбожно. Объявляется перерыв в судебном заседании. Судье и адвокатам надо перекусить. Нас в это время ведут в подвал. Я успеваю заметить, как прокурорша погружает свою руку в бездонный портфель и выуживает оттуда пакет. Она вытягивает оттуда пирожок за пирожком и кладет их себе в рот. Конвойные и спецназовцы давятся от смеха. Мне тоже становится смешно. Нет зрелища печальнее на свете, чем поедание пирожков прокуроршей!

Мне мерещится Кафка, выбегающий из зала судебных заседаний с понурой головой…

* * *

После обеденного перерыва обвинитель продолжает монотонное зачитывание бессмысленных для обвинения документов. Все устали, и судья прекращает заседание. Мы едем домой, в тюрьму. Процесс отнимает у меня много сил, и я возвращаюсь в камеру опустошенный. Каждый вечер в тюрьме происходит медицинский обход, и врач, заглядывая в окошко каждой камеры, интересуется, не надо ли чего. Я прошу измерить давление. Девяносто на шестьдесят. Мне запомнится это странное подавленное состояние, которое будет часто повторяться. Врач рекомендует мне выпить чифиря, что я и делаю. Впереди несколько дней выходных, и я смогу отлежаться, осмыслить происходящее, да и просто отвлечься.

В камере нас четыре человека. Однажды вечером к нам приводят интеллигентного молодого человека в очках. Я ни у кого не видел большего количества вещей, чем у Алексея Френкеля. Сумки, баулы, пакеты, мешочки… Свободное пространство камеры быстро заполняется его вещами. Они везде. У Френкеля огромное количество каких-то бумаг и документов. Его обвиняют в организации убийства заместителя председателя правления Центрального банка Алексея Козлова. По версии следствия, таким образом Френкель решил отомстить за отзыв лицензии одного из банков, где работал председателем правления.

Мой новый сокамерник – гений и вундеркинд. Он из простой учительской семьи, победитель всесоюзных олимпиад из Саратова, в четырнадцать лет окончил среднюю школу и, приехав в Москву, поступил на экономический факультет МГУ. У него феноменальная память – помнит каждую мелочь, каждую деталь, вплоть до стоимости билета на автобус, купленного лет десять назад, когда он, еще в бытность студентом, путешествовал по России. Алексей – страшный педант, он обладает поразительной работоспособностью. Каждое заявление пишет в двух экземплярах, один из которых оставляет у себя для контроля. Он записывает и фиксирует все, вплоть до количества продуктов в холодильнике. Питаясь в основном шоколадом, он щедро покупает в ларьке все необходимое для своих сокамерников.

Мы сдружились, хотя видимся не часто, а в свободное время играем в шахматы. Каждое утро он после прогулки надевает белую рубашку и костюм, идет к адвокату знакомиться с материалами уголовного дела. «Свой арест я воспринимаю как путешествие и маленькое приключение», – как-то поделится он со мной. Неисправимый оптимист, он излучает бесконечную жизнерадостность и заражает тем же сокамерников. В один из дней, около пяти часов вечера, мы услышим голос надзирателя: «На Эф, с вещами…» Френкеля, написавшего огромное количество жалоб на администрацию, не особо жалуют и переводят из нашей камеры. Очевидно, ему здесь слишком хорошо. Он долго собирает вещи, и мы прощаемся. Без него камера пустеет, и мне даже становится грустно. Позже я узнаю из газет, что ему дадут восемнадцать лет строгого режима…

Утро понедельника. На этот день назначено очередное судебное заседание. Нас всегда привозят минут на тридцать раньше, и мы вынуждены ждать своей очереди в камерах подвала. Конвойные никогда не посадят нас в один бокс, невзирая на все наши просьбы.

Мы поднимаемся в знакомый уже зал и занимаем свои места в клетке. Заходит Антонио Вальдес-Гарсиа с охранником. У него в руках два больших пластмассовых ведра. Все в недоумении смотрят на эти ведра. В зале наступает тишина.

«Вальдес-Гарсиа, зачем вам ведра?» – после некоторой паузы прерывает тишину судья.

«Ваша честь! – обращается тот к судье. – У меня случилось несчастье, и я почти потерял слух. Можно, я подсяду к прокурору поближе, чтобы лучше слышать? А еще у меня в ноге штырь железный, и нога затекает… Можно, я под ногу ведро поставлю?»

Судья, проявляя сочувствие, великодушно разрешает ему это сделать.

* * *

Вскоре сторона обвинения заявит ходатайство о проведении экспертизы на предмет определения вменяемости обвиняемого Антонио Вальдес-Гарсии. Прокурорша заявит, что, по ее мнению, Антонио неадекватно воспринимает действительность, проявляет все признаки невменяемости – или, иными словами, просто сошел с ума. В этот момент я подумаю, что неплохо бы такую экспертизу провести в отношении прокурорских работников, писавших обвинительное заключение, а в частности – проверить саму Шляеву…

Судья рассмотрит это ходатайство и откажет прокуратуре в его удовлетворении. У нее не было никаких сомнений во вменяемости Вальдес-Гарсии. Не сомневался в этом и я, усмотрев во всем этом хороший знак. Мне показалось, что судья имеет свое мнение, не зависимое от прокуратуры.

Шляева тем временем упорно продолжает:

«Следствием установлено, что ООО “Ю-Мордовия”, ООО “Ратибор”, на балансы которых переводилась похищенная нефть, а также “Рутенхолд Холдингс Лимитед”, через которые осуществлялась реализация на экспорт похищенной нефти, были подконтрольными участникам организованной группы, так как руководителями в указанных обществах были или члены организованной группы, или зависимые от них лица, что подтверждается:

трудовым договором, изъятым в ходе обыска, подтверждается, что с 01 апреля 2000 года Переверзин В. И. действительно был назначен на должность директора компании “Рутенхолд Холдингс Лимитед” (том 13, листы дела 38–43);

сертификатом об инкорпорации Республики Кипр № 105420, в соответствии с которым компания “Рутенхолд Холдингс Лимитед” была образована и зарегистрирована на Кипре 07.10.1999 года (том 26, листы дела 19–22);

выпиской из протокола № 120.1–19 от 02.12.1999 года заседания совета директоров ОАО “НК ЮКОС” и уставом ООО “Ю-Мордовия”, согласно которым советом директоров ОАО “НК ЮКОС” 02.12.1999 было принято решение об учреждении ООО “Ю-Мордовия” (том 22, листы дела 2,3–14)».

Я и мой адвокат настойчиво и последовательно выступаем с очередным ходатайством и просим объяснить, что доказывают оглашенные документы. Трудовой договор, кроме очевидного и не отрицаемого мной факта работы в дочерней компании ЮКОСа, ничего другого не доказывает. Свидетельство об инкорпорации компании подтверждает факт ее регистрации, причем за полгода до моего трудоустройства в ЮКОС. А решение совета директоров ОАО «НК ЮКОС» о создании неизвестного мне ООО «Ю-Мордовия» ко мне вообще не имеет никакого отношения.