Читать книгу "Меч Предназначения - Анджей Сапковский"

– Геральт! – вдруг крикнула Йеннифэр, подгибаясвязанные ноги и резким движением всовывая их под вывернутые назад связанныеруки ведьмака. – Знак Игни. Пережигай! Нащупал веревку? Пережигай, мать…

– Вслепую? – ахнул Геральт. – Я же тебяобожгу, Йен!

Он послушался, почувствовал, как печет пальцы, сложенные вЗнак Игни над связанными щиколотками. Йеннифэр отвернулась, стиснула зубамиворотник кафтанчика, сдерживая стон. Дракончик, пища, тыркался крылышками ей вбок.

– Йен!

– Пережигай! – взвыла она.

Узы сдали в тот момент, когда отвратительная удушливая воньгорящей кожи стала невыносимой. Доррегарай издал странный звук и, потерявсознание, повис на веревках у колеса телеги.

Чародейка, скривившись от боли, напряглась, поднимая ужесвободную ногу. Крикнула яростным, полным боли и злобы голосом. Медальон на шееГеральта рвался словно живой. Йеннифэр напружинила бедро и, махнув ногой всторону атакующих голопольских телег, прокричала заклинание. Воздух заискрился,пахнуло озоном.

– О боги, – изумленно простонал Лютик. –Какая будет баллада!

Заклятие, брошенное стройной ножкой, не совсем удалосьчародейке. Первая телега вместе со всем, что в ней находилось, простоокрасилась в золотой, словно бабочка-калужница, цвет, чего голопольские вояки впылу боя просто не заметили. Со второй телегой дело пошло лучше – весь ееэкипаж мгновенно превратился в огромных пупырчатых лягушек, которые, потешноквакая, прыснули во все стороны. Телега, лишившись управления, перевернулась иразлетелась в щепы. Кони, истерически ржа, умчались, волоча за собой сломанноедышло.

Иеннифэр закусила губу и снова махнула в воздухе ногой.Калужно-золотой воз, сопровождаемый бравурными звуками, долетавшими откуда-тосверху, неожиданно превратился в золотистый дым, а бойцы оказались в траве,образовав красочную кучу-малу. Колеса третьей телеги из круглых превратились вквадратные. Результат сказался незамедлительно. Кони встали на дыбы, телегаперевернулась, а голопольское войско вывалилось на землю. Иеннифэр, уже изчистой мстительности, яростно махала ногой и выкрикивала заклятия, превращаяголопольцев в черепах, гусей, тысяченожек, фламинго и поросят. Зерриканки ловкои методично дорезали остальных.

Дракон, разорвав наконец сеть в клочья, вскочил, захлопалкрыльями, зарычал и помчался, вытянувшись струной, за уцелевшим от бойнисапожником Козоедом. Козоед несся быстрее лани, но дракон был еще быстрее.Геральт, видя раскрывающуюся пасть и блестящие, острые как кинжалы зубы,отвернулся. Услышал чудовищный вопль и жуткий хруст. Лютик глупо хихикнул.Иеннифэр, бледная как полотно, согнулась пополам, вывернулась набок, и еевырвало под телегу.

Наступила тишина, прерываемая лишь соответствующим гоготом,кваканьем и попискиванием недобитых голопольских милиционеров.

Вэя, нехорошо усмехаясь, встала над Иеннифэр, широкорасставив ноги. Подняла саблю. Йеннифэр, бледнея, подняла ногу.

– Нет, – сказал Борх по прозвищу Три Галки,сидевший на камне. На коленях он держал дракончика, спокойного и довольного.

– Не надо убивать госпожу Иеннифэр, – повторилдракон Виллентретенмерт. – Теперь уже нет смысла. Больше того, теперь мыблагодарны госпоже Иеннифэр за неоценимую помощь. Освободи ее, Вэя.

– Ты понимаешь, Геральт, – шепнул Лютик, растираязатекшие руки. – Понимаешь? Есть такая древняя легенда о золотом драконе.Золотой дракон может…

– Может принять любой облик, – проворчалГеральт. – Человеческий тоже. Я где-то слышал об этом, но не верил.

– Господин Ярпен Зигрин! – крикнулВиллентретенмерт краснолюду, вцепившемуся в отвесную скалу в двадцати локтях отземли. – Чего вы там ищете? Сурков или сусликов? Это вроде бы не вашелюбимое блюдо, насколько я помню. Спускайтесь и займитесь рубайлами. Им нужна помощь.Я больше не буду убивать. Никого.

Лютик беспокойно поглядывал на зерриканок, зоркоосматривавших поле боя, пытался привести в чувство все еще лежавшего безсознания Доррегарая. Геральт смазывал мазью и перевязывал обожженные щиколоткиЙеннифэр. Чародейка шипела от боли и бурчала заклинания.

Покончив с делом, ведьмак встал.

– Останьтесь здесь, – сказал он, – мне надо сним поговорить.

Йеннифэр, морщась, встала.

– Я с тобой, Геральт, – взяла она его подруку. – Можно? Я тебя провожу, Геральт.

– Со мной? Я думал…

– Не думай, – прижалась она к его плечу.

– Йен?

– Все хорошо, Геральт.

Он взглянул ей в глаза. Теплые. Как прежде. Он наклонилголову и поцеловал ее в губы, горячие, мягкие и жадные. Как прежде.

Подошли. Йеннифэр, поддерживаемая Геральтом, глубоко, какперед королем, присела, взяв платье кончиками пальцев.

– Три Гал… Виллентретенмерт, – произнес ведьмак.

– Мое имя в вольном переводе на ваш язык означает ТриЧерные Птицы, – сказал дракон. Дракончик, вцепившись коготками в егопредплечье, подставил шейку под ласкающую руку.

– Хаос и Порядок, – улыбнулсяВиллентретенмерт, – помнишь, Геральт? Хаос – это агрессия. Порядок –защита от нее. Следовало мчаться на край света, чтобы противодействоватьагрессии и злу, правда, ведьмак? Особенно когда плата, по твоим словам,соответствующая. А на этот раз она явно соответствовала. Это были сокровищадраконицы Миргтабракке, той, которую отравили под Голопольем. Она призваламеня, чтобы я помог ей, отразил грозящее ей зло. Миргтабракке уже улетела.Вскоре после того как с поля унесли Эйка из Денесле. Времени у нее былопредостаточно, пока вы болтали и скандалили. Но она оставила мне своесокровище, мою плату.

Дракончик пискнул и затрепыхал крылышками.

– Так ты тоже…

– Да, – прервал дракон. – Что делать, такиевремена. Существа, которых вы привыкли называть чудовищами, с некоторых порчувствуют все большую угрозу со стороны людей. Они уже не могут управитьсясами. Им нужен Защитник. Этакий… ведьмак.

– А цель… цель, которая – в конце пути?

– Вот она. – Виллентретенмерт поднял предплечье.Дракончик испуганно запищал. – Я ее достиг. Благодаря ему я выдержу,Геральт из Ривии, докажу, что пределов возможному нет. Ты тоже когда-нибудьнайдешь такую цель, ведьмак. Даже те, которые отличаются, могут выжить. Прощай,Геральт. Прощай, Йеннифэр.

Чародейка, сильнее схватив руку ведьмака, снова присела.Виллентретенмерт встал, взглянул на нее, и лицо у него посерьезнело.