Читать книгу "Пороки - Евгения Савченко"

— Счастье в тебе, — я обняла его покрепче, уцепившись подбородком за его плечо. — Ты — моё счастье.

Ветер тихонько колыхал ветви ели. Они казались чёрными на фоне ослепительного неба. Неба без единого облачка. Казалось, на нас надето так много одежды, а Юлий всё равно настолько близок ко мне. В моей голове расцветало чувство радости от того, что я получила то, чего так хотела. Дышать стало чуть труднее, и я, чтобы не раздражать себя ярким светом, перевела взгляд на стены Дома, Где Никогда Не Запирается Дверь.

Она стояла прямо у окна. У последнего не заклеенного стекла. Она, кажется, держала что-то в руках, но моё внимание медленно растекалось, по коже начинала волнами пробегать приятная теплая дрожь. Лицо её было бесчувственно, покрыто зелеными отсветами искусственного лета.

Сатира не опускала взгляд. Возможно, она одна знала, каких сил ей стоило вот так просто и немо стоять, не отводя глаз.

Примета № 10. Если друг наступил вам на ногу — наступите в ответ, иначе поссоритесь

Ночь с 12 на 13 октября

Расправляя длинные волосы Юлия по его гладким плечам, я вспомнила выражение лица Наркомана, когда он, с призрением глядя на Серого Кардинала, бросил мне тяжелую связку ключей с деревянным брелком:

— Улица Свободы, двенадцатый дом. Желто-медный крестовый ключ от двери, выкрашенной зелёной краской на пятом этаже.

Юлий тогда ещё невесело ухмыльнулся, задав шутливый вопрос:

— И чем же я обязан тебе за такую неоценимую услугу?

— Кажется, люди называют это «медвежьей услугой», так что учитывай подтекст, — Наркоман недовольно поморщился. — Даже не знаю, что лучше попросить у тебя взамен: чтобы ты отпустил Сатиру, как того желает Фред, или чтобы ты не впутывал эту девушку.

— Я не собираюсь никого не во что впутывать, — Юлий насмешливо покачал головой. — Мне кажется, ты напрасно переживаешь.

— Тебе кажется.

Эти последние слова, произнесенные мрачным Наркоманом, несмотря ни на что, оставили неприятный осадок в моем сознании. Оставили зародыши маленьких, незримых сомнений, без которых я была бы уверена, что всё идет именно так, как и должно быть.

— Юлий, — я поцеловала его в плечо, слегка массируя белую кожу на спине. — Это его квартира? Наркомана?

— Для чего тебе обязательно нужно всё знать, скажи мне? — Умиротворенный, усталый любимый голос не позволял сомнениям развиваться, оставляя их на уровне одноклеточных беспозвоночных созданий.

— Ты знаешь, я читала, что если человек не хочет отвечать на вопрос, он именно так и должен переспросить: «зачем тебе нужно знать это?».

— Хорошо, — Юлий потянул за простыню, в которой запутались мои ноги, и усадил меня напротив себя. — Да, это квартира, где обычно живет Наркоман.

— Что значит «обычно живет»? Он где-то живет ещё и «необычно»?

— Послушай меня, — властные руки, трепавшие мои волосы, стали чуть более ласковыми. — Ему всё равно. Он же наркоман. Поваляется пару дней на пороге моего дома, ему не привыкать.

— Пару дней? Что будет потом, Юлий?.. — Меня немного беспокоила его беспечность и самоуверенность. Мы, почему-то, не остались в Доме, Где Никогда Не Запирается Дверь. Для того, чтобы провести ночь со мной, Юлий попросил у Наркомана его квартиру, Сатира не сказала ни слова, она вообще к нам не выходила после нашего возвращения в дом. Ни скандалов, ни криков, ни ссор, никаких склок. Всё гладко и шёлково, будто так и нужно.

— Невыносимая, — Юлий сжал мне бедра руками, усадив поверх себя. Проклятая простыня потянулась было за мной, обмотавшись вокруг лодыжки, но Серый Кардинал резким рывком, сорвал её и швырнул на пол. Нежностью то, что мы вытворяли на истёртом матрасе, назвать было никак нельзя.

— Сатира, она тоже любила?.. — запнувшись, я поняла, что не смогу подобрать точное определение всему, что между нами теперь происходило.

— Не надо, не говори о ней, — в секунду я оказалась на матрасе под горящим, липким от пота телом. Низ живота уже заразился его пожаром, казалось, по моим венам бежит кровь Юлия. А он дышал ровно и протяжно, лишь иногда прикрывая помутненные глаза веками, чтобы потом снова взглянуть на меня своим темным, влекущим взглядом. Он уже причинял мне боль, и это не удивляло меня.

Когда по ногам от усталости побежали судороги, Юлий сильнее прижал меня к себе. Мне ничего не оставалось делать, как переждать боль, уцепившись руками за его волосы. Минуту спустя он растирал мне ладонями ноги, пока я ещё вся дрожала.

— Прости, я позабыл о кое-каких мелочах, — Юлий чуть виновато улыбнулся. — Ты же обычно предпочитаешь девушек.

— Дело вовсе не в этом… — Я подтянула к себе одеяло, укрываясь, словно моя дрожь была от холода: — Я выбираю для себя не определенный пол, а определенного человека. Никки была мне очень близка, я думаю, что ты это понимаешь.

— Ну, а я? — Его глаза заинтересованно сузились, внимательно рассматривая моё лицо. — Неужели и я тебе так же близок, скажи мне?

— Не совсем… — Мне пришлось на мгновение задуматься, чтобы понять, как именно выразить то, что я хочу ему объяснить: — Мне бы хотелось знать кое-что, ты сможешь мне ответить?

— Я попробую.

— Расскажи мне, что ты чувствуешь? — Я ответила ему таким же заинтересованным взглядом. — Когда сжимаешь меня в объятиях, когда чувствуешь, как я прикасаюсь к тебе, что ты чувствуешь?

Некоторое время он просто молча смотрел на меня, кажется, пытался понять.

— Я имею в виду…

— Не надо, — Юлий перебил меня, кивая с расплывающейся улыбкой: — Я тебя понял. У тебя очень… любопытная… фобия, что ли… Ты предпочитаешь девушек, потому что ты сама девушка.

Мне его интерес к моей ориентации совсем не нравился:

— Я же пыталась тебе объяснить, не в этом дело…

— Послушай меня, — Юлий настойчиво сжал мои запястья. — Выбрось всё из головы. Ты там что-то себе напридумывала, и всё это совершенно лишнее.

Всего одна его фраза, и в моей голове случился обвал. Колонны самообмана, с таким трудом выстраиваемые годами, рушились под тяжестью и простотой его взгляда. Чуть отодвинувшись от Серого Кардинала, я склонила голову, рассматривая в полутьме расплывчатые очертания витиеватого рисунка на матрасе.

— Да, возможно, ты прав. Я могу понять, я знаю, что чувствует девушка, так или иначе. И даже вне постели. Я знаю, когда нужно подарить цветы, я понимаю, что она захочет съесть или получить в подарок… потому что я сама хотела бы того же самого.

— Ты боишься не нравиться, не доставлять удовольствие? — Он немного осуждающе покачал головой: — И ты не только скрыла от себя этот страх, ты ещё и облекла его в красивую обертку с надписью «главное в человеке — это душа, а не пол». Хотя, пол-то как раз и играет для тебя важную роль в выборе.