Читать книгу "Синдром войны - Александр Тамоников"

Они уже бежали. Алексей снял со спины автомат. Из вертолета вывалился рядовой Смирнов, окровавленный, страшный. Руки у него по-прежнему были связаны за спиной, но путы на лодыжках он чем-то перетер. Парень злобно зарычал при виде ополченцев, несущихся к нему. Архипов вырвался вперед, сбил его с ног, повалил, принялся дубасить локтями и кулаками.

Алексей ворвался в вертолет, где от дыма было нечем дышать, и онемел от изумления. Тысяча чертей! Бред собачий! Все вперемешку – трупы, живые! В салоне проходила отчаянная свалка.

Двое не выжили после жесткой посадки. Рядового Яковенко сплющило о перегородку. Его голову раздавил железный ящик. Бобрику тоже не повезло. Он ударился виском о стальной кронштейн, железяка пронзила кость. В этом вот положении боец и застыл.

У Семицкого не все обстояло ладно. Недавняя автоматная очередь предназначалась, похоже, ему. Пленным удалось развязаться, кто-то вырвал автомат у дезориентированного ополченца. Семицкий лежал на боку, держась за живот, вздрагивал. Между пальцами сочилась кровь. В глазах боль и полное понимание того, что пробил тот самый час.

В чудовищной тесноте боролись трое, рычали, мутузили друг дружку. Алексей с ревом бросился вперед, забыв про голову, про отбитые ребра и саднящее колено. Снова простучала очередь, закричал от боли Андрюха Левин. Похоже, автомат, гуляющий по рукам как переходящий приз, выстрелил случайно.

Алексей врезался в кучу мельтешащих конечностей, начал наносить удары направо и налево. Он отшвырнул осатаневшего майора Поперечного, с удовольствием отметив жесткий удар черепа об обшивку. Стригун оттащил от задыхающегося Левина осатаневшего Лазаря, отбросил его к чертовой матери и схватил «переходящий приз», пока тот снова от дури не начал стрелять.

Пол вертолета был испачкан кровью. Андрюху подстрелили в ногу, но умирать он явно не собирался, ревел как простуженный лев, пытался подняться. Майор Поперечный был в шоке, отрывисто стонал. Лазарь подпрыгнул, что-то проорал и бросился прочь из дымящегося вертолета. Рядом с ним Архипов колотил Смирнова. Лазарь перепрыгнул через клубок тел и бросился в чистое поле. Алексей замешкался в дверях.

Но тут Андрюха испустил громогласный вой:

– Держи эту суку, Леха! Ты чего смотришь?!

Он схватил автомат, оттолкнул опешившего Стригуна и вывалился на улицу. Рядовой Лазарь улепетывал, как заяц, вилял из стороны в сторону, подпрыгивал. Левин вскинул автомат, выстрелил не целясь и ведь попал же! Лазарь завертелся, схватился за простреленное левое плечо, потерял равновесие, упал, зарылся в борозду.

Андрюха, оглашая воздух торжествующей бранью, двинулся к нему. Из пробитого бедра сочилась кровь, но он ковылял, подволакивая ногу, повалился на заклятого врага, принялся рвать его, бить по всем доступным местам, чуть не вгрызался зубами в загривок. Оба кричали от боли. Левин не унимался, схватил противника за горло, стал душить. Лазарь обмяк, уже не сопротивлялся, только колотил здоровой рукой по земле.

– Отпусти… – хрипел он. – Хватит, сука, не могу уже, – блеял, задыхаясь, Лазарь.

Он превращался в спелую сливу, на лице вздулись желваки.

– Не можешь – умри! – прорычал Андрюха и со всей силы сжал противнику горло.

У того коленки едва не вывернулись в обратную сторону.

– Все, достаточно, – прорычал Алексей и грузно потащился к дерущимся. – Пошел отсюда! – прикрикнул он на Левина.

Тот сплюнул, начал подниматься, схватился за ногу и завыл. Стригун подхватил его под локоть, уцепил за шиворот еле живого Лазаря, поволок весь этот строптивый груз к вертолету.

Архипов тем временем вытащил за ноги из салона бесчувственного майора, бросил рядом со Смирновым, как-то оторопело уставился на командира и сказал:

– Это все, Алексей. Наши погибли, я проверил. Коля Семицкий тоже отдал богу душу.

Алексей скрипнул зубами, избавляясь от тяжкой ноши. Оба парня, словно кули с капустой, повалились ему под ноги. Но нет, он не мог поверить на слово.

Стригун закинул автомат за спину и полез в салон. Это было что-то страшное. Беспробудное мертвое царство. Десять покойников, все вповалку, с переплетенными конечностями. И только один – Яковенко – из чужого войска! Бобрик, бывший десантник и технолог из Владивостока, так и сидел, пригвожденный виском к кронштейну, неловко, словно бы привстал, с подогнутыми ногами. Отмучился Семицкий, доброволец из Крыма, сотрудник тамошнего «Беркута».

Алексей опустился на колени, проверил пульс, оттянул веко. Бесполезно. Вздохнув, он отстегнул магазин с автомата покойника, сунул в подсумок, вынул из железного ящика аптечку. Ему хотелось верить, что в ней не все разбилось.

В кабине пилотов творилось что-то ужасное. Приборы разбиты, пространство сплющено. Обоих летунов раздавило в лепешку. С такими повреждениями в живых не остаются.

Посадка оказалась предельно жесткой. Возможно, в этом были виноваты глубокие борозды на поле. Вертолет приземлился на хвост и вспомогательный винт. От удара разлетелся защитный упор хвостовой части. Потом он, словно качели, перевалился на кабину, она смялась в лепешку. В последнюю очередь досталось средней части. Оттого там кто-то и выжил.

Дым из кабины уже не просто струился, а валил густым столбом. Огонь подбирался к топливным бакам.

«Что же мы стоим?» – подумал командир.

Архипов заметил его выразительный взгляд, схватил майора за шиворот, поволок в соседнюю борозду, бросил там, побежал за Смирновым.

«Долго так таскать придется, – мелькнула мысль у Стригуна. – Хорошо, хоть один человек не получил увечий».

Сразу вспыхнули острой болью отбитые ребра, заныло колено. Голова не уставала извергать жар и пламень.

– Не парься, командир, сам дойду, – прокряхтел Андрюха и побрел в сторону поселка, опираясь на приклад автомата.

Ватные штаны промокли от крови, но пока он еще мог передвигаться.

Алексей схватил за шиворот скулящего Лазаря, поволок за всеми. Они удалились от вертолета метров на семьдесят, упали в глубокую борозду. Архипов сделал последнюю ходку, притащил Смирнова и бросил его в снег. Он увидел, что парень начал приходить в себя, и врезал ему по голове, чтобы тот не очень резво это делал.

Компания смотрелась живописно. По трое из враждующих партий. Украинцы были фактически раздеты – в расстегнутых камуфляжных куртках, без шапок, зато в бронежилетах, от которых им уже не было никакого толка.

Майор Поперечный водил осоловелыми глазами, пытался приподняться. Рядовой Лазарь сперва напоминал труп, оскаленный, с мутными ледышками глаз, потом начал потихоньку материться, давая понять, что он еще жив. Смирнов перевернулся на спину, зарылся носом в снег, стал возиться, распутывать ослабшие веревки на запястьях.

Ему никто не препятствовал, ополченцы меланхолично смотрели на его усилия. Наконец ему удалось развязаться, но на этом силы покинули украинского солдата. Он испустил мучительный стон и остался лежать в снегу.