Читать книгу "Тело как феномен. Разговор с терапевтом - Юрий Черняков"

Мифы и легенды разных народов бережно хранят имена первооткрывателей и разработчиков виноделия. Тут и Дионис-Бахус с виноградной лозой, найденной им на горе Нисе, и Буньи из народа Бангонго, автор пальмового вина («Сказки с реки Конго»), и Абаанги, прародитель гуарайю, научивший жену варить хмельную чичу из пожелтевших клубней юкки («Легенды и сказки индейцев Латинской Америки»), и ительмен Кутх-ворон со своим мухоморно-голубичным чиримом («Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки»), и многие другие. И если из всего этого и возник в конце концов социальный феномен праздника, то в своих, так сказать, эволюционных истоках это скорее побочное явление, поскольку первобытному человеку было чаще всего не до плясок на лужку. Чувство голода и страх — вот основные эмоции его непродолжительной жизни. Унаследованная от эволюционных предков привычка сохранять впрок скудные излишки природных продуктов питания, в частности дикорастущих плодов, обернулась тем, что наш древний родственник однажды не выплюнул горько-сладковатые забродившие ягоды, а, сморщившись, пожевал, проглотил и вдруг ощутил, что ему хорошо. Ибо, вкусив первородного алкоголя, почувствовал он себя сильным и храбрым, и отпустила его боль в разодранной чьими-то клыками ноге, и от ощущения легкости и вседозволенности закружилась его голова.

Таким образом, именно антифобическое (подавляющее страх) и анальгезирующее, то есть обезболивающее, действие малых доз алкоголя и определило в первую очередь его, алкоголя, триумфаторское место в социогенезе. Однако только этими реалиями дело, конечно, не ограничивается.

Упомянутые свойства винного спирта (весьма полезные в определенных случаях) связаны с ослаблением торможения в коре головного мозга и характерным алкогольным возбуждением, попросту — опьянением, сопровождающимся, в частности, снижением критичности. И когда человек заявляет о своем желании расслабиться после напряженной работы или стрессовой ситуации, то он использует почти научную терминологию. Да, ему необходимо расслабиться, но для чего? Эйфория это даруемое вином состояние приподнятого настроения, неадекватной действительности беспечности, довольства — вот цель, ради которой толпятся у входов в винные магазины! И чем тягостнее для человека окружающая его действительность, чем меньше успехов в работе и счастья в личной жизни, тем желаннее для него эта дающая быстрый и достаточно надежный эффект жидкость. Так что было бы желание, а повод…

И еще один существенный момент. Ослабление тормозных процессов в центральной нервной системе и снижение уровня критичности значительно облегчают контакты между людьми с различными типами психического склада и характеров. В чем прелесть любого застолья? В единодушии. А единодушие — одно из непременных условий формирования коллектива. Постоянного или сугубо кратковременного, не столь уж важно. И скорее всего не будь вина с его коллективизирующей ролью, людям пришлось бы его придумать самим, ибо мы с вами — существа общественные, а из наслаждений жизни, если дополнить великого поэта, счастье человеческого общения уступает разве что любви и музыке. Ну а всю палитру социальных проявлений подобного коммуникативного эффекта — от нежного или настойчивого «Ты меня уважаешь?» до озверелого разграбления петербургских винных складов в 1918 году или трагических событий возле Останкинского телецентра в 1993-м — читатель без труда может воссоздать и сам.

Ни для кого не секрет, что различия в воздействии алкоголя на человека зависят от дозы. Малые или умеренные дозы — это эйфория, благостное ощущение единодушия, беспроблемности; большие дозы — это уже не что иное, как наркоз: глубокий сон с потерей сознания, болевой чувствительности и в конечном счете с подавлением дыхательного центра головного мозга. Однако с позиций современной терапии внутренних болезней воздействие этилового спирта на наши организмы отнюдь не исчерпывается его эффектами в центральной нервной системе. Более того, это воздействие практически не связано с нейрохимическими реакциями. Вся суть — исключительно в той радикальной метаморфозе, которую претерпела еще в XV веке технология виноделия.

Именно тогда в Генуе открыли процесс перегонки. А ведь от Адама горячительное зелье получали за счет естественного брожения, когда крепость напитков не превышала 20°, а чаще всего была значительно ниже. Теперь же из змеевика перегонной установки капала «огненная вода» — в идеале с любым содержанием алкоголя. И человечество бодро шагнуло в эпоху водок, джинов, виски и так далее. Однако их промышленное производство, сулившее баснословные прибыли, предстояло еще разработать, а широкий сбыт предполагал полноценное развитие стеклотарной индустрии. Поэтому быстрой алкоголизации населения не произошло. Короче говоря, нашей ликеро-водочной цивилизации понадобилось пять столетий безмятежного пьянства, прежде чем медицина осознала значение произошедших перемен.

Если степень опьянения зависит от концентрации алкоголя и дозы, то длительность опьянения — от эффективности работы алкогольдегидрогеназы — фермента, метаболизирующего винный спирт до неактивных соединений. Вспомним: пиво, разные вина, настойки, наливки с малым процентным содержанием алкоголя требуют для достижения эйфории многочасовых застолий. А вот хлопнув стакан водки, получить долгожданный эффект можно и в подворотне — так сказать, на бегу. И если в первом случае концентрация алкоголя нарастает медленно и неплохо контролируется вышеупомянутым ферментом, то при употреблении крепких напитков высокое содержание алкоголя оказывает уже прямое повреждающее, токсическое воздействие на клеточные мембраны и тканевые белки. Будучи, однако, чаще всего кратковременным, этот токсический удар сразу не приводит к печальным последствиям, но, суммируясь за годы из-за частых алкогольных возлияний, может вызвать так называемую «алкогольную болезнь».

Замечу: она — отнюдь не то, что подразумевают под хроническим алкоголизмом. В отличие от последнего, при алкогольной болезни, как правило, нет явной зависимости от алкоголя, привыкания к нему, всем известного (хотя бы по литературе) синдрома похмелья. Клинические же проявления сей болезни многообразны и, увы, тоже небезобидны. В сердце постепенно нарушаются основные его функции — сократительная и ритмическая. Далее: жировая дистрофия печени (обратите внимание — не цирроз!). И наконец, хронические, вялотекущие, сопровождающиеся уплотнением и ожирением ткани воспаления поджелудочной железы. Вот все это и служит основой, по мнению профессора Н.С. Мухина, для диагноза «алкогольная болезнь».

Но и этим печали не исчерпываются. У человека, который по собственному признанию «выпивает, как все» (но не алкоголика!), гнойные осложнения после воспалений легких, аппендицита или холецистита из-за снижения иммунной защиты организма протекают много хуже — порой так, что прогноз не только в отношении болезни, но и самой жизни становится проблематичным. Травматологи, в свою очередь, тоже подметили, что у регулярно пьющих людей переломы срастаются медленнее и чаще осложняются остеомиелитом.

И последнее. Всякий знает, что спирт горит синим пламенем, но не каждый связывает это с его калорийной ценностью. А ведь спирт — энергоноситель, и не хуже бензина! Поэтому следует держать в уме, что каждая рюмочка с содержимым крепостью в 40°, принятая после трудового дня, присовокупляет к жировой ткани лишнюю капельку жира. И это, в конце концов, делает внешний облик неблаговидным. А затем ведет к болезням уже от ожирения.