Читать книгу "Мой спаситель - Глиннис Кемпбелл"

Лине удивленно заморгала. Большинство мужчин не могли позволить себе и одного-единственного такого костюма!

Мужчина передал горящую свечу Гарольду, потом потер руки, одна из которых по-прежнему была в перчатке, а другая — без, его длинные пальцы переплетались подобно разноцветным ниткам в петле.

— А теперь, миледи, позвольте представиться, — он отвесил ей куртуазный поклон. — Я — дон Фердинанд Альфонсо де Компостела.

— Вы — ис… испанец?

— Да, — он озабоченно нахмурил брови. — Это вас беспокоит?

— О, нет, — поспешила она заверить его. Разумеется, ей незачем бояться этого благовоспитанного джентльмена, поэтому она произнесла свое имя едва слышным шепотом. — Меня зовут Лине де Монфор.

— Я счастлив, что вы оказали мне доверие, миледи, — он отвесил ей очередной полупоклон, а потом резко развернулся, обозревая следы побоища, отчего полы его черного плаща взметнулись, словно крылья летучей мыши. Он схватил торчавший из стены палатки меч и рывком выдернул его. Бесценная голубая ткань, подобно убитому зверю, осела на пол. — Боюсь, ваши товары пострадали настолько, что не подлежат реставрации.

Она знала это и сама, но отчего-то слова, произнесенные вслух, заставили ее полностью осознать весь ужас происходящего. У нее пересохло во рту. Ее репутация погибнет безвозвратно. Даже если бы у нее был хоть малейший шанс заполучить необходимое количество сырой шерсти, ткачи все равно не смогут выполнить все заказы, которые она приняла. И это не считая прядения, чесания и окраски. Ее первый год в качестве самостоятельного торговца провалился.

Разумеется, Гильдия не позволит ей умереть с голоду — шерстянщики всегда заботятся о своих. Но принять компенсацию для нее будет почти столь же тяжело, как и выдерживать самодовольные, жалостливые взгляды, которые неизбежно будут сопровождать подачки.

— Мне нужно возвращаться в Авендон, — пробормотала она.

Джентльмен сразу же сделал шаг вперед.

— Тогда я настаиваю на том, чтобы отправить с вами свою стражу. Такой красивой леди, как вы, не подобает путешествовать без охраны, — он, щелкнув пальцами, подозвал слугу, чтобы тот помог ей собраться.

Она слабо улыбнулась, слишком пораженная всем происходящим, чтобы проявить большую учтивость. С помощью Гарольда и слуги испанского гранда со своими мрачными мыслями она принялась собирать вещи для поездки.

Солнце уже близилось к полудню, когда тяжело груженная повозка Лине отправилась в двухнедельное путешествие домой. В компании конных стражей дона Фердинанда она прилагала все усилия, чтобы держать голову высоко поднятой, стараясь не обращать внимания на жалостливые взгляды собратьев по цеху.

Дон Фердинанд, да благословит Господь его доброе сердце, щедро позаботился о ней. Он не только отрядил для ее сопровождения четверых конных стражников, но и передал ей каравай хлеба и несколько бутылок испанского вина, чтобы ей было чем позавтракать.

Но аппетита у нее не было.

А Гарольд с жадностью набросился на еду. Вскоре его бутылка с вином наполовину опустела, и Лине заметила, что слуга сонно покачивается на повозке, словно перекормленная свинья. Он навалился на нее, и, вспыхнув от отвращения, она попыталась оттолкнуть его локтем. Но он, вместо того чтобы проснуться, свалился с повозки прямо на руки одного из всадников.

Гарольд все никак не просыпался. Святой Боже! Что с ним случилось?

Стражник прошипел что-то по-испански своим собратьям, и они дружно посмотрели на нее. Лине побледнела. Неужели их глаза всегда были такими черными, пустыми, жадными? В животе ледяным клубком зашевелился страх, и она стала задавать себе вопросы, которые следовало задать с самого начала, вопросы, которые она непременно задала бы, пребывай она в здравом рассудке. Кто он, этот дон Фердинанд? Откуда он взялся, причем в нужный момент, чтобы прийти ей на помощь? Почему он проявил такую неожиданную щедрость?

Прежде чем она смогла найти ответ хотя бы на один из этих вопросов, кто-то, обхватив ее волосатой рукой сзади, зажал ей рот, а второй рукой схватил ее за талию и стащил с повозки.

Вдруг она словно очнулась — все ее чувства пришли в движение: она сражалась с чьими-то руками с яростью кошки, у которой отняли любимых котят, царапалась и кусалась, пытаясь изо всех сил вырваться. Она впилась зубами в ладонь, зажимавшую ей рот.

Мужчина закричал. Она ощутила на губах тошнотворный вкус крови. А потом что-то тяжелое опустилось ей на затылок. Последовала мгновенная яркая вспышка, и она провалилась в черную бездну небытия.

Глава 5

Дункан, приподнявшись в стременах, мчался галопом на боевом жеребце и размахивал над головой булавой. Ему было жарко и душно в громоздком шлеме. Пот заливал глаза, и плечо тупо ныло, но он еще не изгнал демонов, которых наслала на него проклятая торговка шерстью. Взмах руки, громкий треск — и деревянный макет разваливается на части. Он остановил коня, сбросил шлем и швырнул булаву на землю.

От края турнирной арены донеслись ленивые аплодисменты.

— Отличная работа, Дункан! — окликнул его Роберт. Он покачал головой и ткнул локтем Холдена, стоявшего рядом. — Великодушие твоего брата поистине не знает границ, — сардонически заметил он. — Смотри, как старательно он разносит на куски макет, и все только ради того, чтобы завтра у какой-нибудь доброй души была работа — построить ему новый.

Дункан спешился и ласково пошлепал Фрею по крупу. Он был не в настроении выслушивать саркастические замечания Роберта. Очевидно, то же можно было сказать и о Холдене, который быстро приближался к Дункану. Лицо его было серьезным — он был чем-то встревожен.

— Где эта торговка шерстью? — требовательно спросил Холден, нахмурив брови.

Дункан сплюнул на землю, в пыль. В привычки Холдена не входило тратить время на такую ерунду, как приветствие.

— Где она, Дункан? — повторил он.

— А какое тебе до этого…

— Дункан! — Холден ухватил его за плечо, в глазах у него застыл холод. — На «Черной короне» путешествует… Сомбра.

У Дункана замерло сердце. Он перевел взгляд с брата на товарища, надеясь, что Холден шутит. Но никто не улыбнулся.

— Сомбра… жив? — сдавленно спросил Дункан, уже зная ответ.

Холден ударил кулаком по раскрытой ладони. У него гневно трепетали ноздри.

— Не знаю, как ему это удалось. Я видел негодяя собственными глазами. Никто не мог выжить после той драки.

Сомбра, печально известный торговец живым товаром, женоубийца, заслуживал самой лютой смерти, если хотя бы половина россказней о его «подвигах» была правдой. И логичным завершением череды его преступлений можно было счесть смерть от руки несчастного отца, единственная дочь которого пала жертвой грязного работорговца. Собственно говоря, если бы преступление отчаявшегося родителя было раскрыто, ни один суд пэров не осмелился бы осудить его.