Читать книгу "Войны мафии - Лесли Уоллер"

Эль Профессоре. Гарнет умиляли всплески его академической непрактичности. Она была уверена, что дядюшка Эль Профессоре не разделяет ее восторг. Но Чарли так обогатил старика, что тот не имеет права, не смеет становиться на пути их счастья. Власть Чио Итало над душой племянника должна понемногу таять, слабеть с каждым годом.

Не то чтобы у Чарли была куча времени – он и сам не так молод. Но если он немного снизит темп натиска, легче будет просочиться к цели, к победе; именно просочиться, а не проломиться. А если Чио все же спохватится, попытается повернуть все вспять – нужно будет обратиться к его чувствам. В его сердце неизбежно проснется все лучшее – это свойственно людям.

Конечно же, Чио Итало свойственны все естественные человеческие чувства.

Глава 12

Существует тип внешности, неизбежно вызывающий повышенный интерес у работников службы безопасности аэропортов всего мира: это молодой человек в спортивной одежде, с рюкзаком, встрепанный и в солнцезащитных очках.

Но не поэтому инспекторы таможенной службы лондонского аэропорта Хитроу остановили Кевина Риччи в «зеленом коридоре». Просто он оказался первым пассажиром рейса из Сингапура, не пожелавшим пройти досмотр. Таможенники считают нужным время от времени показывать устрашающий пример, чтобы произвести должное впечатление на других пассажиров. А уж его террористско-смутьянско-хулиганская экипировка оказалась дополнительным резоном.

У него нашли три микропроцессорных диска, каждый размером с блокнот с фирменной маркой «Тинкмэн» производства Южной Кореи. Два диска значились в декларации как подарки для юных родственников, мальчиков тетушки Изабель. Все было немедленно конфисковано таможенниками, располагающими неограниченными и загадочными полномочиями, допускающими любые действия, включая оральное, вагинальное и анальное обследования, разве что выполняемые не одновременно.

Потребовалось некоторое время, чтобы мыслители из таможенной службы осознали, что залезть в «тинкмэн», не зная пароля доступа, невозможно. Из чистой вредности все обработали магнитным излучением и вернули Кевину после туманного предупреждения.

– Добро пожаловать в Англию, – фыркнул он на прощание.

Тетя Изабель – младшая сестра Стефи – была замужем за Джеком Уинфилдом, шурином Чарли, редким красавцем, которого Кевин с удовольствием бы прикончил. Если отставная жена Эль Профессоре, Мисси, накинулась на кокаин уже в зрелом возрасте, то Джек благодаря фамильной склонности к алкоголю оформился в законченного шалопая сравнительно рано.

Чарли заставил его вступить в Общество анонимных алкоголиков, лично обучил основам финансового бизнеса и назначил управляющим филиалом «Ричланд-секьюритиз» в Лондоне. И дела у Джека почти пошли на лад – особенно после того, как он научился говорить «лифт» вместо «подъемник» и «жаркое» вместо «рагу». Изабель проявила исключительную стойкость, стала оплотом семейного равновесия и произвела на свет двух мальчишек, нареченных Руперт и Перегрин.

Пока Джек священнодействовал в Сити, Изабель хлопотала по хозяйству, одетая, как правило, даже когда выбиралась за покупками, в жуткую хламиду, сшитую самолично по выкройкам Лоры Эшли, зеленых сапогах в стиле герцога Веллингтона и куртке-безрукавке, про которую можно было сказать, что она отталкивает не только воду, но и взгляд.

Все это забавляло племянника Кевина, но вопли юных Руперта и Перегрина, требовавших коки и печенья, понемногу начали его раздражать. Утихомирить мальчишек удалось, только разрешив им поиграть с «тинкмэном» и добавив к этому несколько банок кока-колы и пакет печенья. В первый момент изъявления их радости могли бы перекрыть звук термоядерной реакции, но с набитыми ртами они затихли.

– Кев, не стоит их так баловать, – пожурила его Изабель. – Настоящее разорение!

Кевин вспомнил, что раньше в таких случаях она говорила: «Целое состояние!» Он не видел тетушку несколько месяцев, в течение которых ее британский акцент прогрессировал галопом.

В кабинете Джека Кевин подключил свой «тинкмэн» к модему. Потом набрал телефон Чио в Нью-Йорке – это был личный аппарат Чио Итало, стоявший на его большом дубовом столе в клубе «Сан-Дженнаро» на Доминик-стрит.

– Buon giorno[14], Чио.

Голос Итало был очень слабым. В Англии уже наступило время обеда, но в Манхэттене Чио как раз погрузился в короткий отдых после «натурального» ленча, состоявшего из одного большого яблока, шкурку которого он самолично тщательно мыл щеткой, и двух маленьких овсяных печений. Хорошая, экономная пища, а потом полезно немного вздремнуть.

Потребность в отдыхе была чем-то новым для некогда энергичного, неутомимого Чио Итало. Старик был уверен, что никто в семье не догадывается, как быстро угасают его силы. Но он ошибался.

– Чарли? – Итало откашлялся, прочищая горло. – Чарли, когда ты приедешь ко мне?

– Это Кевин, из Лондона.

– А... да, конечно. Как дела, мальчик?

– Пока движущаяся мишень. Слушай, Чио, эти комедианты в таможне пытались влезть в мой «тинкмэн». Я подсоединился к твоей линии и сейчас сгружу все, что там есть. Пусть твои умники посмотрят, что они сделали и чего не сделали и удалось ли им вообще залезть в память. Capeesh?[15]

– D'accordo[16]. – Кевин услышал щелчок – Давай Кев.

Он начал скоростную загрузку через модем. Закончив, Кевин снова заговорил:

– Чио, мне кажется, эти клоуны получили наводку насчет меня.

– Думаешь, тот, из-за которого ты ездил в Сингапур?

– Ну да. Тут, на дисках, все, как он закрутил это, – все детали.

– Конечно, всю эту шушеру легко подкупить. Что, по-твоему, они могли выудить?

– Fagioli[17]. Пароля доступа у них не было. Но черт его знает.

В голосе Итало Кевин почувствовал какие-то сомнения.

– Слушай, giovinotto[18], я почему думал, что это Чарли... – Пауза. В трех тысячах миль от Нью-Йорка Кевин ошеломленно осознал, что Чио собирается оправдываться, что принял его за другого. – У нас тут сегодня большой сбор. Вот почему я... Передай привет от меня Изабель, ладно? Скажи, пусть познакомит тебя с какой-нибудь английской милашкой...

– Чио, я Кев, а не Винс.

* * *

Ощущения наутро после опиумной ночи непредсказуемы. Плачевное состояние лорда Мэйса усугубилось яростной головомойкой, устроенной Шан Лао. Это было необычно само по себе, потому что Шан редко говорил громче, чем сосед за столиком в читальном зале библиотеки. Тем не менее сегодня, яростно выкатив глаза, он орал вовсю глотку, проклиная Мэйса за то, что тот передал два дурацких письма Никки через несчастную неделю или две, а не сразу же.