Читать книгу "Мутанты - Сергей Алексеев"

А когда-то хотели создать здесь музей партизанской славы под открытым небом, экскурсии водить и учить патриотизму подрастающее поколение. Правда, подземные блиндажи и схроны еще остались, в некоторых местах попрыгаешь, так земля под ногами гудит, значит, пустота внутри, но лаза туда не найти.

На своем посту Куров просидел не больше четверти часа, когда боковым зрением отметил какое-то движение в молодом ельнике. Стараясь не думать о мутанте, он скосил глаза и замер. Через некоторое время отчетливо треснула ветка, и на темно-зеленом фоне возникло пестрое сдвоенное пятно. Дед поднял бинокль, но вместо мохнатого существа обнаружил двух человек в летнем военном камуфляже. Оба с оружием, небольшими вещмешками, и в руках что-то несут, однако пятнистых, разрисованных лиц не рассмотреть. Двигались эти двое очень осторожно, как показывают в кино – страхуя друг друга, причем в сторону, где засел Куров. У него сразу мелькнула мысль, что это американец с кем-нибудь и охота на мутанта уже началась, без всякой разведки. Но спустя минуту дед узрел, как эти военизированные люди установили треногу с каким-то ящиком и один, прильнув к нему, начал вроде как осматривать окрестности, хотя внешне прибор не походил ни на подзорную, ни тем более на стереотрубу. Скорее всего, это тоже была разведка, параллельная с Куровым, и она тоже выглядывала мутантов – а кого еще?

Мужики по очереди поколдовали возле треноги, после чего сняли ее и, пригибаясь, иногда пропадая в мелком осиннике, пошли прямо на засаду деда. Потом он и вовсе потерял их на несколько минут, и когда эта разведка возникла вновь, то была уже метрах в ста от Курова! Они опять утвердили треногу, прикрутили другой прибор – на сей раз напоминающий камеру телевизионщиков, и направили точно на кучу вершинника, где сидел дед. Сомнений не оставалось, его засекли каким-то образом, однако теперь приближаться не спешили и стали еще осторожнее. Иногда почти не двигались и даже сквозь цейсовские стекла начинали будто бы растворяться в пространстве, сливаться с кустами, и лишь черная тренога их выдавала. Они надолго прилипали к прибору, затем менялись местами, и наконец один отделился и отступил назад, в ельник. Куров поймал его в бинокль и сразу понял – звонит по телефону! Докладывает! И надо же, какая у них техника – берет!

После короткого разговора разведчики приподняли треногу, перенесли ее в гущу осинника и стали наблюдать оттуда. Между тем солнце садилось быстро, и на замусоренной, пестрой земле выруба начало темнеть. Еще бы немного, и Куров потерял бы их из виду, но в это время один повесил автомат на шею, как немец, и, не выпуская его из рук, стал медленно и очень осторожно подходить. Порой он терялся из виду, порой останавливался или, присев, глядел в бинокль, однако же приближался, и когда оставалось полсотни метров, Куров внезапно узнал и квадратную, слегка раскоряченную фигуру, да и в лицо, разлинованное грязью, признал – Пух-наренков! Не камуфляж бы и не автомат, вещи для интеллигентного главы администрации неожиданные, давно бы уже понял, кто рыщет по второй заставе: ведь все время чудилось что-то знакомое!

А напарником оказался его племянник Чернобай, начальник погранпропуска.

Неужели Пухнаренков узнал, что Куров незаконно, с оружием перешел границу, и теперь выследил и собирается задержать?!

Нет, быть такого не может! Стал бы он сам ползать по вырубам! В крайнем случае, племянника бы послал или милицию…

Если он и впрямь ищет мутанта? Узнал, что приехал американец, да еще из НАТО, вот и получил задание сыскать неизвестное существо, поймать и доставить в Москву, чтоб не досталось в руки вероятному противнику. И погляди-ка, смелый какой! Чернобая у треноги оставил и в одиночку крадется, да так уверенно. Не зря в КГБ служил! Здоровьем бог не обидел, и наверняка приемы всякие знает…

Тут деда кольнуло – так и самому в плен попасть недолго! Стрелять в главу района не будешь, да и он не с пустыми руками, а побороться с таким бугаем, это надо лет пол-ста скинуть…

Сначала Куров хотел тихо спуститься с кучи хлама и незаметно удалиться, но полугнилые еловые вершинки предательски захрустели, отчего Пухнаренков застыл на месте и словно растворился в сумеречном воздухе. Когда же снова возник, то был уже шагах в двадцати! И на подмогу спешил его племянник, пятнистая кепка которого мелькала в кустах.

Уже не скрываясь, Куров натянул кожушок на голову, сгорбился, свирепо зарычал, махая руками, мигом сполз с кучи и устремился вдоль увала – изображал мутанта. Пару раз оглянулся – погони не было! Но задерживаться и дразнить судьбу не стал, чуть ли не на заднице съехал в темный лог и там, среди густого леса и мягкого мха, перевел дух. Все-таки здоровье не то, чтоб рысью бегать, ноги деревянные сделались, сердце в горле стучит. Кромку увала отсюда было видно еще хорошо, однако Курова никто не преследовал. Видно, Пухнаренков, как опытный охотник, решил не догонять потревоженного мутанта, дать ему успокоиться – а тогда уж и повторить попытку.

Или вообще сегодня ловить не собирался…

Дед всю жизнь помнил, чему учили в школе диверсантов, и свои партизанские времена не забывал: по дну почти непроглядного лога уже по-стариковски, не спеша, прошел далеко вперед, затем вернулся противоположным низким берегом и, как медведь, залег возле своего следа. Тропить начнут, так непременно нарисуются, тогда их надо пропустить, зайти в тыл и – за ними, а по дороге выследить, выслушать, кого они ловят и чего хотят. К охоте дед пристрастился еще на золотых рудниках, поэтому, вернувшись на родину, использовал все якутские приемы, здесь никому не известные. Например, якуты никогда не били лося там, где застали, – мол, пусть он сам свое мясо несет к котлу. Заметят зверя и потихоньку направляют его к стойбищу, но не гонят, не кричат, а лишь показываются ему на глаза то слева, то справа, чтоб прямо шел. Останется полверсты, тут его и стреляют. После доскональной разведки на второй заставе Куров решил и здесь так же охоту провести – вынудить мутанта идти в нужном направлении, на номер.

Между тем окончательно стемнело, и только склон увала, подсвеченный тускнеющим закатным небом, еще кое-как просматривался сквозь цейсовскую оптику. Около часа Куров пролежал на мху, как на перине, но никаких признаков преследования не обнаружил. Значит, бывший майор КГБ в разведку ходил, а облава начнется завтра.

Несладко придется мутантам, если сразу два государства на него охоту откроют!

Думая так, дед сменил позицию, устроившись на другой стороне лога, где оседлал толстую, сухую валежину и еще спиной оперся о выгнутый сук, чтоб не затекала. Поскольку летние ночи короткие и светлые, то решил подождать утра: кто его, мутанта, знает, когда он теперь выходит на промысел? Говорят, вон даже днем видели, к речке приходил, где женки белье полоскали…

Раза два только в бинокль глянул, выслушал ватную, давящую тишину – на второй заставе всегда так было – и, притомленный ходьбой, начал подремывать. Раз клюнул носом, другой, и, глядь, небо на востоке посветлело. Не шевелясь, уши навострил, носом потянул и вдруг учуял, будто бы табачным дымком напахнуло! Сам Куров давно избавился от вредной привычки, поэтому нюх на курево был острый, особенно в лесу, где ночью пахло хвоей и грибным ароматом прелой подстилки. Ветра не чувствовалось, однако едва уловимое движение воздуха вдоль лога наверняка было, причем сверху вниз, сообразно с течением воды по весне. Он и скосил глаза в эту сторону…