Читать книгу "Чемоданный роман - Лора Белоиван"

— Это очень серьезный человек, — мгновенно оценил Хирумицу.

— О, да, — согласилась я.

— И он согласен поговорить на камеру?

— Да, — сказала я, — но только со спины.

— Это очень понятно, — кивнул Хирумицу. — Рола-сан, а почему он согласился? — спросил вдруг он.

— Потому что это мой близкий друг, я его попросила, он и согласился, — сказала я чистую правду и тут же зачем-то наврала: — Мы учились в одном классе.

— О-о! — сказал Хирумицу и больше никаких вопросов не задавал.

Вечером накануне последнего дня съемок, который должен был увенчаться эксклюзивным интервью с одним из главных бандитов города, мы втроем — я, Казимирова и Вова — собрали оперативный штаб. Когда я поведала о том, чью именно роль предстоит исполнить Вове, он так развеселился, что какое-то время было просто невозможно продолжать заседание. Казимирова смеялась тоже, а мне было не смешно: я почти никогда не теряю серьезности, когда мне предстоит операция. Я чувствовала себя Штирлицем, которому ни свет ни заря отвозить Шлага в Швейцарию. Я была крайне не уверена в том, что пастор умеет ходить на лыжах. Вова сказал, что сделает все как надо.

Мы обсудили детали. То, чего Вова не знал, я ему сообщила, а он запомнил наизусть. Впрочем, пробелов в его познаниях оказалось совсем немного: несколько нюансов, почерпнутых мною из общения с дружественными УБОПовцами, дополнили Вовину картину мира, и тему можно было закрывать. Единственный момент, который требовал технического решения, заключался в вопросе транспорта. В конце концов мы придумали, что встреча с Хирумицу произойдет ровно в десять вечера возле гостиницы, после чего мы спокойно поднимемся в Хирумицев номер и отснимем интервью.

— А машину я у Юры возьму, — сказал Вова.

— Вова, ты что? — ужаснулась Казимирова.

— А что за машина? — спросила я.

— Лора, это не машина, — сказала Казимирова.

— Ездит — значит, машина, — возразил Вова.

— Нет, ну ты представляешь? — продолжала ужасаться Казимирова.

— Что за машина-то? — опять спросила я.

— Да главное, чтоб японец этот твой ее не увидел, — сказал Вова. — Я же сказал — оставлю где-нибудь возле «Океана». Даже если он из фойе выйдет, там за поворотом не видно.

— Что за машина?! — заволновалась я.

— Да автобус, — махнула рукой Казимирова.

— Это не автобус, — сказал Вова.

— Ну, в общем, да, — подтвердила Казимирова.

— Мне главное, чтоб доехать, — сказал Вова.

Вспоминая то совещание, я всегда удивлялась только одному: с чего мы — все трое — были так твердо уверены в том, что Хирумицу непременно поведет русского мафиозо в свой гостиничный номер?

Наступил последний съемочный день. За исключением предстоящего интервью, делать было уже совершенно нечего: все, кто был включен мною в сценарий фильма, уже приняли в нем участие. Мы покатались по городу, пообедали, поснимали какие-то панорамные виды, затем к Морвокзалу подвалил не запланированный мною лесовоз, с которого гроздьями свисали японские машины — мы увидели швартовку случайно, проезжая мимо, — и я получила возможность спокойно покурить и подумать о жизни, пока Хирумицу и Токадо снимали разгрузку.

Я курила и с некоторым запозданием понимала, что, в сущности, абсолютно ничто не мешало мне отказать Хирумицу в интервью с мафией — но, конечно, не теперь, не за два часа до времени «X», а — например — вчера. Это интервью не значилось в предварительном списке пожеланий Хирумицу, оно было высказано им в качестве мечты, полного счастья, сослагательного наклонения по отношению к Луне с неба, но я — почему-то — расценила это для себя как руководство к действию. Мне, всю жизнь автоматически пресекавшей контакты с гражданами, едва заподозренными мною в превышении лимита моей доброты, вдруг изменило чувство самосохранения. Я не понимала, как это могло произойти. Я задавала себе этот вопрос, пока он не перестал быть риторическим. Я все поняла.

После того, как алкаш дядя Вася на моих глазах перевернул представление Хирумицу о японском автопроме, я принялась с каждым днем увеличивать дозы, методично enlarging my penis. У меня получалось все. С легкой руки дяди Васи я легко щелкала съемочные проблемы, одновременно любуясь эффектом, производимым на потомственного самурая. Я вошла в раж. Это был затянувшийся антропологический эксперимент, в ходе которого я не заметила, как сама сделалась объектом наблюдения со стороны Хирумицу.

— Рола-сан, — как-то сказал Хирумицу, — существуют ли для вас невозможные вещи?

После этой фразы и последовал вопрос об интервью с человеком, «который знает все», а я — я не услышала даже того, что мой отрицательный ответ был заложен в вопрос самим Хирумицу. Я вспомнила, что было сразу после того, как я кивнула башкой: Хирумицу тоже кивнул башкой.

Большой хуй способен сыграть с человеком очень недобрую шутку. Открытие собственных, не ведомых прежде глубин, предательски затаившихся — до поры — в моем подсознании, меня ошеломило. Первым моим желанием было затушить сигарету о камеру Токадо, когда он закончил снимать разгрузку лесовоза, переквалифицированного в автомобилевоз. Токадо опасливо просочился в автобус, дважды оглянувшись на меня.

— Рола-сан, what’s happened? — спросил и подоспевший Хирумицу.

— Shit’s happened, — честно ответила я, — don’t worry.

Отступать было и нельзя, и некуда.

Становилось темно. Мы еще съездили перекусить — почему-то я хорошо помню, что это было кафе «Экспресс» на Океанском проспекте, рядом с кришнаитами. Там неплохо готовили борщ с черносливом и десерт из кураги, грецких орехов и взбитой с сахаром сметаной. После десерта в нашем меню значилась мафия.

Мы подъехали в 22:00.

— Ваш друг сначала позвонит? — спросил Хирумицу.

— Думаю, да, — ответила я.

— Тогда давайте постоим здесь, — неожиданно и — это уж совершенно точно — без всякого подвоха предложил Хирумицу и показал рукой на парапет набережной, окольцовывающий поворот между улицей Тигровой и кинотеатром «Океан».

— Ну давайте, — сказала я.

Вова не позвонил, потому что увидел нас издали. Он подошел в 22:15 и извинился за опоздание. Хирумицу сложился перед главным бандитом города в поклоне и произнес совершенно бесконечную — на полторы минуты времени — фразу, переведенную Костей примерно так: «Спасибо, что согласились на эту встречу, несмотря на занятость». А потом спросил Вову, на каком виде транспорта тот приехал.

— На машине, — сказал Вова.

— Мы можем поговорить в ней?

Потом, спустя сколько-то там лет, когда мы с Казимировой вдруг вспомнили эту историю и принялись умирать от хохота, нам сделалось удивительно: ни ей, ни Вове, ни мне — никому из нас не пришла в голову идея подстраховаться фразой: «А машину я пока отпустил». Потому что все остальное выглядело в глазах Хирумицу куда более дико.