Читать книгу "Плотоядное томление пустоты - Алехандро Ходоровский"

Вначале мы дали имена животным, и те образовали пары; тогда мы поняли, что, хотя нас двое, мы соединены спинами. И мы попросили у Вечного Чуда, чтобы оно ниспослало нам сон, в первый раз. Во дворце сна мы смогли оказаться лицом к лицу, женщина и мужчина, каждый особо: брат и сестра. Затем, желая доказать самим себе, что существуем, мы вышли из повиновения, отвергли навсегда пищу, которая не была плодом нашего труда, познали добро и зло. Вечное Чудо, гордясь нашей дерзостью, даровало нам свободу, изгнав с бесконечной нежностью из своего зачарованного сада. И вот мы вдвоем, одинокие, вольные, лишенные прошлого, идем по сухой земле, ревниво таящей семена в свом чреве, но исторгающей их со всей силой при ранении железом. От нас, нашего терпения, нашей любви, зависело, будет ли она покрыта сорняками или станет плодоносной. Мы не имели наследников, покрытые лишь данной от рождения кожей, и были чутким корнем, всей совокупностью будущего; от нас зависело — погибнуть от одиночества, холода, голода, жажды, мятежа, погубив своих детей в животе матери, либо совершить великое дело искупления, так, чтобы однажды человек из плоти и разума добрался до неба, потянув следом весь род людской. Среди нечистот нечто высшее призывало нас к невиданной чистоте. Мы не были гордыми и отдались на волю течения. Это памятное мгновение запечатлено в золотом храме: входите же! Вот земля, перепаханная нами вплоть до четырех концов света; вот источник святой воды, омывавший наши тела; вот сок первых трав, откликнувшихся на заботу наших рук; вот мы, созданные в юном возрасте и не знавшие детства, лицом к лицу, удовлетворяем звериное желание, пропитавшее каждую клетку наших тел. Он распростерся надо мной, я раскидываю ноги, дарю ему влажный поцелуй. Он проникает внутрь меня, вдвигая до половины свой член, чтобы не заполнять пещеру до конца, чтобы зов желания звучал не переставая, чтобы пламя охватило самые отдаленные уголки тела. Он смотрит мне в глаза, познавая меня, отделяясь от меня: я должна существовать вне его, прельщать его. Наконец, он окидывает умственным взором всю протяженность моих мыслей; восхищается каждым моим словом; тонет в моих чувствах, в озерах, ливнях, наводнениях, в глубоком спокойствии и вспышках неуемного веселья; видит, как вырастают деревья, как разламываются фрукты, источая едкий сироп, как вьется желание вокруг луча, как жарко дышат тигры, как открываются ворота плоти, словно морская звезда; видит засасывающий его туннель, что ведет к садам, полным алмазов. Тогда в первый раз со времени сотворения мира мы ощутили доступное человеку наслаждение: этот сияющий венец, трепет, что заставляет плясать горы, дрожь, превращающую моря в куски горячего льда, головокружение, увлекающее за собой вселенную, — мы путешествовали по созвездиям, ищущим случки. Собирая воедино всю свою волю, отдавая всю свою жизнь, я открыла вход в мое лоно — лучше сказать, повиновалась зову ока, исторгающего чистое семя, белое сокровище, жидкий храм Вечного Чуда. Распахните память, чтобы она сохранила все, пусть это мгновение запечатлеется в ней навеки, словно выжженное раскаленным железом! Отец и я, мы зачали вас, крича от восторга, вы стали светлой точкой, возникшей посреди наивысшего удовольствия: удовольствия повиноваться. Между наших ног пролегала тень Вечного Чуда. Смотрите: вот так вы родились, сосали грудь, росли. Вы научились не бояться шипов и даже делали из них триумфальные венки. О да: вы, дети наших душ, родились на ложе из кустарника, который, мало-помалу, мы терпеливо очистили от колючек. Понемногу мы привыкли, стали добывать себе хлеб и вино. И пока виноградный сок бродил в темноте, превращаясь в вино, мы учились управлять нашими снами, изгонять Чародея за их пределы, и наконец, наша память стала счастливой. Она остается такой по сей день.

Послушай, мать, все это не нужно! Нам хотелось бы такой жизни, но мы не желаем становиться пленниками придуманной памяти. Кто-то, выполняя изощренный приказ, погрузил ее в наш мозг — если только он существует. Возможно, мы и не люди вовсе — невзирая на то, к чему стремимся всеми силами, — и бредем по этой дороге, выясняя свое призвание. Может быть, оно — в том, чтобы уничтожить весь этот воображаемый мир.

Все миры — воображаемые, дети мои. И каждый из них вправе выбирать самые подходящие для него сны. У иллюзии много ступеней: от самоубийственной тоски до восхищения всем сущим. Научитесь взбираться по древу символов, чтобы сорвать плод вечной жизни. И снова говорю вам: главное — верить, особенно в самих себя. При любом сомнении войска Чародея переходят границу. Вот и сейчас город гудит. Перед белыми фасадами видны сооружения из цемента в виде плотоядных коренных зубов. Сладостные ароматы сменяются зловонными испарениями, слизняки заползают в священные кубки. Не давайте победить себя! Пусть жизнь ваша укоренится здесь! Вспомните: вы родились в прекрасных местах. Вспомните белый домик. Вы играли с желтым медведем. Ваша мать — высокая длинноволосая женщина с мелодичным голосом. Ваш отец одевался в лиловое и играл на скрипке. Вы ходили в школу. Начали курить. Прошли военную службу. Женились. У вас появились дети. Счастье. Что может быть лучше? Вы познакомитесь с женщиной вашей жизни. Не судите ее наскоро: она молода и, несмотря на скрытые очками близорукие глаза, внутри прекрасна, как золотое кольцо, покрытое слоем свинца. Сначала она покажется вам вялой, но понемногу, меняясь, станет другой, способной достичь всего, что доступно человеку. Она станет дочерью, и сестрой, и любовницей, получит возможность сделаться матерью и, наконец, Великой посвятительницей. Вы молча обожали ее с детских лет. Она скромна и работает в маленькой аптеке, уставленной флакончиками с восхитительными синими ярлыками. По понедельникам она нетерпеливо ждет, когда же вы унесете заботливо упакованные ею свертки.

— Сеньоры, как я рада вас видеть! Вот они, реактивы для ваших экспериментов! Ртуть! Соль! Сера! Трисульфат висмута! Универсальный растворитель! Тяжелая вода! Щелочи! Бура! Серная кислота! Кровь пеликана! Что-нибудь еще?

— Флакончик киновари, пожалуйста.

— Конечно, все для вас. Как опыты, пока ничем не закончились?

— Мы читаем и перечитываем, учимся, молимся, работаем. Однажды у нас все получится.

— Извините, я тут совсем разболталась. Но я умираю от любопытства узнать, что же вы ищете!

— Мы можем ответить, только открыв веер и обмахнувшись несколько раз.

— А-а, мои яичники! Жжет изнутри! Не знаю, что со мной! Уши мои полны гноя! Этот бесконечный запах. Если бы вы знали, что делается, когда я снимаю трусики! Будто у меня между ног дохлый пес! Зеленая жидкость течет себе и течет! Нижние губы вздуваются, фиолетовые, словно куриная кожа! Фурункул на клиторе! Все влагалище в угрях! Оттуда с шумом вырываются газы! Я разрожусь грибом в двадцать сантиметров! В мочевом пузыре завелись морские улитки! А еще из меня вытекают черные сгустки!

— Спокойно, сеньорита, мы можем вылечить вас. Мы обладаем необходимым даром. Дайте ваты — заткнуть нос. А сейчас мы прижимаем нос к вашему животу и приступаем к легкому массажу.

— Аааа! Оооо! Мммм! Настоящая панацея! Ниже! Ниже! О, я не в силах устоять: вздыхаю, стенаю, верчусь, повожу бедрами, задыхаюсь, кричу так, что аптека становится вверх дном! Да, да, я теперь как новая! Вы не представляете, насколько благодетельны ваши носы! Не только все мои недуги прошли — но если приподнимете юбку и сунете палец во влагалище, то обнаружите там нечто удивительное: между ног моих образовалась поразительнейшая дыра! Она подрагивает, трепещет, заполняется водой, издает превосходный запах, нагревается и остывает, исходит волнами наслаждения. О-о! Она растягивается изнутри, достигает моего мозга! Я хотела бы, точно курица, ронять большие светлые яйца в ночные часы. Надо еще прибавить, что нижние губы, до того морщинистые и оттопыренные, как уши, стали гладкими. Теперь они розовые и напоминают губки на лице кинозвезды. Не желаете взглянуть?