Читать книгу "Страшный дар - Елена Клемм"

Ничего, они увидятся завтра. В церкви. Когда он огласит ее грядущую свадьбу.

Как жаль, что у англиканцев нет таинства исповеди! Разве что перед самой смертью, когда священник не может ни наложить епитимью на грешника, ни дать ему дельный совет – лишь позавидовать чьей-то насыщенной жизни. А можно ли без исповеди узнать, что творится в головах у прихожан? Или хотя бы узнать вовремя.

И как тут долженствует поступить пастырю? Ответ очевиден: отозвать обоих в сторонку и отчитать, чтобы впредь даже переглядываться не смели. Еще лучше – в присутствии родителей и хозяев, которые закрепят урок парой пощечин.

Сделает он это?

Нет, не сделает.

Разве можно винить овец, если вместо сторожевого пса им достался волк? Пусть он нацепил белый ошейник, но забыть прежние повадки нелегко, ох как нелегко!

«Господи, помоги мне стать как все», – начал Линден свою обычную литанию, но заметил, что племянница уже запаслась склянками и пристально на него смотрит. Застигнутая врасплох, она опустила глазки цвета барвинка, принимая его хмурую мину на свой счет.

– К миссис Бегг, за шляпой, – скомандовал он резко.

Далеко идти им не пришлось – бакалейная лавка миссис Бегг расположилась по другую сторону площади, между булочной и конторой гробовщика. Дома2 в сердце Линден-эбби были повыше, чем на окраинах, с лавками на первом этаже, жилыми апартаментами на втором и чердаком для прислуги. Стояли они еще с тюдоровских времен, но в конце прошлого века, когда архитектурные поветрия наконец донеслись до севера, горожане устыдились своей старомодности. Перестраивать, конечно, ничего не стали, тем более что кирпичи тогда облагались налогом. Зато обмазали стены густым слоем штукатурки и процарапали на них борозды – издалека и особенно после пары пинт их можно было принять за кирпичную кладку.

До чего же фешенебельно! Ни дать ни взять квартал Ройал-Кресент в Бате! Узкие колонны с островерхими фронтонами, которые наспех прилепили к каждому крыльцу, уже успели потрескаться, если и вовсе не обвалиться. А новомодные подъемные окна, пришедшие на смену ставням, сквозили так, что к концу зимы от насморка страдали даже мыши.

– Здесь что-то было, сэр? Какой-то памятник? – Агнесс указала на постамент в самом центре площади, и мистер Линден в который раз изумился ее наивности.

– Позорный столб. Здесь секли воришек и бродяг.

– А д-давно его убрали?

– Лет пять назад. Наш судья хранит его на заднем дворе. Ждет, когда вернутся добрые старые денечки.

У витрины гробовщика мисс Тревельян отвлеклась на воскового младенца в крохотном гробике, но вздыхала о нем недолго – мысли о шляпках и чепчиках, порхавших в недрах бакалейной лавки, не давали ей покоя. Скорее туда! Пастор и оглянуться не успел, как кромка ее платья мелькнула в дверях, а пару секунд спустя Агнесс появилась уже с другой стороны витрины. Когда он все-таки догнал беглую родственницу, она примеряла шляпку, столь обильно украшенную искусственными цветами, травами и ягодами, словно на нее вытряхнул свою корзину зеленщик. Мистер Линден готов был сорвать с Агнесс эту безвкусицу, но замешкался в дверях.

– …Я был лучшего мнения о Белинде! Управляющий лорда Торберри подарил мне ее – еще вот такусенькой – и клятвенно заверял, что это благороднейшее создание. Чистокровная гончая с конюшни лорда.

Негодующий бас принадлежал церковному старосте Сайласу Кеттлдраму, толстячку в клетчатом сюртуке и гессенских сапогах. Кисточка на правом была оторвана. Мистер Кеттлдрам подпрыгивал возле прилавка с тканями и от возмущения колотил в свой цилиндр, словно индеец в боевой барабан.

– И что ты думаешь? Сблудила! И с кем! С дворнягой фермера Николса, с этой помесью ежа и волкодава. А зубищи у него… Знаешь, по-моему, среди его пращуров затесались бобры. Какие щенки, я задаюсь вопросом, родятся от такой образины? Их же сразу придется утопить. Но что за рев поднимут мои сорванцы, если я хоть пальцем трону деточек их Белинды. Вот что ты мне посоветуешь?

Тот, кому предназначался вопрос, оказался пастору незнаком. Джентльмен лет сорока с гаком, росту среднего, в плечах узок, волосы когда-то рыжеватые, но поседевшие и поредевшие, как у побитой молью лисы. Зато аккуратно пострижены и расчесаны, как, впрочем, и бакенбарды. Черный траурный сюртук, но не поношенный, а новый, из дорогого твида. Такой сюртук не пылится в шкафу годами, дожидаясь чьей-то кончины, и шьется на заказ.

– А что тут можно посоветовать? – пожал плечами скорбящий. – Щенков, само собой, утопить, хотя на твоем месте я бы пристрелил пса, совратившего твою Белинду. Да и о ней стоит задуматься. Учти, что отныне все ее щенки, от кого бы она их ни зачала, будут похожими на того барбоса.

– Это еще с какой стати?

– Таков закон природы. Низменная связь раз и навсегда клеймит любую самку. Подумай, нужны ли в твоем доме тявкающие ублюдки.

Церковный староста сделал предупреждающий жест и попытался поклониться, что смотрелось весьма комично, поскольку из-за внушительного брюшка он давным-давно не видел пальцы ног и даже не знал в точности, есть ли они у него.

– Позвольте представить вам, мистер Линден…

– …и мисс Тревельян, – добавил пастор, подзывая племянницу.

– …Джона Ханта, моего приятеля со школьной скамьи, – протрубил мистер Кеттлдрам. – Прибыл в наши края прямиком из Типперэри…

– Чем меньше будет сказано о моей ирландской поездке, тем лучше, – сухо заметил мистер Хант.

– Однако же я надеялся, что там ты развеешься…

– Некоторые материи не зависят от перемещений в пространстве.

Мистер Линден еще раз присмотрелся к чужаку. Креп на шляпе, черная лента обвилась выше локтя. Глубокий траур. Но держится молодцом, даже как будто слишком бодро. Кольцо на левой руке – не вдовец, что отчасти объясняет присутствие духа. Одно из двух: дальний родственник, покинувший сей бренный мир недавно, или кто-то из ближнего круга, но скончался как минимум полгода назад.

– Мои соболезнования, – посочувствовал пастор.

– Бог дал, Бог взял, – отвечал мистер Хант смиренно.

Дабы хоть как-то развеять атмосферу уныния, несообразную бакалейной лавке, мистер Смит обернулся к той единственной, кто до сих пор хранил молчание. Слова так и теснились у нее во рту, но мисс Тревельян глотала их, как горькие пилюли.

– Мистер Линден, познакомьте же нас со своей родственницей! Миссис Кеттлдрам пригрозила, что на порог меня не пустит, если я вернусь без сведений о сей таинственной особе! Скажите, она уже выезжает?

Этот вопрос давно кружил у пастора в голове. Признать ее взрослой означало бы утратить власть над ней, пускай и частично. Но что если повышение статуса заставит ее взяться за ум, крупицы которого наверняка распылены внутри ее головки?

– Мисс Тревельян выезжает, – подтвердил преподобный, отмечая с недовольством, что в лице Ханта что-то изменилось.