Читать книгу "Ястреб на перчатке - Александр Рау"

— Я закрывал глаза на твои грехи, маг, ведь ты нужен королю, но теперь ты обидел сына моего друга. — Он сжал кисть на эфесе меча.

Фехтовальщики чуть выдвинули клинки из ножен, готовясь к атаке.

— Не страшно. — Я даже не пошевелился, не расцепил руки, лежавшие на груди.

Я знал, что герцог не стал бы на меня нападать. Он слишком умен и понимает мою необходимость для короля и Камоэнса.

— Прощай. — Я встал и щелкнул пальцами.

Один из фехтовальщиков, не сдержавшись, выругался. Они только сейчас осознали, что несколько мгновений не могли даже пошевелиться.

Эти же двое конвоировали меня к выходу. Один из них держался особенно дерзко. Его не смутила неподвижность.

— Скажите, Гийом, а это правда, что настоящий маг уже не мужчина? Говорят, кастрация просто необходима для заклинаний. — У него хватало храбрости острить.

Я такое уважаю.

— Говорят многое. — Я остановился, развернулся и посмотрел ему в глаза. — Как вас зовут, сеньор?

— Альфонс де Васкес, — ответил тот.

— Вот я скажу вам, Альфонс Васкес: будьте осторожны в любви, помните, что зла во благо не бывает, и берегитесь Ястреба.

Свитский Гальбы сделался белым, как его манжеты.

— Чушь! — выдохнул он.

— Чушь, — согласился я.

Иногда я смотрю в глаза человека и вижу смутные образы. Это был тот случай. Предсказания случайны, намеренно их сделать нельзя, и обычно бесполезны для человека. Как хотелось бы мне взглянуть себе в глаза, но отражение в зеркале — это совсем не то.

В то утро, когда я встретился с де Кордовой, погода резко испортилась. Похолодало. Небо затянули тучи, холодный ветер норовил забрать тепло из-под кожаной куртки. По водной глади реки неторопливо плыли кухонные отбросы. Кто-то из прислуги дворцовой кухни в нарушение всех запретов опять выкинул помои в воду. Луис опаздывал, нет, неверно, это я пришел на оговоренное место чуть раньше.

— Сеньор, прошу, уделите мне немного внимания. — Поэт был хмур и серьезен. Под глазами круги. Бессонница. Искал выход. Этот разговор давался ему нелегко. — Вы взяли слово с отца Изабеллы, что он отдаст вам дочь…

Я молча кивнул, он прикусил губу и продолжил:

— Я… я прошу вас вернуть старому графу его слово. Нет, нет — не просто так. Я отдам вам все, что захотите. Мой род один из самых богатых и знатных в королевстве… Все, что угодно, — только откажитесь. Я люблю ее…

— Нет, — я был краток.

— Почему? Ведь она не вас любит, меня! Вы сделаете Изабеллу несчастной! Она вас боится! Не убивайте нашу любовь, наше счастье!

— Нет.

— Гийом, проявите милосердие. Есть в вашей душе жалость, попробуйте хоть раз сделать добро! Пожалуйста. Прошу вас, — его голос дрожал, непривычными были ему унизительные для гордости просящие нотки.

Я не люблю смотреть на чужое унижение, Луис просил меня, своего врага, о пощаде… Вот до чего доводит любовь… глупый мальчишка. Мне даже стало жаль его на мгновение.

— Вы просите меня о снисхождении, виконт? А ведь еще два дня назад ваш голос был полон злобы и яда. Я ведь бесчестный ублюдок, трус, грязный колдун. Ответ тот же. Нет!

Де Кордова отшатнулся, как от удара. Лицо его побелело. В тот момент еще неизвестно было, кто «бледнее». Виконт сжал кулаки — так, что ногти впились в кожу. Глаза горели. Я ждал. Поэт сумел сдержать себя. Ничего не ответил, развернулся и пошел к ждавшему его экипажу.

На противоположной стороне улицы я заметил знакомое лицо. Точнее, крысиную морду. Маркиз де ля Крус собственной персоной. Де Кордове не повезло, его позор будет известен всем. У ля Круса хорошее воображение, додумает, то, чего слышать не мог.

Виконт уходил, провожаемый взглядом записного сплетника. Он унизился перед безродным пришлым колдуном, опозорил себя. Теперь Луис меня по-настоящему ненавидел. Поэтому был способен на любую глупость. Но я в тот же день позаботился, нашел выход, как оградить себя от его неосторожных действий. Сразу после встречи с Луисом объехал несколько столичных банков и нанес ранние визиты самым известным ростовщикам. Потом послал письмо к маркизу де ля Крусу. Пригласил его на ужин в трактир «Жирный кот».

«Жирный кот» — одно из лучших увеселительных заведений города. Прекрасная кухня, отличные вина, смазливые служанки, крепкие дубовые столы и лавки, хозяин отпускает в долг. Как раз то, что нужно гвардейцам. Когда гвардии выдают жалованье, в «Жирном коте» сутками напролет идет веселье. Телохранители Хорхе гуляют от души, пьют, пока не упадут, отсыпаются в комнатах на третьем этаже, желающие могут там еще и девушку заказать, и снова пьют. Пока деньги не иссякнут. Пирушки часто заканчиваются дуэлями. О гордом и своевольном нраве гвардии, как и о ее склонности к гулянкам, ходят легенды.

Швейцар, почтительно кланяясь, отворил мне двери. В общей зале было малолюдно. Два или три человека потягивали вино за игрой в карты. До выдачи жалованья гвардии было еще две недели, солдаты и офицеры, почти сразу прокутившие королевское золото, остро нуждались в деньгах. Им было не до «Жирного кота». Ходили анекдоты о том, как гвардейцы всеми способами избегали заимодавцев, требовавших вернуть долги.

Я поднялся вверх по лестнице на второй этаж, где располагались отдельные кабинеты. Толкнул дверь крайнего номера.

Маркиз де ля Крус хищно улыбнулся при моем появлении. Сам Бледный Гийом просит его о встрече. Нуждается в его услугах. В глазах ля Круса легко читалась алчность. Он уже прикидывал, сколько денег сможет с меня содрать. И за сколько флоренов потом продаст мои секреты.

— Гийом, наконец-то вы пришли. Опаздываете. Я уже собирался уходить, — произнес он вместо приветствия. Врал. Его отсюда выгнать можно было только силой.

— Но не ушли. Сразу перейдем к делу. — Я сел напротив него, положил руки на стол. — Вы, маркиз, сейчас тесно общаетесь с сеньорами Луисом де Кордовой и Гонсало де Агиляром. Они почему-то вас привечают, хотя их друг Феррейра вас терпеть не может. Как и я. Но речь не об этом. Вышеупомянутые сеньоры сейчас, скорее всего, строят планы, как разрешить мой конфликт с де Кордовой в пользу последнего. Грубо говоря, думают, как отнять у меня Изабеллу де Клосто. Я хочу знать о каждом их шаге, каждом слове.

— Да как вы смеете предлагать мне такое?! За кого меня принимаете? Если бы не покровительство короля, я бы вызвал вас на дуэль! — возмутился ля Крус, но не слишком громко, чтобы посторонние не услышали.

Я рассмеялся ему в лицо. Этот мерзавец думал, что я буду с ним препираться, торговаться, покупать его услуги, делая себя от него зависимым.

— За кого принимаю? За продажную сволочь, которой ты, трус, и являешься. Смотри! — кинул на стол пачку бумаг, перевязанную красной лентой. — Узнаешь? Это твои расписки.

Ля Крус бросил на бумаги один взгляд, увидел свою подпись и побледнел.