Читать книгу "Вернуться из Готаны - Владимир Зырянцев"

— Простите, что отвлекаю, — понизив голос, так что никто вокруг не мог его услышать, произнес капитан, — но хотелось бы обсудить с вами одну проблему. С глазу на глаз.

— То есть вы предлагаете мне пройти в участок и совершить явку с повинной? — осведомился я.

— А что такое «явка с повинной»? Какой-то научный термин? — Страж нашей безопасности выглядел озадаченным.

— Нет, это из лексикона нашей милиции, — уточнил я. — Шутка. Хорошо, идемте. Но если я уже арестован, мне дадут адвоката?

— После допроса третьей степени он вам уже не понадобится, — заявил Уокер. — Лучше позовем мистера Прелога, зафиксировать летальный исход от насморка. В полиции тоже любят шутить.

Ведя эту милую беседу, мы добрались до домика капитана. К моему удивлению, там нас ждал Видович. Отвечая на мой невысказанный вопрос, он заговорил первым:

— Прошу прошения за то, что отвлекли вас от работы, а также за такую конспиративную обстановку нашей беседы. Этого требуют обстоятельства. Видите ли, еще раз проанализировав все данные, капитан Уокер пришел к выводу, что так называемые «подставные лица» уже проникли в состав нашей экспедиции.

— Было бы очень долго излагать все агентурные данные, — вступил в разговор капитан, — но главное состоит в том, что среди нас есть чужаки. Я только не знаю, где их искать — среди обслуги и охраны, как полагает господин Видович, или среди ученых тоже. А кроме того, есть какие-то силы, заинтересованные в срыве нашей работы.

— Помните, утром я показывал диск, на котором было записано нечто вроде предупреждения? — вновь заговорил Видович. — Так вот, все члены группы, прилетевшие сегодня, обнаружили в своем багаже записки аналогичного содержания. Их убеждают не приближаться к священным Воротам Кадоро и вообще покинуть этот район.

— Таким образом, заговор против нас — это не моя мрачная выдумка, — заключил Уокер. — К сожалению, это мрачная реальность.

Я подумал, что они с Видовичем ведут себя как пара заправских следователей, обрабатывающих задержанного, но решил держать это наблюдение при себе: тон нашей беседы не располагал к шуткам. Вместо этого я спросил:

— Хорошо, спасибо, что сказали. Однако я все еще не понимаю, почему вы говорите это именно мне. Почему не рассказали обо всем на собрании?

— Тут есть весьма деликатный момент, — произнес Видович, глядя, по своему обыкновению, куда-то в угол. — Я уже говорил, что капитан Уокер склонен искать «самозванцев» в том числе среди наших коллег. Я уверен в обратном, но согласился рассмотреть и такой вариант. Мы с капитаном еще раз проанализировали весь список участников экспедиции. Всех ученых приглашал в экспедицию я. Однако некоторых я знаю лично — Прунцля, например, Латинка, господина Ватанабэ… Остальных, и вас в том числе, я отбирал по опубликованным в последнее время статьям и докладам, а также по рекомендациям коллег. При этом среди этой второй группы есть люди, хорошо известные участникам первой, так сказать, «особо доверенной» группы. Ну например, вас хорошо знает Ватанабэ, а Прунцль работал вместе с Эрландером.

— Однако осталось несколько человек, которых никто из участников раньше не встречал и в лицо не знает, — снова настала очередь капитана. — Например, ваш сосед, господин Персон. То же самое можно сказать о Маршо и госпоже Шанкар. А еще эта ваша соотечественница, мисс Буйона…

— Буйна, — поправил я. — И она, говоря строго, не совсем соотечественница. Но ведь есть же современные средства контроля, биометрические данные…

— Разумеется, все данные мы проверили, — заверил Видович. — Однако здесь как в военном деле: на каждое новое средство защиты находится еще более новое и совершенное орудие атаки, и наоборот. Специалисты уже научились подделывать и биометрические документы. Вот почему мы не спешим обнародовать эти подозрения. Лучше мы будем сообщать их наедине и лишь тем участникам, кто вызывает полное доверие.

— Весьма признателен… — пробормотал я. — И, однако, я не совсем понимаю, чего вы ждете от меня. Быть всегда начеку? Ну этого от меня и так требуют наши национальные традиции…

— Мы вам рассказали все как есть, чтобы вы были в курсе, — произнес капитан. — Вы будете часто бывать в лесу. Может быть, вы заметите нечто необычное, подозрительное. Эти убийцы — те, кто выдавал себя за Коглунда и Шакса, — зачем-то делали вырубки, расчищали поляны. Зачем? Может быть, они использовали этот район для переброски крупных партий наркотиков? Или, может, — эта версия пришла мне в голову сегодня, после вашего рассказа, — здесь оттого нет животных, что они занимались вывозом редких видов? Я понимаю, что это чепуха, но в нашей ситуации нельзя отказываться ни от одного предположения. С завтрашнего дня всему обслуживающему персоналу будет запрещено покидать пределы лагеря — ну под предлогом магнитных колебаний и возросшей в связи с этим опасности. Так что возможности заговорщиков, если они прячутся на кухне или в лаборантской, резко сузятся. Если вы кого-то увидите в лесу, скажите, пожалуйста, мне или профессору Видовичу. Ну и если у вас возникнут какие-то соображения относительно кого-то из коллег…

— Нет уж, от этого увольте, — твердо заявил я, поднимаясь. — Я не сыщик и не собираюсь участвовать в расследованиях. Я уж лучше предпочту оказаться в роли подозреваемого. Если увижу в лесу кого-либо крупнее мыши, обязательно сообщу. Большего, увы, обещать не могу.

Ни капитан, ни Видович не стали настаивать. Я попрощался и вышел. Снаружи ярко светили фонари, мешая ночи вступить в свои права, создавая ту искусственную оболочку безопасности и комфорта, которой всегда стремится окружить себя homo sapiens. Я вспомнил о Кэт Ричардсон, которая так любит гулять в лесу, и искренне ей посочувствовал.

Глава 10 Прогулка при лунном свете

Я отпрянул от микроскопа и вытер слезящиеся глаза. Пожалуй, на сегодня достаточно. Сколько я уже работаю? Сколько вообще времени? Ого, уже за полночь. Все честные граждане давно спят, бодрствуют одни грабители, подозрительные самозванцы да полоумные ученые. Но даже им пора знать честь и сушить весла. Чего это ты так развеселился? Понятно, чего: у меня всегда повышается настроение после успешной работы, давшей интересные результаты. А результаты действительно интересные. Я бы даже сказал, потрясающие результаты. И труднообъяснимые. Вот помучаешься пару дней над более-менее приличным объяснением, ничего не придумаешь — настроение у тебя, глядишь, и упадет. Вот ты можешь сейчас сказать, почему они выживают? Нигде и никогда не выживают, а здесь бегают? Не можешь? То-то.

Я убрал своих членистоногих друзей в шкаф, выключил свет и закрыл дверь лаборатории. Слегка изменившие свои очертания — как человек меняется со сменой настроения, — пылали надо мной знакомые созвездия. Ночная птица, по крику похожая на выпь, извещала о своем выходе на охоту. Некоторое время я пытался вспомнить, кто же это мог быть, но не смог — все же я не орнитолог. Спать совершенно не хотелось, а хотелось бродить, болтать с кем-нибудь на отвлеченные темы. Встретился бы мне сейчас, допустим, капитан Уокер, и поговорили бы мы с ним, предположим, о человеке эпохи Треченто, и вообще об универсализме… Понимаете, господин капитан, я испытываю ужасающий дефицит универсализма. Недостает широты взгляда. А раз его недостает, стоит пройтись, скажем, до опушки. Я этим не нарушу ваши инструкции? Пройтись в длину, нагулять широту. Туда и обратно, тебе и мне приятно.