Читать книгу "Забытое грядущее - Владимир Контровский"

Три секунды.

Орт рывком поднял труп — сдирать с мерзкого бесполого существа бельё не станет ни один потомок Настоящих — и швырнул его к основанию бетонного угла, прямо в алчно зашевелившиеся стебли зверь-травы.

Если кровососы равнодушны к пустым оболочкам своих жертв, то зверь-трава всеядна. Терзаемая вечным голодом, она подбирает щедроты с барского стола змей с превеликим удовольствием. Ей подойдёт любая органика — именно поэтому в Развалинах уже давным-давно не найдёшь ни клочка, ни кусочка чего-либо в этом роде: будь то осколки пластмассы, как-то уцелевшие от гибели в Адском Пламени, полуистлевшая синтетическая ткань или даже сухая краска.

Травяные грёбенки в поисках пищи ползут медленно, но безостановочно, далеко выбрасывая под почвой живые корни, которые и тащат потом за собой весь выводок, вспарывая при движении землю. С прыгунами — а это самая безобидная живность в убогой местной фауне — зверь-трава воюет с переменным успехом (то она изловит кого из молодняка, парализует и слопает, то стая взрослых прыгунов-самцов объест ей стеблещупальца до самой подошвы гребёнки); крыланы наземь падают редко; полакомиться трупом дохлого кровососа, погибшего в драке за самку или от хвори какой, тоже не часто удаётся; а уж о более крупной добыче приходится только мечтать.

Боевые доспехи штампов-солдат траве не по стрекалам (как и созданные из ирреальной кожисапоги ортов), но если рты-венчики добрались до доступной плоти… К следующему восходу солнца от неё не останется ровным счётом ничего: ни мяса, ни кожи, ни костей. К тому же щупальца оплетают добычу так плотно, что скрывают её полностью: надо очень постараться, чтобы разглядеть пожираемое зверь-травой. Жадные венчики-рты проворно разрушают форму трупа, и искать оплывшую кучку растворяемой плоти спустя час-другой после начала пиршества — вообще гиблое дело.

Четыре секунды.

Чтобы облачиться в трофейное, орту понадобилась ещё одна секунда. И когда Хок надел ещё хранящий тепло тела убитого шлем, в сознании его тут же зазвучал неживой голос сигнала-вызова: «Первый, первый! Имел место всплеск помех. Всё ли в порядке?»

Смоделировать неотличимый от подлинника ответ — детская задачка даже на остатках Силы. Первый, значит… Так вот почему ты был так ловок в схватке с кровососом, штамп… Первый — это значит капрал, опытный боец, командир группы солдат-десантников, и победой над ним можно гордиться.

— Здесь первый. Информация борту «Х»: нападение кровососущей змеи. Ранений нет. Повреждения защитной оболочки. Возвращаюсь. С подопечными всё в порядке. Следов орта нет.

— Здесь борт «Х». Информация первому: сообщение принято. Сканеры следов орта не отмечают. Подопечных ведём. Возвращайтесь. Ожидаем.

Хок не спеша шагал к холму. Тяжёлый лучемёт покорно покачивался на ремне — рабы привыкли менять хозяев. Сколько врагов может быть на борту летателя? Пилоты — это само собой, а вот сверх того? Чутьё подсказывает, что хотя бы ещё один должен быть, и какой-то странноватый холодок намекает на присутствие… Неужели Хозяин-эл — собственной персоной?

Расстояние до холма сокращалось. Ни замедлять, ни ускорять походку нельзя — всё должно выглядеть предельно естественно. К тому же Хоку нужно было время: скрывшись под чужой личиной и будучи в какой-то мере прикрыт от придирчивого наблюдения, орт потихоньку пил энергию окружающего его мира, набираясь сил. Подчинив себе усилием сознания сенсоры комбинезона и электронный мозг-процессор излучателя, Хок без применения магии следил за остальными штампами, продолжавшими углубляться в Развалины. Видно было плоховато для привыкшего к колдовскому сверхзрению орта — так, словно ты пытаешься открыть глаза под водой, — но кое-что разобрать можно. Что и как он будет делать, добравшись до летателя, Хок ещё не совсем себе представлял: для него главное сейчас — это дойти до диска и проникнуть внутрь. И тогда…

Склон оказался не слишком крут, но иногда камни под ногой угрожающе шатались, и поэтому ступать надо было с некоторой осторожностью. Последние клочки утреннего тумана истаивали меж руин, и мрачная панорама Развалин, хорошо видимая с высоты обычным зрением, завораживала — было в ней нечто мистическое. Сколько же здесь оборвалось жизней — и во время Войны, и после неё… Жуткое место жуткого мира…

До летателя осталось совсем немного. Диск аппарата уже нависал над головой орта подобно шляпке исполинского плотоядного гриба — говорят, такие попадаются в Катакомбах, хотя сам Хок с этими чудовищами не сталкивался. Но летатель штампов куда опаснее любого безмозглого монстра, каким бы тот ни был. И вон ещё один: его силуэт чётко проецируется на фоне неба всего в двух милях отсюда. Боевой аппарат не сел, а поддерживает режим парения над самой поверхностью — значит, готов к немедленному перемещению; и орту это обстоятельство очень не понравилось

— Здесь борт «Х». Информация первому: девятый нашёл след. Отбой: след ложный — бродячий мираж.

Мираж-гуляка. В Развалинах — как, впрочем, и везде в этом мире — много странного: иногда даже попадаются самые настоящие фантомы. Они обычно не агрессивны, однако никто не знает наверняка, на что способен призрак, хранящий истинную памятьпогибшего разумного существа.

Тусклый корпус рядом — руку протянуть. Вход может открыться в любой точке борта летателя — строго определённых «дверей» аппараты штампов не имеют. Это что же, и тут придётся ломать?

Но взламывать не пришлось — система опознавания «свой-чужой» выдала успокоительный ответ. Матово-серый металл задрожал, подёрнулся лёгкой рябью и растаял. Образовался мерцающий овал, в который и шагнул Хок, преодолев упругость невидимой страж-санитарной плёнки, — как и положено возвращающемуся на борт солдату. И время снова послушно растянулось.

Внутреннее устройство стандартного летателя штампов были знакомо орту. Эрудиты создавали точные копии-модели, на которых и натаскивали будущих воинов. Ничего особо сложного: на главной палубе по периметру диска расположены энергоотсеки переменной структуры, прикрытые внешней бронёй, в центре помещение для солдат с эргономическими сидениями, с оборудованием для обслуживания и ремонта оружия и технических средств, а также со всем необходимым для восстановления повреждений органических тел — ранений. Никаких окошек, только глухие стены: созерцание пейзажей не есть основная задача штампа-солдата, а оценивать обстановку снаружи можно и опосредованно.

Палубой ниже сердце аппарата — источник, обеспечивающий летатель энергией для перемещения, защиты и нападения. Броня здесь особо толстая и прочная, и это понятно: стоит повредить источник — и грозный боевой аппарат тут же превратится в большую кучу металлического хлама (если вообще не распадётся на первоэлементы за долю секунды). Хоку показывали, что именно происходит, когда концентрированное заклятье пробивает главный броневой пояс летателя, и это впечатляло. А на верхней палубе, соединённой с главной вертикальным ходом, — командная рубка. Туда-то нам…

Но направиться прямиком в рубку орту не удалось.

Едва он оказался внутри, в освещённом ровным механическим светом коридоре-тамбуре, ведущим в десантный отсек, как перед ним возникла фигура солдата. Стандартная процедура встречи — ведь Хок сообщил о стычке со змеёй и о боевых повреждениях, пусть даже незначительных. Штамп явно ничего ещё не сообразил: тревожные сигналы от детекторов отсутствуют, да и внешне всё нормально — действительно, следы нападения налицо (точнее, на забрало).