Читать книгу "Сострадание к врагу - Сергей Герасимов"

— Они защищали Аштарру?

— Да. Много веков подряд. Или даже тысяч лет. Пока Аштарра не была уничтожена.

— Кто-то сумел победить идеальных воинов?

— Воины сами уничтожили Аштарру. Они были созданы так, что находили врагов и уничтожали их. Но мораль воина была слишком строгой, недоступной для нормального живого существа. А мораль жителей Аштарры отличалась свободой. Свободные люди думают, что хотят, и поступают так, как хотят. Они не вписываются в рамки. Но принципы воинов были как раз такой жесткой рамкой. И получалось так, что время от времени воины находили врагов Аштарры внутри самой Аштарры. Понятно, что это многим не нравилось. Постепенно отношение к воинам изменилось. Родственники и друзья убитых воспринимали воинов как врагов. И воины находили их и уничтожали тоже. Шли столетия и жители ста планет всё сильнее ненавидели воинов, а воины всё чаще находили врагов среди них. Секрет смерти воинов поначалу существовал, но затем был утерян.

Чем больше воины убивали, тем больше появлялось новых врагов. Вскоре воины уничтожили всех до единого. Великая Аштарра превратилась в сто мертвых планет. Там до сих пор никто не живет.

— А воины?

— Они живы. Живы до сих пор.

— Вряд ли твой Бойд отличается высокой моралью, — заметил Денисов. — По-моему, как раз наоборот.

— Да как сказать. Убить — это ведь не то же самое, что взорвать гору или высушить озеро. Каждое убийство изменяет тебя самого. В смерти есть что-то мистическое, особая сила. В природе не было силы, которая могла бы изменить воина Аштарры, но всё равно с каждым убийством воин изменялся. Чуть-чуть, понемногу, на волосок. После тысяч убийств воин превращался в чудовище. Смерть страшна не только для того, кто умирает. Если ты убил, то никогда не будешь самим собой. Это как колодец с черной водой, в которую смотришь и не замечаешь, что тьма тоже смотрит на тебя и отражается в твоих глазах.

— Странная история, — заметил Денисов.

— В самом деле? На Земле она повторялась тысячи раз. Мало ли ваших правителей уничтожали целые народы ради высоких идей?

* * *

Кеша увидел белый огонек в глубине пещеры. Огонек медленно приближался. Наконец он превратился в слабо светящийся шарик величиной с апельсин. Поверхность шарика была покрыта волосками. Волоски шевелились. Возможно, от слабого ночного ветра.

— Иди за мной, — сказал шарик, и Кеша пошел за ним в пещеру.

— Что это?

— Это мы.

— Но это всего лишь кости!

— Мы давно умерли, — согласился шарик. — Сейчас мы спим здесь. Это наши кости.

— А мальчики и девочки спят раздельно? — спросил Кеша. — А взрослые и дети? Вы разговариваете между собой? А какие у вас сказки? Сколько вас?

— Я не знаю, сколько нас. Умершие за последние восемь тысяч лет покоятся здесь, на этой планете. Не все, но многие из них. Вскоре планета переполнится нами, и тогда будет построена новая. Но мы останемся здесь. Навсегда. Это наш последний дом.

— То есть вы души? — спросил Кеша.

— Нет. Мы записи того, чем были при жизни. У каждого жителя Тибера есть прибор, записывающий все его впечатления, желания и мысли. Когда он умирает, запись сохраняется. И отправляется сюда вместе с прахом. Это жизнь после смерти, но нас нельзя назвать душами. Мы вечны при условии, что никто не потревожит наших костей.

Вся планета в нашем распоряжении. Это хорошая планета, но она всегда одинаковая. Наконец-то здесь появилось что-то новое.

— Значит, вся планета — огромное кладбище? А я-то думал, зачем столько цветов? Но у вас нет крестов на могилах. Вы не читали Библию? Или читали?

Светлячок сделал круг вокруг него.

— Ты всегда был таким любопытным?

— Да, — согласился Кеша, — я начал задавать вопросы с двух лет, и с тех пор не останавливаюсь. Я изводил вопросами всех подряд. Что со мной только ни делали, я всё равно задавал вопросы. Даже болезнь Брауна не сделала меня менее любопытным, хотя обычно люди от нее тупеют. А у вас есть болезнь Брауна? А чем вы болеете? За века вы становитесь умнее или глупее?

— Давай поиграем, — предложил светлячок, — только вначале выйдем отсюда. Я была еще совсем маленькой, когда умерла. И тоже была любопытной. Я хочу играть.

— Но здесь собираются построить большой курорт, — вспомнил Кеша. — Скоро вокруг всё изменится. Тебе больше не будет скучно. Здесь будут парки аттракционов, горнолыжные базы, казино, дельтапланы! Здесь будет много людей. Музыка днем и ночью. Какая музыка тебе нравится?

— Нет, этого никогда не будет, — сказал светлячок, — никто не позволит людям тревожить наши кости.

— Но ты не представляешь, что происходит, когда начинается большое строительство. На планету садятся сразу тысячи кораблей. И начинается такое…

— Нас надежно охраняют. Охрана здесь, под землей. Это огромные существа со щупальцами, которые тянутся на сотни метров. Их миллиарды. Они контролируют всё на планете: и леса, и горы, и океаны. Пока никто не нарушает спокойствия, они просто спят. Но, если они проснутся, то ни один из тысяч ваших кораблей не сможет сюда сесть. Здесь всегда было тихо. И всегда будет тихо.

— Они похожи на осьминогов?

— На осьминогов или на подземных пауков.

— Любого паука можно убить, если есть хорошее оружие. Правильно? Это правда, что убить паука — к несчастью?

— Убить можно лишь детеныша или самку. Взрослые самцы сомнут любой корабль, как клочок бумаги. Рикки — чудесная планета, и без надежной охраны она бы долго не продержалась. Нас бы давно разграбили. Скажи, как ты увидел меня? Я пыталась заговорить с другими людьми, но они не слышали меня и не видели.

— Не знаю. Просто я хорошо вижу в темноте.

— Чтобы увидеть нас, недостаточно хорошо видеть в темноте.

— Скорее всего, виновата та штука, которую вставили мне в голову, — догадался Кеша и постучал себя пальцем по виску. — Она работает очень странно, и я еще не привык к ней. А у вас есть такие?

* * *

Проверка и разогрев системы проходили в автоматическом режиме. Корпус «Гордого» вибрировал с тихим гулом, иногда слышалось потрескивание, и вибрация стихала. Это означало, что гравитационный генератор менял режимы. Центральный компьютер всё делал сам и сообщал лишь уровень готовности. Этот уровень изменялся каждые несколько минут. Сейчас он составлял тридцать два процента.

Капитан сидел за столом, срисовывая тяжелый полупрозрачный кубик с изображениями клавиш на двух противоположных поверхностях. Тонкий грифель вечного карандаша шуршал, скользя по шершавой поверхности планшета. Рисование помогало ему сосредоточиться. Капитан сделал уже семь рисунков, но его мысль продолжала вращаться в пустоте, не чувствуя ни малейшей зацепки.

Он удалил последний рисунок из планшета и нарисовал Йец и Денисова. Затем включил режим анимации. «Я тебя люблю, — задвигавшись, сказала фигурка Денисова, — будь моей». Фигурка Йец отвесила ему пощечину. Капитан сохранил этот рисунок в памяти. Забавно работает программа. Ничего такого он вовсе не имел в виду.