Читать книгу "Мадам Флер - Жаклин Санд"

– Девичья фамилия госпожи де Виньоль – де Бонне. Это старинная фамилия, семья де Бонне давно живет неподалеку от Бордо. Вернее, жила. Сейчас-то почти никого не осталось. – Амеде почесал в затылке. – Болезни, Революция… Словом, нынче у госпожи де Виньоль никаких родственников нету, и родового владения, увы, тоже. Дом и земли ушли за долги – похоже, ее отец был не слишком удачлив.

– Печально. Однако она владеет в Париже особняком, и что-то у нее в Бордо есть?

– Это все наследство, доставшееся от мужа. Мне удалось узнать, что Флер де Бонне вышла замуж за шевалье де Виньоля, когда ей едва исполнилось семнадцать, то есть – пять лет назад. О том свидетельствуют записи в книге церковного прихода, где любящие сердца и сочетались браком. Я нашел старую экономку, служившую у Бонне, и разговорил ее. Так вот, она уверяет, что юная мадемуазель ни в какую не хотела выходить за Виньоля – дескать, он ее на двадцать лет старше, и вообще о нем ходили всякие слухи.

– Слухи? – зацепился за это слово Сезар.

– О да. Бордоские шлюхи до сих пор прекрасно его помнят. В некоторые домики он захаживал и после свадьбы. Он любил быть жестоким – понимаете, о чем я. Ну и, говорят, в местном обществе об этом знали. Бордо – город хоть и большой, а все равно деревня, – скривился столичный житель Амеде. – Так что слухи ходили. Старший де Бонне выдал дочь за шевалье де Виньоля, чтобы избежать долговой ямы; никакое знатное происхождение бы не спасло, долгов там накопилась уйма.

Сезар задумчиво кивнул. Что ж, это обычная история: дочь отдают первому попавшемуся богачу в обмен на погашение долгов семьи. Богач получает прелестную молоденькую девушку, отец невесты – деньги. В сущности, ничем не лучше, чем продажа в рабство. Сезару подобные браки претили, однако он не мог не замечать, что в обществе такое случается сплошь и рядом. Да и поднявший головы средний класс тем грешил. Там все было грубее и жестче, о чувствах девушек мало кто заботился. И зачем? Чтобы выжить, нужно руководствоваться в первую очередь выгодой. Брак – та ступенька, которая помогает подняться выше, если с умом распорядиться рукою невинной дочери.

– И как, рассчитался Бонне с долгами?

– Временно – да. Виньоль дал ему за девушку хороший откуп. Но деньги быстро закончились, Бонне попросил еще, и зять ему не дал. Нашлись свидетели их публичной ссоры. Родители девушки перестали общаться с супругами де Виньоль. А затем, увы, почти одновременно умерли от простуды – в их доме было чертовски холодно, как говорят. – Амеде невольно поежился. – Их похоронили, имение ушло за долги, и госпожа де Виньоль осталась в доме мужа – а он весьма и весьма небрежно с нею обходился.

– Вот как!

– Да, хотя на людях они изображали любящую пару, кое-кто полагал, что все не так просто. Ведь известно было, что Виньоль не прекратил ходить налево, а знатную даму это обычно смертельно оскорбляет.

– Большинство предпочитают закрывать на это глаза. Если они умны.

– Тогда эта просто гениальна. Она вела себя образцово. Сидела дома, вышивала, читала и вообще была тиха, как солнечный полдень. – Иногда Амеде любил ввернуть сравнение покрасивей – дворецкий Сезара научил мальца читать, и тот не упускал случая блеснуть некоторой образованностью. – Выходя в свет, держала мужа под руку и счастливо улыбалась. Черт знает, может, она и вправду его сильно любила.

– Но девушку выдали замуж против ее воли, как ты говоришь.

– Да, но женское сердце – загадка! Была у меня знакомая дочка мясника, которую выдали замуж за писаря. Сначала она его хаяла последними словами, теперь живут душа в душу. Пятеро детей наплодили.

– Но у Виньолей не было детей?

– Нет, не было. Вроде как госпожа де Виньоль и молилась усердно, и к чудотворным источникам ездила, а все никак не удавалось. Так что наследницей состояния после смерти мужа сделалась она.

– Как он умер?

– Ну, тут все ясно. Был пьян – он к бутылке прикладывался частенько – и сверзился в собственном доме с лестницы, да и сломал себе шею. Вдова тут же его похоронила, оделась в черное и уехала в Париж, и с тех пор ее в Бордо не видели.

– Что сам думаешь?

Амеде пожал плечами.

– Не знаю, ваша светлость. Кое-кто сказал мне, что она его очень любила и от скорби была сама не своя; но и то, что он являлся человеком не самого честного поведения, не отрицают. Может, он какой секрет знал или в постели был хорош. Кабы я знал, за что девки так сильно любят, давно женился бы на какой-нибудь красотке. – Амеде хихикнул.

– Хорошо поработал. – Сезар достал из ящика стола туго набитый кошелек и бросил его Бланшару – тот поймал на лету. – Отдохни, а в три часа сменишь Жана на посту у дома госпожи же Виньоль.

– Так и есть, сменю.

Он поклонился и ушел, а Сезар, подождав, пока за верным шпионом закроется дверь, встал и подошел к окну. День стоял ясный и тихий, в такое время Париж особенно хорош, и ощущалось это даже сквозь стекло. Но виконт думал о другом.

Значит, Флер выдали замуж против ее воли; что ж, обычная история, к сожалению. Сезар знал об этом не понаслышке. Его родители едва не сотворили то же самое, сосватав за его спиной одну милую девушку из хорошей семьи, и лишь ярость Сезара и его предупреждение, что если они станут настаивать, он навсегда покинет дом, остановили эту затею. Теперь виконт вспоминал об этом с усмешкой, а тогда ему было не до веселья. Договорные браки – дело привычное; только Флер, нежная, как ее имя[5], не смогла противостоять ни родителям, ни жениху. Или научилась позже. Ведь у некоторых цветов имеются шипы, не так ли?

Могла ли она полюбить своего мужа? Конечно, и это явление тоже не из редких. Когда осознаешь, что твоя жизнь отныне навеки прикована к вот этой, другой и незнакомой тебе, жизни, поневоле остается два выхода: бунтовать или смириться. Бунтовать – какой же смысл? Все равно сделанного не воротишь, а разводы по-прежнему редки, и для них нужна веская причина. Остается смириться, и временами смирение перерастает в любовь. Женщина смотрит на своего мужа и думает: да, на лицо не слишком хорош, да, грузен и одышлив, да, любит поесть и выпить и на девок посматривает, – но все равно ведь муж. С ним дальше жить, с ним рожать детей. С ним оставаться до старости. Разве можно пребывать в ненависти долгие годы? На подобное способны лишь натуры пламенные; а госпожа де Виньоль точно не из таких. Если ее муж вряд ли задумывался о чувствах (куда ему!), то она могла прийти к выводу, что душевное спокойствие стоит некоторых усилий – и полюбить его. Полюбить искренне, надежно, как любят женщины, подобные ей.

Вот только почему эта мысль, столь логичная и правильная (она любила его, иначе не могла бы так долго скорбеть), – не нравилась виконту де Моро? Словно чертенок нашептывал ему в ухо: «Хорошо бы она не была так в него влюблена, хорошо бы этот траур ее – всего лишь дань приличиям». Зачем это нужно? Кому это нужно? Сезар полагал, что ему-то уж точно нет, однако беспокойство не оставляло его, и он расхаживал взад-вперед по кабинету, предаваясь размышлениям.