Читать книгу "Черный магистр - Сергей Шхиян"

— Кто его знает, может и подожгли, — задумчиво сказал портной. — Только думаю, без нечистого дело не обошлось! Говорили Дубскому-то добрые люди, чтобы опасался на проклятом месте строить, да разве молодежь кого слушается, они же самые умные.

— Все сгорело? — поинтересовался я.

— Нет, только то, что построить успели, то и сгорело.

— А сам замок?

— Стоит целехонек.

Это было уже интересно.

— Может быть, сходим, посмотрим, — предложил я Кате.

— Там сейчас весь город, — ответила она. — Может быть, лучше завтра…

Я не стал настаивать. Возможно, она не хотела афишировать нашу связь или заботилась о моем «инкогнито», хотя меня уже видело столько народа, что я вряд ли мог вызвать ажиотажный интерес.

После ужина портной ушел, и мы остались одни. Катя увлеклась книгой. Мне света керосиновой лампы не хватало для чтения, и я просто скучал, сидя в кресле с сигарой.

— Что ты читаешь? — поинтересовался я, как только она оторвала взгляд от книги.

— «Записки охотника», сочинение Ивана Тургенева, — ответила Катя.

— Ну и как, нравится? — поинтересовался я.

— Очень.

— Я их в школе проходил, в шестом классе, — сказал я.

Ничего большего про это хрестоматийное произведение Тургенева я не помнил. Только какие-то фрагменты, как мальчики ходили в ночное и ели печеную картошку.

— Алексей Григорьевич, простите, но я не понимаю, зачем вы все это говорите?

— Что «все это»?

— Про прошлое, будущее, как будто вы, ну, как бы это сказать, путешественник по времени.

— Погоди, — не сразу нашелся я. — Ты что, мне не веришь? А как же твоя бабушка, ну и все остальное? При тебе же все это и случилось…

— Ах, оставь. Право, если тебе хочется упрямиться, то воля твоя, я тебе поверю.

— Что значит моя воля, по-твоему, я все придумал, обманул и тебя, и твою бабушку и ради смеха вырос на ваших глазах на два локтя. Откуда я тогда знаю про твоего прадеда и деда?

— Мы люди известные, — просто сказала Катя.

Я собрался было рассердиться, но раздумал.

— Так вот почему ты не расспрашиваешь меня, как будет развиваться твой любимый прогресс… А, между прочим, зря, я много чего знаю…

— Зачем же я буду спрашивать, тебе прогресс не нравится, ты его презираешь. Ты — ретроград!

— Кто я? «Ретроград»? Ну, вы даете, предки наши любезные!

— Я тебе не предок! — обиделась Екатерина Дмитриевна.

— Надеюсь!..

— Значит, то, что я знаю Островского и Льва Толстого, ничего не доказывает?

— Ну, пожалуйста, не нужно говорить об этом, — умоляющим голосом попросила Катя. — Зачем ты упорствуешь. Время — это время, оно не может двигаться, оно течет и, к сожалению, очень быстро, и только в одну сторону…

С тем, что время быстротечно, я не мог не согласиться. После того, как мне исполнилось двадцать лет, я сам стал это замечать.

Размолвка была преодолена и почти забыта. Мы мирно беседовали на местные темы, однако, небольшой осадок на душе остался. Гостей в это вечер в доме не было. Не явился даже ежедневный доктор. Катя периодически выходила из комнаты по хозяйственным надобностям: согласовывала меню с кухаркой, о чем-то совещалась с Марьяшей. Мне же заняться было совершенно нечем.

Некрасовский «Современник» быстро надоел. Перечитывать классику не было настроения. В такие моменты очень выручает телевизор, но по известным причинам его в наличии не оказалось. После утреннего взрыва страстей и бесчинств, которые мы учинили, даже спальня не казалась мирной гаванью, в которой можно уединиться на всю оставшуюся жизнь.

Мне стало понятнее пагубная страсть многих людей к картежной игре и пьянству. По оконным стеклам опять забарабанил дождь. Идти спать было рано, заниматься любовью не хотелось, а говорить было не о чем. Наваливалась совершенно необъяснимая тоска. Появилось чувство, что вот-вот что-то должно случиться. Внутренний дискомфорт смешался с тревогой.

Однако, вечер проходил спокойно, и ничего не происходило. Катя слонялась по дому, я сидел в гостиной, дождь барабанил по окнам.

В какой-то момент в голову пришла мысль, что все это не просто так, а кто-то меня подталкивает к активным действиям.

Не знаю, как у других людей, но у меня иногда бывало такое состояние, когда возникает ощущение, что я куда-то опаздываю, что-то нужно срочно сделать; появляется необъяснимая мышечная активность и суетливое нетерпение.

Я опять начал грешить на своих неведомых «манипуляторов», как показал опыт, имеющих склонность принуждать меня к действию «изнутри», через мои желания и порывы. Я попытался разобраться во всем этом, но меня отвлекла Катя, начавшая неодобрительно на меня поглядывать.

— Ты чем-нибудь недовольна? — спросил я, когда её внимание ко мне приняло явно негативную форму.

— Мне кажется, — задумчиво ответила она, — что ты ко мне совсем равнодушен. Неужели я не стою того, чтобы сказать мне хорошее слово?

Мне захотелось резко ответить, что кучу самых лучших слов я ей наговорил не далее как сегодня утром, однако, я сдержался и попытался изобразить из себя пылкого влюбленного.

Катя немного успокоилась, и у меня появилось чувство, что удалось избежать скандала и истерики посильнее вчерашней.

Объективно не было никаких предпосылок к такому нашему «неадекватному» поведению. Возможно, я не был влюблен в Екатерину Дмитриевну так сильно, как в Алю, но она была мне глубоко симпатична, восхищала как женщина, вызывала сильные эмоции. Короче говоря, у нее не было ни одного качества, которое могло раздражать, а она меня раздражала. Очень хотелось сказать ей резкость, обидеть…

Она, как будто чувствуя мое настроение, становилась все пасмурнее.

«Ну уж нет!» — решил я и, когда она в очередной раз неприкаянно проходила мимо меня, поймал ее за руку и усадил к себе на колени.

Катя дернулась, пытаясь освободиться, но я не дал, прижал к себе и начал целовать. Хорошие слова тоже нашлись…

Сначала мне пришлось себя подстегивать и искусственно распалять. Однако, постепенно гормоны начали работать, а вслед за ними и все остальное…

«Мы повторим, и дай нам бог всегда так согреваться в лучшие года».

…Ночь была великолепной: уютно тарахтел дождь, керосиновая лампа теплым светом освещала поле нашего сражения, покрытое обнаженными телами.

Плюнь в глаза тому, кто упрекает

Нас с тобою в бл…ве и разврате,

Он или дурак, или не знает,

Что такое женщина в кровати,.

Таким немудрящим стишком какой-то безымянный автор попытался оправдаться за нарушение нравственных норм. Я решил не оправдываться и просто взял от жизни и судьбы все, что она мне предложила на этот час.