Читать книгу "Гладиатор. Книга 1. Тевтонский Лев - Андрей Посняков"

— Неужто сам не примешь участия в экзекуции? А, господин тессарий?

— Может быть, и приму… — гулко хохотнул Луций. — Но сперва женщины! Говорят, жительницы Бракатой Галлии такие обворожительные, куда лучше нарбонок. Правда, я пока что-то этого не заметил. Может, не на тех смотрел? Да, и вон ту красавицу прихватите… Вон в том углу, с малышом… Да куда вы ребенка-то тащите, бросьте его, дурни!

— Так ты же сказал «с малышом», господин тессарий!

— О боги… На что мне ее малыш? Женщину, женщину тащите… Да! И этого — на конюшню, живо!

Виталий и опомниться не успел, как его уже подхватили под руки, поволокли, по пути умело отоварив по почкам, так что молодой человек принялся хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

Конюшней служил расположенный неподалеку сарай — длинный, глинобитный, заваленный навозом и сеном. С хохотом бросив пленника в навоз, римляне закрыли ворота снаружи на засов. Приводить приговор в исполнение немедленно никто не рвался, слава богу, несмотря на приказ сержанта.

У воинов имелось занятие поинтересней: уже слышался женский визг, затем плач, потом хохот… Причем они так торопились принять участие в развлечениях, что даже не связали Виталия. Расслабились, так сказать, аж службу забыли. Вот уж нагорит им от легата…

Сплюнув, Виталий поднялся на ноги и прислушался к собственным ощущениям. Губы были разбиты в кровь, в боках саднило, однако ребра не сломаны и почки не отбиты — хоть одна хорошая новость за этот день!

Брезгливо смахнув с себя прилипший навоз, аспирант в задумчивости оперся локтем о стенку и вдруг почувствовал, что опора прогибается и подается назад. Ну конечно! Плетеная лоза, обмазанная глиной — вот и вся стена. И как только здесь зимой кони не мерзнут?

Притихнув, Виталий прислушался, выждал секунд пять, а затем начал осторожно ломать стену. Пришлось повозиться, хоть плетенка поддавалась довольно легко, но глина отваливалась слишком большими кусками, с шумом падая под ноги. Это было опасно — могли услышать.

Молодой человек действовал осторожно, сбивая в кровь ногти; если поблизости раздавались шаги или голоса, он совсем прекращал работу, выжидал, чтобы чуть погодя начать снова.

Вот наконец дыра стала достаточно большой, чтобы можно было пролезть. Он уже опустился на четвереньки, как вдруг рядом, за стенкой послышались какая-то возня, ругательства, истошный женский визг.

— Ори сколько хочешь, тварь! — злорадно произнесли по-латыни. — Никто тебе не поможет!

— Нет, пусть заткнется! У меня уже заложило уши… Кому говорю, заткнись!

Донесся звук ударов и стон:

— Нет, нет… не надо…

— А ну-ка, разложим ее поудобнее… Руки, руки держите.

— Я же говорил, лучше связать!

— Ничего, никуда она от нас не денется! Ишь, какая стройненькая… а грудь-то, грудь! Вы только потрогайте, парни!

И снова вопль — крик ужаса, ненависти и боли.

Крик резко оборвался, послышались довольное сопение, сладострастный стон и приглушенный хохот.

— Ну хватит, хватит, Бовис, теперь моя очередь.

— Успокойся ты, всем хватит.

— Друзья, а может, привести еще одну девку?

— А где ты ее возьмешь? Отнимешь у оптия или тессария?

Похоже, за стенкой еще кого-то насиловали.

— Что-то скользко здесь, да и холодновато. Может, к костру подадимся? Там как раз и сено, и лапник.

— Ага, и желающих полно. Вон, сидят, облизываются.

— Да ну… Они носами клюют давно.

— Ладно… Тут и в самом деле скользко. Эй, Фабий! Кому говорю? Ишь ты — увлекся…

Снова послышался женский стон, только теперь уже приглушенный — судя по всему, пленница больше не сопротивлялась.

— Все, говорю! К костру пошли… погреемся.

— Вижу, ты еще не нагрелся!

И вот голоса удалились, и смех раздался уже в отдалении. Виталий осторожно выглянул. Вся гоп-компания вольготно расположилась у костра, горящего напротив дома, в полусотне шагов от конюшни: четверо легионеров в туниках и обнаженная женщина, разложенная у костра, на охапке сена. Один из воинов, задрав тунику, уже пристраивался сверху, и голая задница его сверкала при луне со всем бесстыдством. Вот задергалась…

Молодой человек сплюнул — ну и скоты! Из дома, сквозь дверной проем и прорехи, тоже слышались сладострастное уханье, женские крики и гулкий похотливый хохот.

Уже начинало светать, да и костер ярко освещал двор. Виталий сделал несколько шагов к воротам, как вдруг рядом раздался резкий крик, полный неприкрытой ярости. Упав лицом в грязь, Беторикс пополз, откатился в кусты, а из дому вдруг выбежала — точнее сказать, выскочила, словно пробка, — молодая женщина с растрепанными волосами. Нагая, с окровавленным кинжалом в руке. Порезала кого-то?

Вот сволочи — доигрались!

— Ах ты, сучка! — Следом выскочил полуголый мужик с кривыми ногами, за ним еще трое.

— Держи ее, держи! Эта тварь ранила оптия!

Подняв голову, аспирант узнал в кривоногом тессария Луция, лица остальных рассмотреть покуда не удавалось.

Что-то просвистело в воздухе, бегущая девчонка вскрикнула, споткнулась и повалилась в траву, прямо перед теми кустами, в которых прятался беглец. Упала как-то нелепо — на бок, дернулась, изо рта вылетел кровавый сгусток. Потом тело вытянулось и застыло. Меж грудей ее торчал наконечник дротика, пущенного, несомненно, умелой рукой.

Виталия едва не вырвало. Он даже не мог поверить, что все это произошло прямо на его глазах! Ее убили… Господи, куда он попал? Когда кончится этот кошмарный сон?

Легионеры тем временем с хохотом столпились вокруг убитой.

— Ловко ты ее, дружище Луций!

— Ишь, захотела крови, тварь!

— И получила!

— Нет, все же наш тессарий — настоящий мастер!

— А вы думали? — почесав между ног, ухмыльнулся сержант. — Кого ни попадя командиром не назначат! Ну, пошли, чего тут торчать? Так и быть, возьмем сейчас другую, молоденькую девственницу! Надеюсь, господин оптий не будет против.

— А сильно он ранен?

— Да ерунда, поцарапан просто. Правда, крови много. Думаю, мы даже задержимся здесь на пару дней.

В этот момент снова послышались вопли — жалобные, громкие. Кто-то кричал от боли, умолял…

— Коморий балуется, — повернув голову, ухмыльнулся Луций.

— Не слишком ли увлекся?

— А пусть! Незачем его звать — с молодкой ведь мы и без него управимся, верно?

Слова сержанта потонули в глумливом хохоте и одобрительных воплях. Легионеры, смачно шутя, направились к амбару с пленниками, а их жертва осталась лежать в грязи. В мертвых, навеки застывших глазах ее отражалась узкая полоска рассвета.