Читать книгу "Мои посмертные приключения - Юлия Вознесенская"

Тут же на мне оказалась легкая туника до колен, перехваченная золотой цепью, на ногах — сандалии из ремешков, в руках небольшая арфа килограммов на пять.

— Последний писк моды для небожителей! — объявил братец.

— Алешка, кончай придуриваться!

— В таком случае одевайся сама, — не маленькая!

Я чуть призадумалась и сочинила себе простое длинное серое платье с широкими рукавами и пояском из голубой ленты. Такую же ленту вплела себе в отросшие до пояса волосы. Обуваться я не стала — зачем?

— Теперь хватит шуток, — сказал Алеша. — Надо спешить, литургия вот-вот начнется.

Если снаружи Дедова церковь была самым красивым строением в Долине, то внутри она просто поражала красотой и благолепием. Фрески напоминали о Дионисии, а иконы — об Андрее Рублеве и Феофане Греке, за любой из них на коленях приползли бы из Русского музея.

Алтарь отличался от земных православных алтарей прежде всего тем, что не был отгорожен от молящихся стеной и находился на открытом возвышении. За престолом был широкий открытый проем в изогнутой стене, а сквозь него был видна Голгофа с Крестом.

Против всех физических законов вершина горы оказалась такой близкой, что я сразу же отошла к боковым столбам и укрылась за одним из них, спасаясь от ее слепящего блеска.

Алеша ушел в алтарь помогать Деду, а ко мне подошли обе мои молодые бабушки, Катя и Нина. В руках у них было по пучку свеч, от которых сладко пахло воском и медом. Они дали мне по свечке, велев поставить их перед иконами за моих живых и мертвых, и отошли. Пока я раздумывала, как это сделать, обе свечи в моих руках растаяли и пролились на пол. Я незаметно вытерла руки о подол платья и осталась стоять на месте.

Клироса в церкви не было, и когда началась служба, запели все разом — женщины слева и мужчины справа. Пели они очень красиво, иногда я даже разбирала и понимала отдельные слова. Только слова, не смысл, конечно.

Но когда Алеша вышел вперед и, встав вполоборота, чтобы видеть и прихожан, и Голгофу одновременно, начал громко просить Господа о милости ко всем живым на Земле, на Небе и в преисподней, я всем существом к этой молитве присоединилась. Во мне что-то как будто прорвалось внутри, из глаз градом потекли слезы. Я плакала о себе, о маме, даже о моем несчастном Георгии — каково-то ему, дураку, без меня?

Еще я плакала обо всех людях, которые, как и я совсем недавно, знать не знают о том, что их ожидает после смерти, и не пытаются, бедные, хоть что-нибудь разузнать о предстоящих посмертных приключениях.

Потом случилось нечто совсем неожиданное. Алеша вышел вперед и трижды громко произнес:

— Оглашенные, изыдите! Оглашенные, изыдите! Оглашенные изыдите!

В ту же секунду меня каким-то вихрем вынесло из церкви. И это вовсе не иносказание: меня охватил сильный упругий ветер, которому невозможно было противиться, на глазах у всех развернул лицом к дверям и выбросил из храма. Я оказалась стоящей снаружи, на ступеньках — одна.

Много лет назад та самая бабушка-соседка, которая окрестила нас с Алешей, называла нас «оглашенными», когда мы, расшалившись, поднимали шум на всю нашу коммунальную квартиру. Мне в голову не приходило, что есть какая-то прямая связь народного выражения с церковной лексикой.

В пустой дом идти мне совсем не хотелось, и я побрела на берег озера. Я уселась на траве под склоненной к воде большой золотой ивой и просидела этакой Аленушкой, пока колокольный звон не возвестил об окончании церковной службы. Тогда я поднялась и пошла навстречу выходящим из церкви.

После службы все пошли на общую трапезу, устроенную на поляне под самым большим деревом в саду. Вокруг гигантской секвойи были расставлены столы с хлебом, вином и фруктами. Я ела и пила со всеми. Потом Дед и Алеша повели учеников к учебным павильонам, а мне велели оставаться возле дома и ждать Хранителя.

Как я обрадовалась, заметив вдруг среди стаи птиц в вышине одну, которая снижалась и становилась все крупней, пока не превратилась в моего дорогого, моего собственного Ангела! Я бросилась к нему, а он подхватил меня на руки, как ребенка.

— Наконец-то! Я уже заждалась!

— Неужели ты здесь скучала?

— Ну что ты!

— А почему плакала?

Пришлось рассказать про «оглашенных».

Хранитель сразу посерьезнел.

— Оглашенные — это те, о ком объявлено, оглашено в церкви, что они готовятся к крещению. К ним же, в наказание, относят тех, кто не ходит в церковь и не причащается.

— Значит, таким образом мне было дано понять, что я — отверженная?

— Не совсем так, ведь тебя допустили к первой части службы.

— А еще и свечи в руках растаяли!..

— Что там у тебя со свечами случилось?

Я рассказала.

— В этом вовсе нет ничего таинственного. Катя и Нина уже забыли, откуда берутся эти свечи, а может быть, хотели поделиться с тобой своими молитвенными трудами. Видишь ли, свечи у нас появляются сами собой во время молитвы как ее материальные символы. Ты не намолила своих подношений Богу, а дареное не дарят. Чем ты еще сегодня занималась?

Я поведала ему о радостях этого утра, а Хранитель рассказал мне о школе моего Деда. Я узнала, что в Долине, расположенной в самой близкой к Земле области Рая, находится подготовительная школа для душ, еще не готовых к существованию в более высоких сферах Царствия Небесного. Они проводят здесь время, необходимое для духовного роста, для дозревания, так сказать, а потом начинают свое восхождение в следующие по рангу обители. Меня это удивило:

— Получается, что моему Деду, хоть он и святой, недоступны высшие райские обители? Несправедливо!

— Ну что ты, совсем наоборот! У твоего Деда особое служение, порученное ему не посредственно от Бога именно как святому и священнослужителю. Это очень высокая честь. И поверь, его даже у самого Божиего Престола принимают с великим почетом.

Поскольку меня в райские студенты не пригласили, Хранитель предложил мне прогулку.

— Хочешь, мы полетим с тобой рядом?

Я вспомнила свое парение под потолком больницы, но тогда я была подобна воздушному шарику; когда же мы покидали Землю, это произошло так ошеломляюще быстро, что я не успела испугаться, а полет между мытарствами воспринимался больше как встречное движение пространства. Сейчас я поплотнела, мое тело стало материальным, хотя как-то по-иному, чем при жизни. Ноги мои не оставляли следов при хождении по песку садовых дорожек, но трава под ними пригибалась к земле, это я заметила.

— Смогу ли я теперь взлететь?

— А ты попробуй!

Я разбежалась и подпрыгнула, на мгновение зависла в воздухе, но тут же тяжело опустилась на землю.

— Придется тебя поучить!

Ангел подхватил меня на руки и взлетел.