Читать книгу "Контракт - Светлана Храмова"

Был ты — и нет тебя. Исчез. Жизнь с чистого листа, если пять лет продержишься, выживешь. Если вернешься цел и относительно невредим.

Все, что в Интернете про Легион пишут, — только реклама и вывеска. Правда покруче.

Первые две недели отбор пригодных — вот где лафа, смекалистые россияне и украинцы приноровились эти недели для передышки использовать. Кормят вновь прибывших старательно, по тридцать евро в день выдают, паспорт не отбирают, присматриваются. Заплутавшиеся в сознание приходят, отъедаются — и тихо, не попрощавшись, исчезают. Не у всех, но проходит.

Остальные в Париж отправляются, окончательный отбор — и едут в учебку, четыре месяца особо строгого режима.

Эти четыре месяца Виталик почти полностью прошел, но за неделю до зачисления в Легион колено травмировал. Испугался.

В учебке не лечат. Если зачислили учиться, паспорта отбирают, прав никаких. Подъем в пять утра, проспавших расталкивают без церемоний — сапогом с кровати. Грубо, но должен терпеть. Вообще в учебке ты все должен терпеть, непокорных усмиряют. Не уговаривают, а тупую силу прикладывают, бьют почем зря. Желание возражать уменьшается с каждым днем, постепенно сходит на нет — будущий легионер привыкает беспрекословно подчиняться приказам.

Нормально, когда бег в полной экипировке по 20–40 километров, хлеб и вода два раза в день. Воспитывают голодом, волю тренируют. Проблемы лишнего веса решаются просто: физические нагрузки фантастические. Виталику и вспоминать страшно, будто не с ним происходило.

Парни, все как один, — жилистые, поджарые. В Афганистане, начальный пункт назначения для обученных, лишние килограммы реально мешают.

В Ираке тоже легионеры воевали. Тяжелую работу выполняли, а за подвиги отчитывались американцы. И ничего доказать нельзя, вымышленные имена, очень удобно.

Сначала учений нет. Неделя прививок, а что в шприцах — толком никто не знает. Бумагу подписывали: согласны на инъекции, точка. После укола трясет пару дней, зато потом ни простуды, ни пневмонии ни у кого не наблюдалось, ни единого случая!

Как-то при минус восьми в озере купались. Началось с пустяка — сержант крепко выпил накануне, с похмелья тщедушному французику предложил окунуться (а соотечественников в учебке грузят особо, по понятиям они должны в регулярные войска идти, там и денег больше, и спокойней. Раз в Легион нанимаешься, значит, криминальный элемент, другие варианты не рассматриваются). Французик хилый, слабенький, непонятно, что уж у него за криминал в судьбе произошел. Отказался парень в воду идти, всыпали ему по полной программе, а купаться заставили. Но теперь раззадорился сержант, остальных тоже окунаться отправил, чтоб французику одному плавать не скучно было.

Вылезли из воды, побегали, разогрелись. И тут же всю роту отправили на марш-бросок до глубокой ночи. Жутко длинный день получился, Виталику крепко запомнился.

Из Германии паренек приехал, тоже не Геркулес, телосложение хлипкое, жалостный. Сознался он на вечерней перекличке, что замерз. Потом на улице ночевал. Не выдержал курсант, сбежал после первой же ночевки.

Жесткое правило для всех: если на учебу попал, то передумывать и отпрашиваться поздно. Паспорт курсанту возвращать — для руководства потеря лица. Желающих добровольно покинуть легион не может быть. Легенда рушится. С ним гуманно поступили: «Вот забор — беги. Искать не будут».

Тут и закавыка: искать-то не будут, но во Францию путь заказан. Дезертиром под своим собственным именем числишься, а это суд и тюремное заключение. Никто не задумывается, как сбежавшие домой без паспорта попадают. Кто-то в родное посольство добирается, историю поправдоподобней рассказывает. Если повезет — билет домой предоставят. А нет — в бомжи подаются. Наверное. На каждое освободившееся место по тысяче желающих, в большинстве славяне. Русские, украинцы, белорусы. Но и африканцев много.

Собирается разношерстная публика, в массе своей те, кому нечего терять, кому податься некуда. «Или любители пострелять типа меня», — ухмыльнулся Виталик, резко выкрутив руль, на крутых поворотах скорости не снижал.

Он гордился страстью к стрельбе. Нормальная мужская страсть.

Туда преступники отовсюду слетаются. Личность каждого проверяют, но не очень тщательно. Развлечения в легионе такие, что выдерживает только потенциальный смертник.

А привилегированное отделение парашютистов, где платят больше? Тут повредить ноги или позвоночник — плевое дело. Прыгают со ста метров, экипировка и специальные французские парашюты с тремя дырками падения особо не смягчают. Нужно развить такую скорость, чтобы парашютиста не подстрелили в полете. А приземлиться теоретически можно, если хоть капля везения, одной техники мало. Но если ветер сильный или отнесло на камни, то перелом ног или пожизненная обездвиженность обеспечены. Учат, что коснуться земли нужно твердо, опора на обе ступни, плотно прижатые друг к другу, но это теория. Если на практике не получилось, отнесло ветром на скалы или утес — надежды практически нет.

Виталик снова вспомнил парящую в знойном небе огромную птицу. Камнем свалился орел подстреленный. А неподстреленный — длинно спикировал бы в скользящем полете, орлы всегда умудряются на обе лапы встать. Вот у кого учиться надо! Как летать и как приземляться. Виталик помнит, он знает, как сделать полет скользящим, как обеими ногами опереться о твердь земную. Опереться крепко. И устоять.

Легион ему по сердцу, даже то, что еда строго ограничена, — нравилось. Неженки о сладком мечтают, как о счастье; сладкое помогает марш-броски пережить, но ни грамма глюкозы не положено. Друг-бельгиец как-то попросил с шоколадом помочь. Виталик помог. Бельгиец карманы набил, а тут построение, проверка. Вытащили шоколад, а парня жестоко избили. Не сдал он Виталика, пытки выдержал. Тех, кто выдержал, руководство уважает.

Выдержал и Виталик, без нареканий прошел четыре месяца обучения. Одна неделя оставалась до контракта на пять лет, но ему в порядке исключения отсрочку дали. Как перспективному легионеру.

Правильно он рассудил тогда. Колено бы службе мешало, в парашютисты зачислят — верная смерть, на учебке не лечат. Контрактников лечат, обучающихся нет. Кровь стынет, когда Виталику искалеченный парень вспоминается, тоже француз, гробят они своих, факт. Круто не повезло солдатику: спину сломал за три дня до контракта. Вставные пластины нужны, но операцию не делают, только обезболивающие колют. Полтора года — лежит или кое-как на костылях передвигается, начальство рассчитывает, что сам попрощается и уйдет, а ему некуда. Перспективы никакой, так и живет под кайфом на койке, он уже и соображает плохо. Не подфартило, подписал бы контракт — его бы лечили, три дня не дотянул — не лечат. Слова «сострадание» там нет.

А Виталику, можно сказать, подфартило. Поскандалил слегка, с больным коленом служить — вдвойне мучиться. Отпустили, как миленькие документы выдали. Домой вернулся.

Андрюха очень обрадовался, расцеловались и помирились. Виталик колено за неделю вылечил, честно пытался в семейный бизнес врасти, даже нравилось иногда.