Читать книгу "Разборки в Токио - Айзек Адамсон"

— Вас не было сегодня на соревнованиях.

— Не было.

— А мы вас там искали.

— Да?

— И вас нигде не было…

— Вас не было! — влез молодой.

Перманент грозно зыркнул на него и опять повернулся ко мне:

— Нам нужно кое-что обсудить. И очень срочно.

— Кто вы вообще такие?

— Я просто человек. А он никто, — ответил он, показав на партнера. — Но здесь мы по поручению очень важной персоны.

— И что господин Важная Персона от меня хочет?

— Думаю, он сам скажет, что ему от вас нужно, — ухмыльнулся Перманент. И затем вручил мне визитку с единственным отпечатанным на ней словом:

КВАЙДАН

О Квайдане я знал всё. О нем все знали всё. Стареющий глава Ямагама-гуми, одного из самых известных преступных синдикатов Японии. Был даже мелкой знаменитостью, пока не начал косить под Говарда Хьюза.[31]Слухи ходили разные. Одни говорили, что он разжирел до четырехсот фунтов. Другие заявляли, что он стал худым как щепка. Утверждали, что он живет в постоянном страхе перед вулканами, землетрясениями или СПИДом или перед всем вместе — в зависимости от того, какую желтую газетенку вы прочитали.

— Я полагал, что Квайдан умер, — сказал я Перманенту.

— Херня, — рявкнул он. Так, один из слухов может отдыхать.

— Эти слухи распространяют лживые писаки вроде вас, — раздражительно бросил Бобрик.

У меня был трудный день, и я был не в настроении выслушивать, как полуграмотная шпана оскорбляет мою журналистскую честность. Потому я и сказал то, что сказал. Невозмутимо:

— А я и не знал, что ваши в Мацуда-гуми умеют читать.

Мацуда были ненавистными соперниками Ямагама, их заклятыми врагами на японском дне. Спутать их с соперниками — наихудшее оскорбление, какое только можно придумать.

Глаза парня постарше загорелись, грозя подпалить его спутанные кустистые волосы. Парень помоложе шагнул вперед, жилы на тонкой шее, пульсируя, вспухли жирными червяками. Руки, вытянутые по швам, сжались в кулаки.

— Что вы сказали?

Молчание бывает разным, и о наступившем хайку не напишешь. Никто не знал, что произойдет дальше, но вторых кровавых разборок за день я не желал. С другой стороны, мне не хотелось вырубать этих придурков прямо в гостиничном вестибюле. Гостиница неплоха, а мне еще освещать соревнования.

Так что я разыграл дежурную карту — карту гайдзина:

— Ну, якудза, а я подумал, вы клан Мацуды? Мафия, да?

Бобрик глянул на Перманента. Замешательство уже охлаждало их гнев.

— Думаю, — начал Перманент, чье лицо остывало до нормального оттенка, — возникло какое-то недопонимание.

— Мы не гребаные Мацуда-гуми! — брызгая слюной, заорал Бобрик. Перманент поднял руку, чтобы тот умолк.

— Только дурак или гайдзин может по ошибке принять нас за этих подонков. Я думаю, вы и тот и другой. Но я бы таких ошибок больше не совершал. А то можете опять по носу получить.

Заметили, значит.

— Или по я… — угрожающе пробормотал Бобрик.

— Иди, подгони тачку, — сказал Перманент.

— Она прямо у входа.

— Тогда иди и посиди там.

— Но… — Сказать Бобрику было нечего. Главным был Перманент, так что Бобрик молча побрел из вестибюля.

— Прошу его извинить. — Перманент покачал головой. — Он у нас недавно, новичок с Кюсю. Вы же знаете этих южан — не чувствуют разницы между дружественным бизнесом и вымогательством.

— А в данном случае что?

— Приходите завтра в нашу штаб-квартиру в Икебукуро. Спросите любого, кто не выглядит респектабельно, и он скажет, как пройти. Не заставляйте вас искать.

— А если завтра я занят? — спросил я.

— Тогда впредь будете печатать статьи одной рукой, — сказал он, повернулся и направился к выходу.

Якудза — остроумнейшие люди.

Первое сообщение на автоответчике было от Брандо Набико. Он доложил, что достал «нужный документ» и попросил меня быть на западном выходе станции Синдзюку в девять утра. Добавил, что найдет меня сам. Все засекречено, как в шпионском фильме.

Второе прислала Сара. Трудно было понять, что она говорит, — не из-за плохой связи, а потому, что ее напичкали лекарствами. Она путалась и невнятно бубнила. Пулеметными очередями она выдавала чепуху, а потом на пару секунд замолкала. Я прослушал ее сообщение раз пять или шесть; кажется, в одном месте она сказала: «Хочу тебя возненавидеть». Но это также могло быть «форели в речке не увидеть». Прослушав несколько раз, я так и не понял, что это было. Все равно что прокручивать запись наоборот, ища скрытое послание.

Я страшно скучал по Саре. Мы были вместе с того момента, когда она вошла в редакцию «Молодежи Азии» — амбициозная девятнадцатилетняя девчонка с отвратительной прической под панка и соответствующими повадками.

С тех пор прошли годы, но, хотя многое в ней изменилось, я все еще видел ее девятнадцатилетней стажеркой, юной красоткой с живым умом и темпераментом еще живее.

И отчасти в этом проблема, причина, отчего она отказалась ехать со мной в Японию. Она заявила, что ей надоела роль индейца Тонто при мне, Одиноком Рейнджере. Можно ли ее винить? Но и я ни на что не променяю свою маску и серебряные пули — тем более что читатели «Молодежи Азии» неизменно жаждут первоклассных искрометных статей об удивительном микрокосме азиатских тинэйджеров.

К тому же на горизонте появилась таинственная гейша Флердоранж, которая так и манила меня последовать за ней в зловещий туман.

7

Для встречи с Набико возле станции Синдзюку я выбрал весьма неудачное место. Я сел как раз слева от торговых автоматов, которые работали по принципу мини-«7-11»: прохладительные и спиртные напитки, крем для бритья, тюбики с зубной пастой, газеты, комиксы и последний диск группы «О'кей! Душевные страдания». Я даже как-то видел автоматы, торгующие якобы пользованными трусиками японских школьниц. Я набил ими целый чемодан: хотел, когда таможенник спросит, что из моих вещей подлежит декларированию, ответить «Женские трусики!» Правда, шутка не удалась. Таможенник даже не улыбнулся. Бухгалтер Чак — тоже.

Торговые автоматы раздражали имитацией навязчивой вежливости токийских продавщиц. Всякий раз, выдавая очередную чашечку кофе, автомат электронным голосом заунывно гнусавил: «аригато годзаймасита».[32]Каждый следующий автомат старался перещеголять предыдущий по части вежливости. Автомат с кока-колой гундел: «Спасибо, уважаемый покупатель. Наслаждайтесь колой», а автомат с «Покари-Свит»: «Спасибо многоуважаемый покупатель. Наш лимонад — сплошное наслаждение». Был даже один автомат, который выражал свою благодарность после каждой монеты: «Вы самый щедрый. Опустите, пожалуйста, еще триста иен. Вы самый щедрый. Опустите, пожалуйста, еще двести иен». Щедрость покупателя восхвалялась раз десять, пока он наконец не получал свою порцию подогретого риса, и вдогонку фразу: «Большое спасибо. Нам было очень приятно подать вам поджаренный рис „Гэндэки“».