Читать книгу "Мертвые тоже скачут - Маргарита Малинина"

Что ж, выяснить это можно было одним лишь способом. Добавлю – крайне неприятным.

Переодевшись, я заперла дом (перед этим, стыдно признаться, немного поподслушивала, стоя под дверью мистера Зомби, и, кажется, различала мерное, глубокое дыхание, но мне могло и показаться на почве развивающегося маниакально-депрессивного психоза) и отправилась той же тропой, с которой ознакомилась ночью. Ясен пес, сейчас, в одиннадцать, идти было не так страшно, дорога освещалась радостным теплым летним солнцем, однако, несмотря на это, я внутренне дрожала, предвкушая очередную встречу с трупом отца. Ночью все же был один плюс – я не видела его лица, только очертания тела. С наступлением дня этот плюс самоликвидировался.

В результате дурацкой дрожи или же по каким иным причинам (может, великое Провидение изволило надо мной поглумиться?) я опять же споткнулась, но рядом не было бравого телохранителя, оттого ногами вперед бедная Катя полетела практически вертикально вниз, зацепившись короткой пушистой шелковой юбкой за острый, твердый сук непонятного карликового дерева, посаженного здесь каким-то спятившим на старости лет садовником. Вследствие этого юбка порвалась и на берег я приземлилась уже наполовину обнаженной.

– Идиотство! – разозлилась я, попинала ногами землю, попрыгала, дважды произнесла постыдное матерное слово, после этого стала оглядывать урон, нанесенный подлой растительностью.

Юбка держалась только на поясе. Спереди ткань прикрывала все потайные места, а вот вид сзади был неутешительным. С досады плюнув, я придумала-таки выход: взяла да и перевернула порванную сторону на бок. А что? Бывают же юбки с разрезами. Однако такого разреза Гальяни не видел и в самом страшном сне.

Оставив одеяние в покое, я вернулась к цели своей прогулки. Посмотрела вокруг себя, прошла чуть вперед, снова огляделась – никого не было. Ни людей, ни трупов.

– Не может быть!

Так как в прошлый раз было темно, я не могла найти точное местопребывание тела, но определила его по притоптанной траве. Все-таки, даже невзирая на не слишком жаркую погоду, люди купались, но делали они это намного дальше от данного места, ибо здесь был, во-первых, чересчур тяжелый спуск к реке, во-вторых, с берега сразу шел обрыв и заходить в воду было неудобно. Поэтому притоптанная трава могла свидетельствовать либо о пикнике (но где тогда угли от костра, бутылки и прочий мусор?), либо о массовом хождении и топтании именно в этой локализированной зоне. Так что в том, что это то самое место, где лежал труп и где тусовались мы с Валерой, сомневаться было излишним. Только вот тела не было.

Если предположить, что отца забрала вызванная полицией труповозка, то где тогда следы пребывания самой полиции? Ну ладно, мелом обводят контуры только по асфальту, по траве да почве вряд ли ты чего обведешь, но нужно же сделать оцепление из ярких ленточек с надписью «Keep out» (по крайней мере, в американских фильмах бывает именно так). Да и вообще, где следователи, опера, судмедэксперты? Они должны тут толкаться, брать разные пробы, совещаться и т. д. и т. п.

Вывод: в который раз уже я столкнулась с банальной кражей трупа. Кто-то оспорит прилагательное «банальная», но, поверьте, когда у тебя из-под носа в пятнадцатый раз уводят мертвеца, уже начинаешь привыкать.

– Понятненько.

Услышав шелест травы за спиной, я обернулась.

– Wow! Нижняя часть твоего облаченья выглядит сногсшибательно. Привет.

– Привет, Кирилл, – улыбнулась я. – Откуда ты взялся?

– Гулял. Подумывал искупаться. – Он кивнул на полотенце, перекинутое через левое плечо. – Все-таки сегодня потеплело, наконец. А тут гляжу впереди маячит знакомый силуэт, да еще и в рваной юбке. Точно, думаю, это мое.

Я расхохоталась.

– Ой, ну ладно тебе издеваться!

– Где порвала-то?

– Это новая коллекция от Роберто Кавалли!

– Да? Странно. Две недели назад купил себе от него джинсы, и бок у них целехонек.

– А зад? – иронически хмыкнула я, про себя отметив, что семья Кирилла, исходя из произнесенной им фразы, в средствах, действительно, не стеснена, что и позволяет ему учиться в МГУ, и, видя, что он не понимает, разъяснила: – На самом деле порвался зад, я потом юбку перевернула, дабы не устраивать порнографическое шоу на берегу. Это я так неудачно проехалась с горки к реке. Соскучилась, видать, по аквапарку, уж год там не была.

Кирка засмеялся.

– Это ты, наоборот, удачно проехалась! – выделил он слово «удачно». – Ну-ка, поверни все, как было! А я сзади пойду!

– Ну как не стыдно, а? – шутливо пригрозила я ему пальцем.

Мы стали неспешно прогуливаться по берегу под шум руки и пение птиц. Вид был изумительный: все вокруг очень зеленое и красивое, словно сошедшая с полотна картина талантливого пейзажиста. Я поймала себя на мысли, что Валищево мне стало нравиться. Одно тревожило: я по-прежнему не знала, что случилось с отцом перед смертью и после, то есть кто его убил, за что и куда увезли труп и зачем. Так что, гуляя с Кириллом за руку, я все же не упускала возможности зреть по сторонам, особенное внимание уделяя густорастущим кустарникам и иным трудно доступным местам. Может, труп просто оттащили в сторону, чтобы не бросался в глаза?

– Опять шпики мерещатся? – усмехнулся мой спутник. – Не переживай, сейчас мы точно здесь одни-одинешеньки.

– Тебя это волнует? – томно проворковала я, заглядывая в прореху между веток очередного кустарника – не ли там отца.

– Почему это должно меня волновать? – нервно отозвался кавалер, так что стало ясно: действительно волнует, к тому же у него затряслась мелкой дрожью ладонь. Вибрация передалась мне, теперь моя рука тоже дрожала.

– Не трясись ты так, не укушу, – сказала я ласково и потихоньку обернулась: вдруг я чего упустила? Но нет, среди сплошной зелени не выделялось ничего темного, похожего на одежду Любимова. То есть отца, моего отца.

…Неужели его убили?.. Неужели это правда, что моего папу убили?!..

Мне стало плохо, наконец эта информация до меня дошла. Мне захотелось плакать, но тут я поняла, что из-за глубокого погружения внутрь себя я не расслышала, что сказал Кирилл. Только отрывок: «…тебя».

– Чего-чего ты болтаешь? – с веселостью в голосе переспросила я.

Так как он не ответил, а дрожь пальцев усилилась, я вынуждена была заглянуть в его лицо, потому что, переспрашивая, смотрела себе под ноги, продолжая надеяться на то, что найду какие-нибудь следы.

Кирилл очень сильно покраснел. Его лицо выражало одновременно и ярость, и отчаяние, и вселенскую тоску.

– В чем дело?

– Ты… – он отдернул руку, – ты… Ну зачем ты издеваешься?

– Что?

Но он уже побежал вперед, совсем как тогда, после декламации собственно сочиненного четверостишья. «Что за детский сад? – удивилась я, как до меня вдруг дошло, словно обухом по голове: – Боже! Он ведь в любви признался!»