Читать книгу "Смертельная измена - Сабина Тислер"

Потом она положила письмо в ящик стола, из которого брала бумагу и конверт.

Лукас зашел в кухню с кофе и подсел к ней.

— Как ты относишься к тому, чтобы в субботу сходить куда-нибудь? Мне очень хочется побывать в новом ресторанчике в Амбре.

«Прекрасная идея», — подумала Магда.

Может быть, тогда она наконец сможет думать о чем-то другом.

24

Стефано Топо опаздывал и злился, что такси, которое он заказал, придется ждать еще пятнадцать минут. Он терпеть не мог приходить куда-нибудь с опозданием, но еще больше раздражался, если не был сам виноват в этом опоздании.

Водитель такси, которое наконец-то остановилось перед его домом, был мрачным лысым мужчиной с обаянием человека, который при расхождении во мнениях с большим удовольствием в качестве аргументов применяет кулаки, нежели слова. Поэтому Топо предпочел не спрашивать водителя о причине его опоздания. Сейчас было куда важнее поскорее добраться до Театро делла Пергола. Он открыл правую заднюю дверцу такси и только хотел сесть в машину, как обнаружил на сиденье засохшее пятно от шоколада величиной со сливу. Топо с отвращением выпрямился. Опоздать, конечно, было плохо само по себе, но посадить пятно на сшитый на заказ костюм антрацитового цвета было настоящей катастрофой. Он попросил водителя подождать, обошел машину и сел с другой стороны.

— Пожалуйста, Театро делла Пергола на улице Виа делла Пергола, — зло прошипел он. — Пожалуйста, побыстрее, я спешу!

Водитель ухмыльнулся и нажал на газ.

Стефано был привлекательным мужчиной лет сорока пяти, у которого в жизни была единственная цель — карьера. Еще ребенком он понял, что очень не хочет одного — жить так, как жили его родители. Городок Амбра, где он жил в маленьком доме в старой части города рядом с церковью, внушал ему отвращение. Он инстинктивно чувствовал, что образование было единственным способом вырваться отсюда, не идти по стопам отца и не работать в маленькой мастерской на выезде из деревни. Он вырос карьеристом. Он не играл в футбольной команде, не участвовал в молодежном оркестре и в театральной труппе, а с утра до вечера учился. После блестящего окончания школы он изучал литературу и театроведение в Риме. Потом переехал во Флоренцию и поселился в небольшой сверхдорогой квартире на пятом этаже, с маленьким балконом и прекрасным видом на город. Когда вечернее солнце отражалось в куполах церкви, Топо чувствовал, что сделал все правильно.

Уже два года он как театральный критик писал заметки для радио и литературно-критические статьи для региональной газеты «La Voce della Toscana».[31]

Ему нравилось видеть свои тексты напечатанными и слушать свой голос по радио. Еще больше он наслаждался тем, что на приемах и премьерах артисты подчеркнуто демонстрировали ему свое уважение и заискивали перед ним. Стефано Топо был признанным гражданином и делал все для того, чтобы однажды стать неотъемлемой частью Флоренции. Он обладал властью поддерживать или уничтожать чужие карьеры, а его острой критики боялись многие.

Сейчас он сидел в такси, направляясь на премьеру спектакля «La raganella» автора Викторио Беллачи, что в переводе означало не что иное, как «Погодная жаба». Премьера была благодатной почвой для Топо, потому что на премьерах к критикам относятся с особым вниманием.

За три минуты до начала спектакля он вошел в театр. Взял контрамарку, программку и направился к своему постоянному месту в четвертом ряду партера. К сожалению, у него не было времени пофланировать в фойе, но, в конце концов, впереди еще антракт и празднование по случаю премьеры. Достаточно возможностей, чтобы показать себя и поприветствовать известных людей.

Четвертый ряд был уже почти полностью занят, и все встали, чтобы пропустить его. Ему это понравилось. Он, кивая головой направо и налево, уселся как раз вовремя, чтобы успеть достать очки с простыми, без диоптрий, стеклами и открыть программку. Зрение у Топо было, как у рыси, но его уже невозможно было представить без очков. Они были такой же неотъемлемой частью его образа, как удлиненная стрижка и тончайшие усики, уход за которыми отнимал немало времени. Все вместе придавало ему облик элегантного спортивного мужчины с определенным налетом интеллекта.

Стефано Топо уже начал что-то неразборчиво писать на полях программки рядом с именами исполнителей, чтобы дать понять окружающим, что он в театр пришел не ради удовольствия, а чтобы оценить спектакль, когда вдруг в кармане его пиджака завибрировал телефон. Он увидел, что это был звонок от матери, и сбросил вызов. Что бы там ни было, при всей любви к ней, сейчас ему было не до телефонных разговоров. Он позвонит ей завтра. После обеда, когда выспится.

Постепенно в зрительном зале стало темно. Топо отключил телефон. В программке он обнаружил имя молодой артистки, которую еще не знал. Вивианна Росси.

С наслаждением откинувшись на спинку кресла, он отправил очки в футляр и положил его в карман пиджака. Любопытно, как сложится вечер и ночь. Все было возможно, мир лежал у его ног.

Альбина Топо прожила семьдесят два года в старой части Амбры, в небольшом доме шириной всего лишь четыре метра, недалеко от церкви. Здесь она родилась, здесь жила с мужем Адольфо и здесь же родила сына Стефано. У нее осталось только одно, последнее желание: умереть в этом доме.

Три года назад она почувствовала, что силы ее заметно тают. Внутри нее начал разрастаться рак, и она утратила всякое желание жить. Она просто не знала, ради чего бороться. Во всяком случае, не ради сына, который жил во Флоренции, относил себя к сливкам общества и месяцами не приезжал к ней. В принципе, он появлялся только тогда, когда этого невозможно было избежать. На Рождество или на ее день рождения. Она чувствовала, что он делает это с явным отвращением. Он, выполняя сыновний долг, переносил мать с кресла в туалет, застилал ее постель, заваривал чай и на завтрак покупал ей свежее пирожное — сахарную ракушку. Он включал телевизор и убирал в квартире. Но при этом почти не разговаривал с ней. Он не рассказывал о Флоренции, и Альбина ничего не знала о нем самом. Ей было интересно, есть ли у него подруга, но если она заговаривала об этом, он только пожимал плечами: «Иногда появляется то одна, то другая, мама. Ничего серьезного, не стоит об этом даже говорить».

Он казался ей чужим человеком. Даже соседку Розиту, дотторессу и священника, которые регулярно к ней заходили, она знала лучше.

Для Альбины не было секретом, что Стефано, отправляясь за покупками, время от времени брал деньги из ее портмоне и пару евро из пенсии, когда получал ее на почте. Она отдала бы последнюю рубашку, если бы сын попросил, но он этого не делал. И она никогда не слышала от него слов сочувствия.

Поначалу она принимала лекарства, которые ей выписывали, два раза прошла химиотерапию и облучение, которое забрало последние силы. Но потом забросила все это, и больше не обращалась к врачам. Ее жизнь была окончена.