Читать книгу "Записки из Города Призраков - Кейт Эллисон"

– Откуда? – Я наблюдаю, как его стеклянно-серые (синие?) глаза продолжают изучать мое лицо. – Из-за того, что меня не берут эти говняные напитки, даже в большом количестве?

– Нет, ты производишь на меня впечатление вообще. – Он переминается с ноги на ногу, приближается на несколько миллиметров.

Я фыркаю, искоса смотрю на него, подавляю желание послать его на все четыре стороны.

– Ты уже крепко набрался, Остин Морс?

– Если на то пошло, я трезв, Оливия Тайт. – Он наклоняется ко мне, и я улавливаю запах его цветочного одеколона. – Позволишь пригласить тебя? На свидание?

Я чуть не подавилась коктейлем и спрятала лицо за стаканом, чтобы не встретиться с ним взглядом. Свидание с Остином Морсом? Остин Морс, недостижимый полубог из выпускного класса частной школы, приглашает на свидание меня, девушку-художницу, мать которой убийца? Я буквально вижу нас – возможно – пьяно прижимающимися ртами в каком-то укромном уголке. Но настоящее свидание? Появление вдвоем там, где могут встретиться люди, которых мы знаем?

Голова у меня идет кругом от «за» и «против».

– Послушай, я действительно не…

Я замолкаю. Замечаю Райну, которая выходит из двери рука об руку с высоким парнем в баскетбольных шортах, который очень похож на Штерна. Я моргаю. Не он. Какой-то случайный знакомый.

– Да ладно, – говорит Остин. – Только одно свидание, Рыжик. Ты и я.

Но я едва слышу его, тело горит, сердце бьется в горле. Штерн снова в мое голове, его утрата, его призрачное присутствие.

Перед мысленным взором проносится наш поцелуй. Я никогда не говорила ему, чего хотела. Я никогда не говорила ему, что хотела от него все: его улыбку, смех, неспешный голос, тепло обнимающих меня рук. Его голос, поющий вдалеке, прибавляющий громкости по мере приближения: «О, Сюзанна, не плачь ты обо мне. Из Алабамы еду я…»

И теперь, когда он становится таким огромным в моей голове, знакомые иголки холода колют мою плоть, и он здесь. Штерн, настоящий Штерн, точнее, призрак Штерн: чуть расплывающийся и бледный на фоне четко очерченной, загорелой реальности Остина. Дерьмо. Я пытаюсь не смотреть на него, но так трудно отводить глаза.

«Серая реальность», – говорит тихий голос между моих ушей.

– Что-то не так? – спрашивает Остин, всматриваясь в меня.

– Что? Ох… я увидела человека, которого знаю и… я просто… – Я качаю головой, улыбаюсь Остину, нарочито игнорируя Штерна. Очевидно, Остин не видит и не слышит его. – Ерунда.

– Ты уверена? Все хорошо? – Остин наклоняется ближе.

Как и Штерн. Он встает рядом со мной, его ледяное плечо окатывает меня волнами холода, прежде чем он отступает на шаг, морщится, хватается за руку. «Мы должны поговорить», – настаивает Штерн.

– Значит, договорились? – одновременно спрашивает Остин.

С десятого класса два парня не боролись так яростно за мое внимание. Тогда я напилась на первой же вечеринке вне кампуса и играла в карты на раздевание с группой более старших парней-художников.

– Нет. Я хочу сказать – да. Я хочу сказать…

Штерн смотрит на меня. Я опять дрожу. Неловко улыбаюсь Остину.

– Я… э… сейчас вернусь, – бормочу я.

– Куда ты? – спрашивает он. Райна, слава богу, уже не стоит у двери в дом. Сейчас мне совершенно не хочется выслушивать ее вопросы и отвечать на них.

– В туалет, – быстро отвечаю я, уже уходя. Штерн держится рядом.

– Вот, значит, чем занимаются крутые богатые детки вроде Остина Морса? – спрашивает Штерн, его голова двигается в такт быстрому электронному ритму, который наполняет весь дом, кудряшки мотаются из стороны в сторону. – Всегда знал, что это потеря времени.

Я не реагирую. Не хочу, чтобы меня видели разговаривающей с воздухом. Мы идем по длинному открытому коридору второго этажа, вечеринка видна через большущие окна, которые занимают чуть ли не всю выходящую во двор стену, фонари ярко светятся в темноте, бассейн – гигантское светлое пятно.

– Сюда, – шепчу я.

Мы заходим в спальню, и я нахожу выключатель: как я понимаю, это комната старшего брата Паркера. Он, очевидно, проводил здесь не так много времени после поступления в Стэнфорд. Несколько дипломов за участие в «Модели Сената»[20]и грамоты за академические успехи украшают стены.

– Ты думала обо мне, – мягко говорит он. – Я могу это почувствовать. Находясь в Нигде, я могу это почувствовать.

– Я пыталась нормально провести вечер. И не думать о тебе.

– Но ты думала, так?

Я вздыхаю.

– Да, думала. – Смотрю на него, потрясающе высокого, потрясающе красивого, в той же рождественской фланелевой рубашке и смешных блестящих баскетбольных шортах, которые ему придется носить остаток вечности. – И что? – спрашиваю я, отпивая от стакана. Напиток становится еще противнее. Я ставлю стакан на сверкающую полированную полку рядом со сверкающей «Плейстейшн» под огромным плоским телевизором. – Теперь, умерев, ты можешь читать мои мысли? – Я скрещиваю руки на груди, очень надеясь, что такое ему не под силу.

– Нет. – Штерн пристально смотрит на меня. – Но я тебя чувствую. Почувствовал этим вечером. Все равно что меня засосало в соломинку и выплюнуло рядом с тобой. – Он чешет голову.

– Штерн. Послушай, – мне приходится сбавить напор, – тебе нечего тут делать. Ты уже не часть этого мира. Мне нужна нормальная жизнь. Друзья.

Штерн приподнимает бровь.

– Как Остин? Ты однажды сказала, что он «сверхпривилегированный идиот».

– Он и есть сверхпривилегированный идиот, но при этом… ну, не знаю…

– Мечтательный?

– Живой. – Я внезапно вымотана донельзя. Матрац жесткий, как и все в этом доме: жесткое, новое, сплошные углы.

Я хочу, чтобы он ушел.

Нет. Неправильно. Я хочу, чтобы тогда не уходил, чтобы мы могли вернуться на вечеринку вдвоем. Мы бы посмеялись над Паркером и его глупыми подругами-зайчиками, и он прыгнул бы в бассейн, и я бы хохотала как безумная. И мне бы совсем не требовался Остин Морс и его ухаживания. Мне бы никто не требовался.

– И этого достаточно? – спокойно спрашивает Штерн.

Я смотрю на него, горло перехватило. Мой секрет по-прежнему при мне, жжет низ живота: я его люблю. Всегда любила его. И то, чего я хотела от него, теперь недостижимо. Нормальная жизнь. Нормальные отношения. Возможность обнимать его, если возникает такое желание. Не тревожиться из-за того, что он может исчезнуть в любой момент.