Читать книгу "Игры без чести - Ада Самарка"

Валерия, вообще, считалась в своем кругу вполне обеспеченной. Мерила обеспеченности среднеклассовой семьи были следующие: наличие евроремонта со стеклопакетами, новая мебель, обязательно ламинат на полу, плазменная панель или большой плоский телевизор, а также возможность отовариваться не на базаре, а в «Метро» и торговых центрах вроде «Каравана», где средняя стоимость, например, брюк составляет не менее четырехсот гривен. Ну и автомобиль, ясное дело, причем желательно не «Ланос», а хотя бы «Сеат» или «Рено» (пусть даже в кредит). С «Метро» вообще отдельная история — когда появилось это чудо, представители нижней прослойки среднего класса вздохнули с облегчением, ведь туда пускали не всех, а только по карточкам, которые получали юридические лица. Следовательно, поток простых смертных ограничивался, а юридические лица — это кто? Это хозяева фирм или приближенные к ним, потому факт покупок в «Метро» уже сам по себе был признаком определенной состоятельности. Конечно, на следующей ступеньке среднего и высшего среднего класса (обладатели «Афиши кард», например) одежду из «Метро» не любили, как ширпотреб, а покупать заезжали туда, чтобы компактно отовариваться едой, выпивкой и бытовой химией.

Марина, например, ездила с семьей на отдых три раза в год, причем не только в истоптанную всеми Турцию, а в места вроде Майорки и Доминиканской Республики, вызывая потом жаркие споры среди подруг по колясочным прогулкам о том, насколько вредны авиаперелеты и акклиматизация для маленьких детей. И хотя этого никто не говорил, но после споров повисало в воздухе разреженное, нейтрализующее «у богатых свои причуды».

Несмотря на легкомысленное поведение и шастанье по курортам, Маринка среди подружек имела особенный статус, к ее советам прислушивались, и внутренне все, конечно, стремились к тому, чтобы «было как у нее». Собственно, именно поэтому своими новыми странными ощущениями Валерия решила поделиться именно с Маринкой.

Еще бы! Ведь наконец-то в жизни вдруг появился новый виток, напрочь выпадающий из рутинных рамок их одомашненной жизни. Какое-то особенное переживание, как раз в формате Маринки с ее заокеанскими вояжами и загородными ресторанными посиделками (с двумя-то детьми!).

— Понимаешь, он был похож на принца! Да и дело-то не в нем, в общем, а во мне, на меня со свадьбы так никто не смотрел!

— Слушай, пойдем в «Макдоналдс»!

— Ну, ты скажешь… хотя ладно, идем!

Благополучно преодолев многолюдный подземный переход, две молодые женщины с колясками оказались на открытой площадке, огороженной низким деревянным заборчиком, со множеством столиков под красными зонтами. Дул легкий ветерок, трепыхались неубранные кое-где бумажки и салфетки. Коляски между столиками не проезжали, пришлось попросить несколько человек подвинуться.

— Пойду принесу нам чего-нибудь, ты пирожки ихние ешь? — спросила Маринка, устанавливая коляску таким образом, чтобы в лицо ребенка не светило солнце.

— Нет, что ты… я же кормлю, возьми мне салатик и минералку без газа, на, если не хватит, я потом добавлю, — Валерия протянула двадцать гривен.

За спиной шумела дорога, пахло шаурмой с рынка, за заборчиком сновали люди, асфальт был грязным и заплеванным. За пешеходной дорожкой и жалкеньким газоном поднимался мост транспортной развязки, «третий мост», как его тут все называют, за ним дорога упирается в площадь, где совсем недавно разбилась известная телеведущая Ольга Бурая, а дальше лес, и где-то далеко-далеко международный аэропорт Борисполь. Странно в жизни устроено, проезжая через эту площадь, вряд ли кто-то из погибших испытывал неприятные чувства, а ведь отсчет времени шел в обратном порядке, с каждым днем, с каждой секундой неумолимо приближая их к этому месту, потом отдаляя ненадолго, потом снова приближая, уже в последний раз. Иногда думаешь, что жизнь полностью подчиняется тебе, все под контролем, а на деле-то не так…Тема жизненной несправедливости была горячо подхвачена Маринкой. Она вообще-то считала себя журналистом и очень любила писать на различных интернет-сайтах сокрушительные умозаключения, а потом жарко ругаться, отстаивая свое мнение. Маринкины тезисы вызывали бурную реакцию в основном из-за своего высокомерно-нравоучительного тона, к тому же нацеленного поддеть или унизить какую-нибудь уязвимую группу читательниц. От подлой непредсказуемости судьбы облегченно перешли к женскому становлению Валерии.

Ее всего-навсего попросили помочь подобрать подарок на день рождения: племяннице нового знакомого исполнялся годик. Слава снова помог спустить коляску возле дома. И дело было не в нем, о нет… просто то, как он смотрел на нее! Мелочь, в общем-то, но за спиной будто вырастают крылья, ты будто поднимаешься над землей, от какого-то, задержавшегося дольше, чем надо, мужского взгляда словно меняется состав крови, иначе ощущаешь руки и ноги, сильнее, красивее…

— Женственнее, это природа, мать, — сказала Маринка, внимательно кивая и посасывая колу через трубочку.

Выслушав признания Валерии, как она благодарна мужу за семью и сына, она резюмировала, что у подруги занижена самооценка. Ведь если говорить совсем коротко, основным достоинством Вячеслава Вячеславовича было то, что он «шикарный», а ошеломительный парадокс заключался в том, что он, спустившись на землю, проявил массу мужских (а не доброжелательных) знаков внимания.

Отчасти Маринка была права, хотя ей и судить-то проще. В отличие от уютной, всегда одинаково похожей на рябую курочку Валерии, она представляла собой сложное смешение образов тетки-сорванца и девочки-девочки. Тетка-сорванец худощава, угловата, смешлива, красит волосы в «пергидрольный блондин» и носит их довольно коротко, причем с помощью пенки старается придать им всклокоченный вид, любит джинсы, стеб и объемные металлические украшения. Девочка-девочка более длинноволосый вариант той же худой пергидрольной блондинки, которая любит розовые и сиреневые штучки, похожие на сосательные конфеты браслеты и сережки, зимой уважает нежно-голубые пушистые свитера под горло, на прогулки с коляской часто надевает светлую бейсболку и красит губы перламутрово-розовым блеском. Так или иначе, но любая худощавая блондинка обращает на себя не один мужской взгляд, и потому оценить по достоинству женское становление Валерии ей не удалось. К тому же она все-таки не сказала Маринке самого главного — полный благодарности Вячеслав Вячеславович оставил ей свою визитку, сообщив, что, если вдруг нужны будут детские книжки или журналы, пусть звонит. Конечно, звонить Валерия не собиралась (да что за бред!), но сам факт знакомства спустя столько лет после… после студенческой молодости — это было странно и чертовски приятно!

21

А дело было так: Вадик со Славкой поспорили, что все женщины продажны. Славка жестко отстаивал чистоту и нравственную высоту многих замужних женщин, приводя, в частности, незыблемые примеры некоторых знакомых с детства семейных пар. Вадик же исступленно твердил, что трахнуть можно любую, любую вообще, что любви нет и что, если он, остолоп хренов, собирается страдать дальше, сжигаемый совестью из-за удовлетворенных половых инстинктов без возникающего впоследствии желания жить с этим человеком всю жизнь, то он просто мудак.