Читать книгу "Киллеры не стареют - Михаил Черненок"

– Салют, мент! – бодро ответила Люба.

Кухнин нахмурился:

– Насчет мента поосторожнее…

На лице Борщевской появилось удивление:

– Ты чо, обиделся? Мент – это звучит гордо.

– Перестань иронизировать.

– Без иронии, серьезно говорю, – зачастила Люба. – Настоящие менты исчезают на глазах, как грибы при осеннем похолодании. Доблестную ментовку теперь заполонили мусора. Работать ни хрена не умеют! Только и зырят, шакалы, у какого бы алконавта вырвать бутылку да карманы его в вытрезвителе обчистить. Они, твари наглые, всю плешь мне переели. Недавно стою на базарчике возле районного универсама с ведерком грибов. Жду покупателя. Подваливает желторотый сержант: «На каком основании торгуешь?» Это, значит, чтобы взятку выдавить. Не на ту наехал! Я сразу – на весь базар лайку спустила: «Катись, блин горячий, к своей маме, пока ведро тебе на голову не надела!» Народ – ха-ха-ха! Моментом слинял мусоренок.

– Все высказала?

– Куда там! У меня таких рассказов больше, чем грибов в лесопосадке.

– Люба, я замечаю… – начал Кухнин, но Борщевская не дала ему договорить:

– Нету пользы мне от чая. По такому бы случаю лучше б водки вместо чая.

– Не зубоскаль. Я замечаю, что в последнее время ты ни единого дня не бываешь трезвая.

– Выполняю указание Президента России.

– Что?..

– В недавнем радиообращении к народу он сказал: «Дорогие россияне! Наступила осень – пора квасить».

– Президент говорил, что пора квасить капусту и заготавливать овощи на зиму.

– Серьезно?.. А я, дура, до конца не дослушала. Как только услыхала «пора квасить», сразу стриганула за бутылкой. С той поры радио не слушаю. Циркулирую туда-сюда, пока грибы выручают.

– Почем ведерко продаешь?

– Не меньше, чем за бутылку.

– Хорошо берут?

– Если бы… Иной раз полдня протопчешься похмельная, как дурочка, а вечером от безнадеги за четушку сплавишь.

«Вот он, удачный „ключик“, чтобы вызвать „кэгэбэшницу“ на откровенность!» – мелькнула у Кухнина внезапная мысль.

– За сколько прямо сейчас продашь? – спросил он.

– За поллитровку с картинкой «Столица Сибири», – вроде бы неуверенно сказала Борщевская.

– Предлагаю две десятки. Хватит?

Люба поморщилась:

– Неужели из-за недостающего трояка я, как побирушка, буду унижаться с протянутой рукой?..

Кухнин вздохнул:

– Ладно, дам на «Столицу Сибири». Пойдем до моего дома и пересыпем грибы, чтобы освободить твое ведро.

– Толя, на хрена его освобождать?! – обрадовалась Борщевская. – Гони на кон башли и топай домой с ведром. Завтра утречком за ним забегу.

– Нет, давай расквитаемся сегодня.

– А ты меня не кинешь?..

– Я же участковый, а не кидала.

– Черт тебя знает… Нынче все в бандитизме погрязли. В кого ни ткни пальцем, тот и коррупционер.

– Не разводи болтологию, – сухо сказал Кухнин. – Продаешь грибы или нет?

– Продаю! – торопливо ответила Борщевская и, показав на расположенный неподалеку магазин, зачастила: – Айда до моей лечебницы. Купим пузырь антигрустина и похиляем к тебе. Согласен на такой компромисс?

– Согласен.

Воодушевленная неожиданной сделкой, обещающей скорое похмелье, Люба заметно оживилась. Шагая рядом с Кухниным к магазину, она изобразила на синюшном лице кокетливую гримасу и хрипловатым голосом бодро завела:

Раз пошли на дело, выпить захотелось.

Зашли они в роскошный ресторан…

– Ну, затянула блатной шлягер, – усмехнулся Кухнин. – Не о чем поговорить, что ли?

– Мы же с тобой все обговорили. О чем еще базарить…

– Ты в школе сколько классов кончила?

– Думаешь, я помню… Образование у меня выщее-специальное. Четырехгодичный исправительно-трудовой колледж да еще заочная «Академия пуха и пера».

– Не хватает только института юмора и сатиры?

– Под турахом юмор из меня прет, как пена из огнетушителя. А сатиры кругом невпроворот, можно ржать с утра до вечера.

– Другого пистолета в лесопосадке не нашла? – внезапно спросил участковый.

– Какого еще другого?! – удивилась Люба. – У них один шпалер на двоих был.

Стараясь не выказать волнения от на редкость удачной затравки разговора, Кухнин с напускным равнодушием сказал:

– Знаешь, с кем Геннадий Потехин схватился в рукопашной…

– С кем?

– С Русланом Мамаевым.

– Заливаешь?

– Экспертиза установила, что это Руслан сгорел в отцовской избе. И в лесопосадке он же застрелил потехинского кобеля.

– Вот, блин горячий, клоунада!.. – воскликнула Борщевская. – Сама я до этого не доперла. Когда пожарники выволокли из горящей избы мужика в камуфляже, подумала: где этого мордоворота видела?.. Теперь только дошло, что в лесопосадке на него чуть не напоролась.

– Как?

– Грибы в траве шарила, и как черт меня в бок кольнул. Вскинула голову, а метрах в двадцати амбал в омоновском наряде между березок на корточках сидит! Не долго маясь, крюк по кустам обогнула от греха подальше да – на тропу. В самое то время Геннадия Никифоровича встретила.

– Его подкарауливал амбал, что ли?

– Хрен знает, кого он там хотел застукать, но понятно, что не со мной в прятки играл.

– Что дальше произошло?

– Я тебе уже рассказывала… – Люба остановилась у дверей магазина. – Соловья баснями не кормят. Шуруй в лечебницу за бутылкой.

Кухнин достал из бумажника деньги:

– Иди сама покупай.

Борщевская обернулась быстро. Выйдя из магазина с поллитровкой, она внезапно предложила:

– Толя, не ради пьянства – здоровья для, заглянем на минутку в мою хату. Стопочку хлебну, и потопаем к тебе.

– Ты же после стопки окосеешь, – хмуро сказал Кухнин.

– Плохо обо мне думаешь. Опохмеливаясь, я умом светлею, и память восстанавливается.

– Хлебни здесь.

– Я не алкашка, чтобы из горла на улице глотать. Пойдем, Толя… Такую драму расскажу, у тебя волосы дыбом встанут.

– По пьянке ты наплетешь!

– Да, чтоб же под первым же фраером…

– Не клянись, пошли, – резко оборвал участковый.

По пути к Любиной хате стараясь не прервать разговор, Кухнин спросил: