Читать книгу "Месть и любовь - Лиз Филдинг"

— Тебя не отстраняли, Клер, — сказал Хэл. — Напротив. Ты будешь в самом центре событий, помогая Мейбриджу стать лучше. Не ты ли сама этого хотела? Когда писала о плюшевых мишках и дорожках для пешеходов?

Клер поспешила отвести взгляд.

— Я хотела, — сказала она, — чтобы ты понял, какая огромная ответственность лежит на плечах владельца поместья. Что касается роли феи, ты ведь прекрасно понимаешь, что это временная обязанность, работа для миловидной девушки, только что закончившей школу, которая будет счастлива увидеть свою фотографию в газете и рада нацепить крылья и дурацкий костюм.

— Ты совсем не развлекаешься? — спросил он, наблюдая, как Элли кидает в воду камушки.

— Нет! То есть да! Но речь идет о моей карьере. Я хочу, чтобы ко мне относились серьезно.

— Серьезно? Всегда? — Хэл облокотился на спинку скамьи и повернулся к ней, задумчиво глядя ей в глаза.

— Таковы были мои планы, но, как только я надену пачку и крылья и выставлю напоказ все свои целлюлитные части тела, у меня не останется ни одного шанса на уважительное отношение.

— А что случилось с маленькой девочкой, которая готова была жизнь отдать за красную кожаную юбку, Клер?

— То же самое, что произошло с мальчиком, который въехал в главное здание поместья на мотоцикле. Она выросла и, к сожалению, умопомрачительно короткая юбка — не вариант для серьезной женщины, давно выросшей из подростковых размеров одежды.

— И все же она бы тебе пошла. — Хэл задумчиво откусил мороженое. — Хотя, наверное, стоило бы выбрать другой цвет.

— Она должна была быть именно красной. Именно этот цвет характеризует вызывающий наряд. Заставляет взрослых поджимать губы в негодовании.

— Мы стали взрослыми, — сказал Хэл. — Когда-то мы так об этом мечтали. Обрести свободу, делать то, что мы хотим, быть тем, кем мы хотим. Мы даже не представляли себе, как счастливы мы были тогда, когда еще не были обременены обязательствами, не оставляющими нам времени побыть самими собой.

— Невозможно стать миллионером, дурачась. — Клер никогда не сомневалась, что серебряные нити в его великолепных темных волосах являются последствием напряженной нервной работы. — А что бы сделал ты, Хэл? Если бы у тебя появилось свободное время?

— Ты это видела. Не помнишь?

— Стал бы разбирать мотоцикл на части?

— И собирать обратно. Еще бы погонял по пустырям Крэна.

— Сумасшедший!

— Сегодня утром я поймал руками форель. Я не делал этого много лет. Я испытал несравнимое удовольствие, когда она трепыхалась в моих руках, но потом я отпустил ее обратно.

— Неужели ты способен на подобное?

— Хочешь, чтобы я тебе это доказал? — спросил он.

Клер завороженно наблюдала за тем, как словно в замедленной съемке поднимаются вверх уголки его губ, а в уголках сверкающих опасным блеском глаз появляются чуть заметные морщинки. Он снова улыбался. Той улыбкой, которая способна прожечь насквозь сердце женщины, незащищенное прочной непробиваемой броней. Он словно предупреждал, что тема постепенно уходила от обсуждения рыбалки.

— Ненавижу рыбу, — резко прервала его Клер. — Элли, осторожно!

Хэл поймал ее за руку в тот момент, когда она подскочила, чтобы увести дочку от воды.

— Она же может упасть! — запротестовала Клер.

— Здесь мелко и безопасно.

— Она намокнет.

— На улице тепло. Она быстро высохнет.

— Ты считаешь меня слишком беспокойной матерью?

— Только из-за того, что ты слишком беспокойная мать, — ответил он. — Это можно понять, но ты должна с собой бороться.

— Почему? Что тебе об этом известно? — спросила Клер, наблюдая за дочкой, которая балансировала на краю воды на одной ноге, держа в одной руке рожок с мороженым, а в другой — камушки для бросания в воду. — Мне никогда не позволили бы… — Ей никогда бы не позволили подойти так близко к реке, намочить ноги, испачкать платье в возрасте Элли. — Я несу за нее полную ответственность. У нее нет никого, кроме меня.

— Расслабься, — мягко сказал Хэл. — Осторожнее, Клер. Не превратись в собственную мать.

— Как? — Его слова прозвучали как пощечина, заставив ее хватать рот воздухом, словно внезапно ей перестало хватать кислорода. — Ни за что!

— Интересно, Эллис не мечтает о красной кожаной юбке? — Хэл медленно слизывал капли мороженого с большого пальца. Клер очень хотела не смотреть на него, но у нее не хватало сил… — О чем мечтает она? Ты в курсе? Когда-нибудь задавала ей этот вопрос? А тебя родители об этом спрашивали?

— Родители делают то, что считают лучшим для своих детей, — сказала она, понимая, что продолжает защищаться, не желая признавать правду: она не знала, что творится в голове ее ребенка. Что делает ее по-настоящему счастливой.

— Ты в это сама веришь?

— Мои поступали именно так.

— Тебе повезло. Но даже из лучших побуждений они не всегда оказываются правыми. Как они отреагировали на появление Эллис?

— Мой отец умер за неделю до рождения Эллис. Его жизнь сильно сократилась из-за рака поджелудочной железы. Два долгих года… Химиотерапия, ремиссия, снова терапия… До последней недели он продолжал работать. Отказывался отдыхать. Он говорил, что скоро у него будет много времени на отдых.

— Тебе пришлось нелегко, — сказал Хэл.

— Отцу было еще тяжелее. И матери тоже. У меня, по крайней мере, была возможность ускользнуть из дома, отвлечься.

— С отцом Элли?

Она сглотнула:

— Да.

— Не вини себя за это.

— Легко сказать — трудно сделать. — И дело было не в том, что она позволяла себе веселиться, когда они страдали. Дело было в том, что это перевернуло всю ее жизнь. — Мне приходится жить с пониманием того, что я врала им о том, где и с кем проводила время. Я не оправдала доверия родителей, которые хотели дать мне все самое лучшее.

— У меня подобных проблем никогда не возникало. — Он доел мороженое. — Ваше проживание в доме тоже зависело от работы в поместье?

— Да… — Клер очень хотелось узнать о его детстве. Наверное, он невыносимо страдал от проживания под одной крышей с алкоголиком, который даже не был его отцом. Интересно, он знал об этом в ту пору? — Сэр Роберт предложил моей матери выкупить дом, страховка отца покрыла бы расходы. Но она предпочла уехать.

— А ты, я так полагаю, хотела быть ближе к отцу Элли.

— Нет. Джаред к тому времени уже уехал. Я предпочла родить ребенка, оставив надежды на будущее, которое готовила для меня моя мать. Прошла через утренний токсикоз, вместо того чтобы взять академический отпуск и укатить в жаркие страны с престижными друзьями из университета. Она не смогла простить мне этот выбор. И все усложнилось тем, что отец принял мою сторону.