Читать книгу "Сначала я убью свой страх - Кирилл Казанцев"

Пока готовился ужин, они успели опустошить бутылку шампанского под икру и фривольный треп и чувствовали себя вполне непринужденно.

– Ну что ты, Денис, все мне выкаешь? Это подчеркивает нашу разницу в возрасте. Давай на «ты», а то я обижусь, – кокетливо произнесла Гончарова.

– Двадцать шесть – еще не старость. Но нужно соблюсти обычай!

– Ах, вот куда ты клонишь, двоечник! Ну, тогда наливай, пьем на брудершафт!

Они скрестили руки с бокалами, выпили до дна и поцеловались. Денису показалось, что она задержала губы значительно дольше, чем того позволял этикет.

– И все-таки что ты хочешь там найти? Дело совершенно пустое. Мы даже за халатность не стали никого привлекать. Инфаркт у него был днем, но он почему-то не вызвал «Скорую». Ему бы в больницу, а он по улицам разгуливал!

– Пойми, Нина, клиент заказывает музыку. Сказали порыться, значит, пороюсь, и я сделаю это на совесть. В деле данные опроса и прочая беллетристика, следовательно, не придется заново всех опрашивать. Да и вообще, я ничего о нем не знаю, а тут вся информация под носом.

– И что это даст? Зачем огород городить?

– А не кажется тебе странным, что адвокат шел домой с пустыми руками, ни папочки, ни барсетки. Я на все сто уверен, что у него в руках что-то было, но он это что-то выронил. А если выронил, кто взял и зачем? И какие документы там были? В принципе прокуратуре важно – есть ли состав преступления, а была папочка или не было, ей по боку. Зато клиенту не по боку!

– Все ясно. Завтра придешь, запру тебя в своем кабинете, и хоть зачитайся!

– Материалы по мастерской уже готовятся, завтра и принесу.

– Тогда наливай!

Из ресторана Гончарова вышла под хмельком, но с первого взгляда это было незаметно. Она шла все таким же твердым шагом, гордо неся себя в ночь.

– Ты меня напоил, тебе и отдуваться, – сказала она, когда они подъехали к ее дому. – У нас уже неделю лифт не работает, а мне на шестой! Там все время молодежь крутится неприкаянная. Боязно.

– Доставим в целости! Муж не заревнует?

– Нет мужа. Отправила я его, козла спортивного, в отставку! Уволила за несоответствие. А дочка у мамы. Кот только будет вякать, но я ему прихватила кое-что с барского стола. Пошли.

Когда они добрались до шестого этажа, Нину совсем разморило. Она была не столько пьяной, сколько утомленной. «Видимо, в прокуратуре еще хуже, чем на войне», – подумал Денис, почти неся ее на себе последний пролет. Но перед своей дверью она встряхнулась, приободрилась и заговорщически улыбнулась, смотря Денису прямо в глаза.

– Зайдешь на кофе?

– Позволь уточнить. Под кофе ты имеешь в виду то же, что и я?

– Будем считать, что да.

– Ты выглядишь уставшей. Тебя хватит хотя бы на одну чашку?

– Не сомневайся. Ты не представляешь, как меня бодрит кофе с самого первого глотка.

– Тогда открывай!

– Мишенька мой! – подхватила выбежавшего в прихожую дымчатого персидского кота Гончарова и отнесла его на кухню. – Извини, сегодня обойдешься без «Вискаса», есть только человеческая еда.

Денис выбрал себе на полке под зеркалом тапочки самого большого размера, переобулся и пошел вслед за Ниной. Она стояла и смотрела, как кот, урча, с жадностью поедает остатки колбасы и мяса. Он протянул ей руку и повел за собой обратно в прихожую. Быстро снял с нее пальто, став на колени, расстегнул и снял сапоги, надел на ноги тапочки, потом подхватил на руки, отнес в комнату и посадил на диван.

– А кофе все-таки не помешает! – сказал он, слегка коснувшись пальцами ее щеки. – Я пойду, сварю, а ты пока расслабься.

Хозяйничая на кухне, он заметил, как она в халате проскользнула в ванную, и скоро откуда послышалось журчание воды. Вернувшись в комнату, Денис поставил поднос с кофейными принадлежностями на стол и увидел на диване большое банное полотенце и пушистый темно-красный халат. «А почему бы и нет?!» – мелькнуло в голове. Он быстро разделся, аккуратно сложил свои вещи и выложил на стол сотовый телефон и блокнот. Надев халат, поднял и развел руки – халат оказался почти впору. С чувством выполненного долга он вольготно устроился на диване и налил себе кофе.

Нина появилась через несколько минут, посвежевшая, раскрасневшаяся, с распущенными волнистыми каштановыми волосами. Дениса удивила ее столь неожиданная метаморфоза.

– Вот теперь я вижу, что ты не официальное лицо при исполнении, а женщина, и весьма привлекательная. – Он встал, обнял ее за талию и поцеловал в губы. – Надеюсь, ты не очень будешь скучать? Я мигом.

* * *

Пока Денис принимал душ, зазвонил телефон. Нина решила не подходить, но телефон продолжал разрываться, так что пришлось все-таки снять трубку.

– Здравствуй, красивая, – послышался глуховатый безликий голос. – Узнала меня?

– Я уж обрадовалась, думала, ты обо мне забыл.

– Не надейся, я тебя никогда не забуду. Случайно, я не прервал твой коитус?

– О чем ты?

– Не прикидывайся овечкой! Я знаю, с кем ты и почему. На молодое мясцо потянуло?

– Это тебя не касается!

– Согласен, твое прокисшее белье меня не интересует. Меня интересует Краснов. Ты должна раскопать о нем все. Особенно его последние дела. Сойдись с ним поближе и разговори.

– Зачем он тебе? Он еще пацан!

– Этот пацан позавчера завалил Черепковых. Я не привык, чтобы в этом городе что-то происходило без моего ведома. Хочу заставить его играть по моим правилам или не играть совсем. Позвоню завтра в это же время. – И в трубке послышались длинные гудки.

Денис боялся, что близость с ней превратится в рутинное отбывание прокурорской барщины, но, коснувшись ее тела, почувствовал внутренний огонь, спрятанный от постороннего взгляда в плотную защитную оболочку. Нужно было только сломать эту оболочку и выпустить на свободу ее истинное «Я». Он не спешил, чтобы не испортить дело. Сначала нежно огладил еще упругие груди, живот, крутые бедра. Почувствовав, как она напряглась и задрожала, повторял это еще и еще, каждый раз все дольше задерживая руку на внутренней стороне бедра и внизу живота. Ее тело постепенно заиграло под рукой, и тогда он, склонившись над ней, стал целовать ее шею, набухшие соски, напрягшийся живот. Плотно сжатые бедра расслабились и раздвинулись сами по себе. Он опустился ниже – глубокий утробный стон вырвался из ее груди на волю, освобождая от всего, что ограничивало ее внутреннюю свободу…

– Пожалуй, это самая дорогая взятка, которую мне когда-нибудь давали, – сказала она, прижимая его голову к груди и ероша его волосы, когда все закончилось.

– А ты берешь?

– Жизнь заставляет.

– Меня умиляет твой скупой прокурорский юмор. Расслабься, твое тело все уже рассказало, так что не стоит стесняться, можно говорить человеческим языком.