Читать книгу "Лесная смерть - Брижит Обер"

Не переставая проклинать всякого рода убийц, нынешние времена, налоги, сетовать на сокращение продолжительности жизни и поистине преступное безразличие ко всему перечисленному со стороны Всевышнего, Иветта убирает со стола. Затем возвращается ко мне и объявляет, что день сегодня слишком хорош для того, чтобы сидеть взаперти. Она уже позвонила Элен и предложила вместе со мной взять на прогулку Виржини. Элен согласилась — у Иветты даже возникло впечатление, что та будет рада на какое-то время остаться одна.

Виржини весело скачет рядом с моей коляской. Иветта предпочла и носа не совать в Видальский «лес», так что прогуливаемся мы по площади возле торгового центра. Насколько я помню, там много скамеек и целая куча уличных торговцев сандвичами. Мимо нас со свистом проносится молодежь на роликовых коньках и прочих приспособлениях для быстрой езды — то бишь на досках. Где-то чуть поодаль слышатся равномерные удары по мячу. Визг и писк явно перевозбужденных детей — тут я вспоминаю, что в центре площади расположен большой квадратный бассейн, украшенный причудливо изогнутыми металлическими трубками фонтана, куда малышня вечно бросает все, что более или менее способно плыть.

Фонтан работает — слышен негромкий шелест водяных струй. Мы останавливаемся. Иветта облегченно вздыхает — судя по всему, она опустилась на скамью.

— Виржини, не уходи далеко!

— Нет, я только поиграю у бассейна.

На какой-то момент воцаряется полный покой; мы обе сидим: я — вслушиваясь в живые звуки окружающего мира, Иветта — явно погрузившись в какие-то свои мечты. Тонкий голосок Виржини внезапно вырывает меня из оцепенения:

— Можно мы с ним сходим купить «Малабар»?

— Конфетами очень легко испортить себе зубы.

— Это вовсе никакие не конфеты, а жвачка.

— Все равно. Кстати, как тебя зовут, малыш? Или ты язык проглотил?

— Мама всегда покупает мне жвачку. А его зовут Матье.

Нет, этого не может быть!

— Ладно, вот тебе пять франков, да смотри не потеряй. А где твоя мама, Матье?

— Вон там, в парикмахерской.

— Его мама — парикмахер. А сюда он пришел со своим старшим братом, — поясняет Виржини.

— Ах так! Ну хорошо; ступайте за своей жвачкой, но смотрите не задерживайтесь и ни с кем посторонним не разговаривайте!

Надо же: это он, Матье Гольбер. И что такое Виржини задумала? О Господи! Неужели она… поставляет жертвы убийце? Нет, просто бред какой-то; такие мысли надо от себя гнать. А что моя Иветта — она хотя бы приглядывает за ними? Почему их так долго нет — разве это нормально? До моего слуха доносится шелест бумаги, и я понимаю, чем сейчас занята Иветта: она мирно читает газету. Ох, неподходящее же ты времечко выбрала для того, чтобы читать, Иветта!

— Не понимаю, почему такой, соблазнительного вида мужчина — принц Альберт — до сих пор не женился…

Иветта! Да плюнь ты на этого принца! Посмотри-ка лучше, где там наши малыши!

— До чего же они надоели со своим спортом; просто невероятно: в какую газету ни загляни — сплошной спорт, страница за страницей…

Иветта, милая, ну пожалуйста, оторвись же ты от своей газеты да поищи глазами малышей!

— Я купила целых пять жвачек!

Виржини! Слава Богу!

— Вот увидишь: если и дальше будешь поглощать конфеты в таком количестве, у тебя все зубы испортятся.

— Наш дантист — очень милый человек.

— Все равно это неразумно. Дантист стоит бешеных денег. Кстати, куда подевался твой дружок?

— Пошел к своему старшему брату. Им пора домой.

— Вот как? Послушай, может, посидишь немного с нами? Могу дать тебе посмотреть комиксы, если хочешь.

— Да, с удовольствием.

Помимо моей воли меня вдруг охватывает какая-то глухая тревога. Появление Матье — именно здесь и сейчас — начинает мне казаться довольно-таки странным совпадением. А его внезапное исчезновение — еще более странным.

— Я вам не помешаю? — вежливо спрашивает дамский голос с заметным северным акцентом.

— Нет, ну что вы. Садитесь. Подвинься немного, Виржини.

Теперь Виржини сидит почти вплотную с моим креслом. Иветта и подсевшая к нам дама принимаются болтать о каких-то пустяках.

— Элиза, ты слышишь меня? — внезапно шепчет Виржини.

Я приподнимаю палец.

— Я боюсь за Матье.

Я тоже.

— По-моему, он сейчас умрет.

О, нет, нет! Ох, если бы я могла схватить эту девчонку да встряхнуть как следует, заставить ее выдать все свои тайны…

— Я ведь видела ее, Смерть. Там, неподалеку от стоянки.

Мне становится жутко — такое ощущение, словно в желудок мне влили расплавленного свинца. Будь оно проклято, мое идиотское лицо, неспособное выразить ни малейших эмоций, будь проклят мой дурацкий рот, неспособный кричать! Должно быть, вид у меня все-таки становится несколько странным, ибо Иветта внезапно прерывает свою болтовню:

— У вас такой беспокойный вид… Что-то не так?

Я приподнимаю палец. Все не так.

— Хотите вернуться домой?

Мой палец остается недвижим.

— Хотите еще немного прогуляться?

Да, пожалуй, лучше прогуляться: может быть, мы случайно наткнемся на Матье. Я приподнимаю палец.

— Ну что ж, — смирившись, вздыхает Иветта, — тогда поехали. До свидания, — расстроенно бросает она своей недавней собеседнице; представляю, как та, должно быть, ошарашенно уставилась сейчас на меня.

Коляска трогается с места. Виржини тихонько напевает. Проходит какое-то время прежде чем я осознаю, что именно она напевает. «Жил-был маленький кораблик». Виржини как раз дошла до того момента, когда юнга вот-вот погибнет, и мне это кажется очень дурным предзнаменованием.

Так мы «гуляем» еще некоторое время; у Иветты явно испортилось настроение: коляску она толкает очень небрежно, рывками. Какие-то ребятишки заговаривают с Виржини; должно быть, мы совсем близко от фонтана — шелест водяных струй слышен теперь куда сильнее. Я уже начинаю убеждать себя в том, что просто-напросто во мне взыграл избыток воображения. Вдруг раздается голос Иветты:

— Виржини! Поди-ка сюда на минутку!

— Что?

— Это что за парень, с которым ты только что разговаривала? Тот, высокий, в красной каскетке?

— Какой еще высокий парень?

— Эй, молодой человек! — кричит Иветта. — Да, вы! В красной каскетке!

Наклонившись ко мне, она шепчет мне на ухо:

— Кто знает, может, это — один из тех, которые пичкают детвору наркотиками…

При других обстоятельствах мне, наверное, стало бы очень смешно.