Читать книгу "Время больших побед - Борис Царегородцев"

Теперь немецкие охотники преследовали русского. «Ему тоже приходится несладко, а недавно вот также гансы гонялись за нами», – подумал я, но ничем помочь не мог.

Но помощь пришла сверху, русская авиация нанесла удар по кораблям конвоя. Русская подлодка двигалась тем же курсом, что и мы, к берегу. Но вот они застопорили ход и пошли на всплытие.

Решили посмотреть, что творится на поверхности, они что, и сейчас нас не слышат, мы же рядом с ними, ну нас невозможно не услышать, разве что весь экипаж глухой, удивлялся я такой беспечности. Подводная лодка русских возвращалась назад в сторону конвоя. Я тоже всплыл под перископ глянуть, зачем этот русский возвращается к конвою.

Понятно, решил добить транспорт, поврежденный авиацией. Я увидел в перископ горящий, но еще державшийся на воде корабль – его-то транспорт, что он повредил, по-видимому, самолеты потопили. Так он решил этот добить. Продолжаю наблюдать за действиями русской подлодки. Видел, как после неудачного первого пуска русский вторым залпом попал в сторожевой корабль, стоящий у борта транспорта и начавший уже отходить от него по направлению к лодке. Торпеда попала ему в нос, и он теперь стремительно погружался рядом с транспортом, следом раздался очень мощный подводный взрыв, который погубил и транспорт. Похоже, взорвались глубинные бомбы на корме охотника. К месту трагедии подошла еще пара немцев, они принялись спасать оставшихся в живых с обоих кораблей. Я не стал стрелять, так как на линии огня находился русский. Когда все стихло и немцы убрались, русский всплыл и на дизелях пошел тем же курсом, что и конвой, – наверное, бросился догонять, чтобы повторить атаку. После того как русские ушли, мы тоже решили всплыть и пойти за ними. Но нам не угнаться за их скоростной подлодкой. Только мы всплыли и уже собирались запустить дизеля, как акустик доложил, что с запада послышались шумы винтов крупных кораблей. К нам приближался еще один конвой. Русский его не услышал, бросился в погоню за первым. Мог бы немного подождать и атаковать этот».

Роберт не знал, что на русской лодке торпед больше не осталось, она просто поспешила к себе на базу. И тут сигнальщики обнаружили самолет противника совсем рядом. Пришлось срочно нырять.

«Мы еще не успели пройти двадцатиметровую отметку, как начали рваться глубинные бомбы, но благодаря Господу нашему они не причинили нам вреда. Через час из-за горизонта показались дымы от многочисленных транспортов, а еще через час мы выбирали для себя цель. Прямо на нас шел большой конвой немцев в составе одиннадцати транспортов и примерно двух десятков кораблей охранения. Все транспорты по водоизмещению примерно в три-четыре раза больше предыдущего. Немцы оказались хитрыми, пустили вперед суда среднего тоннажа, а за ним на расстоянии таких жирных индеек. Русские купились и атаковали предыдущий конвой. Нет, что бы мне ни говорили потом, я не упущу такой момент и атакую их».

И Роберт Патрик Даниэль пошел в атаку, однако конвой был предупрежден о нахождении на пути кораблей английской подлодки.

А это значит, по ее наводке русская авиация нанесла удар по кораблям первого конвоя. Значит, англичане и русские координируют свои действия. К такому выводу пришли немцы.

Роберту никак не удавалось выйти на дистанцию залпа, немецкие противолодочные корабли применяли гидролокаторы, их работу было хорошо слышно. Подлодка висела на глубине, выбирая подходящий момент для удара. «Когда звуки работающих гидролокаторов немного отдалились от нашей лодки, я всплыл под перископ. Торпедные аппараты были уже на команде «товсь». Как только перископ показался над водой, я быстро нацелил нос своей лодки на проходящие менее чем в миле суда конвоя, последовал пятиторпедный залп наудачу, и сразу нырнул на предельную глубину. Наверху раздалось два взрыва, значит, в кого-то попали. Потом начался кромешный ад. Немцы не жалели бомб, полные решимости покончить с тем, кто напал на них».

Конвой, потеряв транспорт, продолжал движение в сторону Берлевога. Р-43 «Унисон» не погибла, получив серьезные повреждения, и теперь двигалась на восток к русским, поскольку до своей базы можно и не добраться.

Командиру Л-20 Виктору Тамману повезло чуть больше. Он атаковал конвой через сорок минут после Сушкина, кроме того, носовой залп у него мощнее – шесть аппаратов против четырех, и, как результат, половина торпед попала в цель. Транспорт около десяти тысяч тонн и сторожевой корабль отправились на дно. Теперь шла охота на Л-20, но после пары десятков бомб все прекратилось, охотники бросили подлодку и пошли догонять конвой. Л-20 всплыла и последовала за конвоем, надеясь еще на одну удачную атаку. Шуйский на конвой вышел сам, и не со стороны берега, как до этого предыдущие подлодки, а со стороны океана. Немцы, приученные к атакам со стороны берега, усилили охрану с той стороны, а со стороны океана ослабили, чем и воспользовался командир Щ-403, пустив на дно еще один транспорт противника. Как будто выждав момент, на конвой совершила налет наша авиация, после чего конвой стал походить на стадо баранов. Потеряв несколько судов потопленными и поврежденными, строй распался, чем не замедлили воспользоваться Щ-403 и догнавшая конвой Л-20, добившие еще двух подранков. Потеряв семь транспортов и четыре корабля охранения, конвой все же прорвался в Берлевог, но это оказались жалкие остатки ожидаемого подкрепления. Генералы перебрасываемых дивизий осознавали катастрофу, постигшую их войска на переходе. Это сравнимо со Сталинградом, если перевести потери в масштаб данного театра военных действий. Но ни флотское командование, ни генералы еще не знали о катастрофе, постигшей эскадру, которую они видели, когда она выходила из Альт-фьорда. Они надеялись, что их транспорты защитит эта мощная эскадра, что они беспрепятственно проследуют до места высадки и эти самые мощные и дальнобойные орудия помогут им загнать этих русских подальше в тундру. Что их многочисленные зенитные орудия не подпустят близко самолеты русских. Про русский флот они и не упоминали, зная, что на севере ничего крупнее эсминца у Советов нет. Их собственная авиация тоже чего-то стоит. Хваленые птенцы Геринга всегда считали себя лучшими в мире.

Между тем большая часть некогда мощной эскадры уже покоилась на дне Баренцева моря и ничем помочь не могла. Кто бы ей помог спасти свои экипажи от купания в холодной воде. Да и эти птенчики не смогли помешать сталинским соколам нанести торпедно-бомбовый удар по конвою, потеряв с десяток своих истребителей, они ретировались с поля боя.

Мы тоже понесли потери. Немцам, совместными усилиями, удалось сбить два истребителя По-3 и три бомбардировщика Ту-2. Экипажи двух выбросились с парашютами, экипаж Ту-2 не покинул горящий самолет, а направил его на таран на тральщик, который после этого просто исчез с поверхности моря. Щ-403 смогла спасти двоих наших пилотов, всплыв на поверхность у фашистов на виду, кроме того, выловила еще и одного немца. Всего наша авиация в двух налетах потеряла девять самолетов, восемь над кораблями противника, а одна тушка немного не дотянула до аэродрома под Киркенесом. Экипажу пришлось покидать самолет прямо над аэродромом, один мотор вовсю горел, и пожар мог в любой момент перекинуться на фюзеляж. Из четырнадцати членов экипажей самолетов, кто смог выпрыгнуть, было спасено только восемь. Пятерых спасли подводные лодки, кроме Щ-403, двоих подобрала К-3, случайно встретив надувную лодку по пути на базу. Это были пилоты с Ил-4, сбитого еще при первом налете на малый конвой. Кроме того, одного нашего и одного немца спасли англичане, теперь ковыляющие под одним дизелем в сторону ближайшей русской базы, которой стал Киркенес. О том, что Киркенес освобожден русскими, англичане узнали у нашего летчика. Троих подобрали наши летающие лодки, которые специально занимались спасением экипажей сбитых самолетов, этим же занимались и немецкие летающие лодки, спасая своих, подобрали двоих наших летчиков, остальные числились пропавшими, а попросту утонули в холодных водах Баренцева моря.