Читать книгу "Мой личный врач - Нора Дмитриева"

– Да я и не претендую. У тебя вроде вискарь был?

– Почему был? Вот он, пользуйся на здоровье, – Дмитрий Александрович открыл книжный шкаф, достал из-за ряда солидных томов бутылку, на этикетке которой было написано слово «Macallan», и торжественно водрузил ее на стол.

– Это ты от Агнессы прячешь?

– А от кого же еще? Она ведь как цербер за мной следит: за столом ни вина, ни мяса не дает, держит на одних кашах, твороге и каком-то овощном силосе. Ничего вкусного от нее не дождешься. Спасибо, Люся, добрая душа, иногда тайком от нее отбивной попотчует, а то совсем не жизнь, а горе горькое, – заговорщицки подмигнул он мне.

– Ой, дед, хватит прибедняться! Кстати, должен заметить, что ты прямо соколом глядишь, а утром спину разогнуть не мог.

– Это все Лиза, она меня сегодня, можно сказать, к жизни вернула. Так что тебе спасибо, что рекомендовал к ней обратиться, и вообще, хорошо, что в доме появился хоть один стоящий медик, а то этот ваш горе-академик ходит как индюк надутый, а спросишь его, как чирей лечить, так он даже этого объяснить толком не может…

Антон Зиновьевич плеснул себе в бокал виски, выпил, закусил клубничиной, задумчиво посмотрел на меня:

– А что, Лиза, переходите к нам на постоянную работу, положу вам хорошее жалованье?! У нас тут тихо, спокойно, да и народ вроде ничего, не капризный…

– Нет, спасибо.

– Что так? А если я предложу вам…

И он назвал сумму значительно больше той, что получала я в нашей клинической больнице в качестве заместителя заведующего отделением и оперирующего хирурга, работающего на две ставки.

– Еще раз спасибо, Антон Зиновьевич, за предложение, но мой ответ – «нет».

– Ну что ж, на «нет» и суда нет, – усмехнулся Шадрин, – но вы все-таки подумайте… Да, кстати, бассейном вы можете пользоваться в любое удобное для вас время.

– Но Галина Герасимовна…

– Моя супруга несколько погорячилась, и я прошу ее извинить за ту сцену, что она устроила.

Я поблагодарила, откланялась и вышла из комнаты, удивившись тому, что в голосе Антона Зиновьевича как-то не улавливалось трепетных интонаций, с которыми должно немолодому некрасивому мужу говорить о юной красавице жене… И еще я подумала о том, что в лице Галины Герасимовны нажила себе врага.

Прежде чем пойти к Вере Дмитриевне, я отправилась в сад, чтобы среди деревьев, кустов и фонтанов без помех позвонить Милочке. Зная дотошность моей сестрички, я днем полазила по сайту Феодосии и теперь была в курсе не только погоды, но и культурных мероприятий города, что придало моему повествованию об отдыхе в Крыму некоторую фактологическую весомость. Так что общение с родственниками прошло гладко. Правда, конспиратор Костик, прибегая к эзопову языку, пытался выяснить у меня, на какой стадии готовности будущий фоторепортаж, но я на него зарычала, и он умолк, всего лишь пожелав мне творческих успехов и сообщив, что кинул мне на e-mail любопытную информацию про РАСН.

Когда я вошла в спальню моей пациентки, то увидела чудную картину: на обеденном столике, прикрепленном к медицинской кровати Веры Дмитриевны, восседал Персик и, мурлыча, вылизывал с ложки мороженое, которым потчевала его Анюта, а ее бабушка гладила этого безобразника по пушистой спине здоровой рукой и при этом умильно сюсюкала: «Ой, как нашему котику вкусно, ой, как наш котик любит мороженое».

Я негромко кашлянула в ладонь, дабы привлечь внимание к своей особе.

– А я что, я ничего, – заметив меня, заныла Анюта и моментально спрятала за спину вазочку с мороженым, – просто я услышала, как Персик плачет у вас в комнате. Он там сидел такой грустный, одинокий, несчастный, и я подумала, что здесь с нами ему будет веселее.

– Да, – поддакнула Вера Дмитриевна, – у него в глазах стояли слезы.

– Так уж и слезы! И на столик он сам прыгнул?

– Ну да.

– И мороженое попросил?

Анюта опустила голову, и ей на помощь пришла бабушка.

– Лиза, это я виновата, мне так хотелось его чем-нибудь порадовать…

– Так, с вами все ясно: вы просто решили окончательно избаловать мне кота, чтобы я потом мучилась, занимаясь его перевоспитанием.

– Нет! – одновременно вскричали бабушка с внучкой. – Мы хорошие, мы больше не будем.

– Ладно, поверю на слово. Но, милые дамы, учтите, если подобное повторится, животное будет изолировано. А сейчас пришло время готовиться ко сну. Анюта, пожелай бабушке спокойной ночи.

– Спокойной ночи, бабуля, – девочка поцеловала Веру Дмитриевну в щеку, потом подошла ко мне, – спокойной ночи, Лиза.

Не знаю почему, но я наклонилась и поцеловала Анюту в темечко.

– Спокойной ночи, хороших снов.

Анюта на секунду прижалась лбом к моей груди и вышла из комнаты.

– Вы очень понравились моей внучке, Лиза, – обронила Вера Дмитриевна, когда я готовила ее ко сну.

– Мне она тоже очень понравилась: умная, милая девочка и совершенно не избалованная… Кстати, вы не будете возражать, если я сегодня переночую в вашей комнате? На случай, если вам вновь привидится какой-нибудь не очень приятный сон…

– Конечно, нет. Я буду только рада, да и потом, вы же разрешите Персику спать у меня в кровати?

– Так и быть, но исключительно в лечебных целях.

Когда Вера Дмитриевна уснула, я устроила себе постель на диване, надела пижаму, включила ноутбук, ввела пароль и первым делом залезла в почту. Костик меня не подвел: он нарыл достаточно много информации, из которой следовало, что Российская академия современных наук действительно шарашка, учрежденная какими-то прыткими шаромыжниками, которые наживались на человеческом тщеславии. Потом я закрыла почту и уже приготовилась открыть файл с монографией, но что-то заставило меня внимательно посмотреть на деск-топ: на нем появился ярлык от новой папки, которую, убей меня бог, я не создавала. Я ткнула курсором по папке. Она раскрылась. В ней лежал один-единственный вордовский файл, озаглавленный «death.doc». Текст, содержащийся в нем, был набран крупным шрифтом и состоял из одного предложения: «Убирайся, сука, из этого дома, а не то пожалеешь!»

Машина зафиксировала, что вторжение в мой комп было осуществлено в 20.35. Как раз в это время я бражничала в компании Дмитрия Александровича, а одинокий ноутбук лежал на столе в отведенной мне комнате. Чертыхнувшись, я вылезла из постели, достала сигареты и отправилась на балкон думать.

Ночь серебрилась звездами, пахла резедой, и клочья тумана, словно щенята, ластились к пышным кустам сирени.

Итак, образно говоря, кому-то я наступила на хвост. Но кому? Может быть, Галине Герасимовне, которая устроила мне сцену у бассейна, а затем, потерпев фиаско, решилась на такой демарш? Вряд ли. На дурочку она непохожа. Скорее всего, я разозлила того, кто предыдущей ночью, нарядившись привидением, пытался испугать Веру Дмитриевну и кому мое вмешательство помешало исполнить задуманное по полной программе. В таком случае полученный мною текст, видимо, следует расценивать в качестве вежливой просьбы впредь не путаться под ногами. Итак, что мы имеем в сухом остатке? То, что посетившее Веру Дмитриевну «привидение» намерено повторить свой визит и что оно умеет пользоваться компьютером и даже взламывать пароли, хотя мой простенький пароль Persik способен взломать и детсадовец.